А теперь обратимся ко второму замечанию. Главная причина, в силу которой человек выводит мир из бога, из духа, есть та, что он не в состоянии объяснить свои дух при помощи мира, или природы. Откуда же произошел дух? восклицают теисты, возражая атеистам: дух ведь может произойти только от духа. Эта трудность выведения духа из природы происходит, однако, только оттого, что, с одной стороны, о природе имеются слишком неуважительные представления, а с другой, о духе - слишком высокие, преувеличенные. Если дух делают богом, то естественно, что он может быть только божественного происхождения. И уже самое утверждение, что дух не может быть выведен из природы, есть косвенное утверждение того, что дух - не естественное, а вне и надмировое божественное существо. И на самом деле, дух, как его представляют себе теисты, необъясним из природы; ибо этот дух есть очень поздний продукт, и притом продукт человеческой фантазии и абстракции, и его так же нельзя вывести, по крайней мере непосредственно вывести из природы, как нельзя объяснить себе непосредственно из природы лейтенанта, профессора, статского советника, хотя человек из природы объясним. Но если не придавать духу большего значения, чем ему полагается, если не делать его абстрактным, отделенным от человека существом, то происхождение его из природы не представляется непонятным. Ведь дух развивается вместе с телом, с чувствами, с человеком вообще; он связан с чувствами, с головой, с телесными органами вообще; следует ли, например, телесный орган, голову, то есть череп и мозг, производить из природы, в то время как дух, находящийся в голове, то есть деятельность мозга, - от существа совершенно другого рода, чем природа, от мысленного и фантастического существа, от бога? Что за половинчатость, что за раздвоение, что за "шиворот-навыворот"! Оттуда же, откуда череп, откуда мозг, оттуда же и дух, откуда орган, оттуда и его функция; ибо как можно одно отделять от другого. Следовательно, если череп, если мозг - от природы, ее продукт, то так же точно и дух. Мы словесно различаем деятельность головы, как духовную, от других телесных отправлений, мы ограничиваем слова "телесность", "чувственность" только особыми видами телесности и чувственности и делаем, как я уже показал в своих сочинениях деятельность, от них отличную, деятельностью абсолютно иного порядка, духовной, то есть абсолютно нечувственной и бестелесной; но ведь и духовная деятельность - ибо что такое дух, как не духовная деятельность, получившая самостоятельное бытие благодаря человеческой фантазии и языку, как не духовная деятельность, олицетворенная в виде существа? - и духовная деятельность есть телесная, есть головная работа; она отличается от других родов деятельности только тем, что она есть деятельность иного органа, а именно деятельность головы. Но так как мыслительная деятельность есть деятельность особого рода, которая именно потому не может быть сравнима ни с какою другою, что в этой деятельности органы, ее обусловливающие, не являются для человека непосредственным предметом его чувства и сознания, как, например, рот и желудок при еде, - их пустоту и наполнение человек чувствует, - глаза во время зрения, кисти рук и сами руки при ручной работе, потому что головная деятельность есть самая скрытая, удаленная, бесшумная, неуловимая, то он эту деятельность сделал абсолютно бестелесным, неорганическим, абстрактным существом, которому он дал название духа. Но так как это существо своим бытием обязано лишь незнанию людей об органических условиях деятельности мышления и фантазии, возмещающей это незнание, так как это существо есть, стало быть, лишь олицетворение человеческого незнания и фантазирования, то и на самом деле отпадают все трудности, мешающие представить себе это существо. Если дух есть деятельность человека, а не существо само по себе, если он имеет органы, не отделимые от тела, то его можно вывести лишь из существа природы, но отнюдь не из бога, ибо этот бог, или божественный дух, из которого должен выводиться дух человеческий, есть сам не что иное, как именно эта духовная деятельность, мысленно отделенная от тела и всех телесных органов, надуманная и представленная как самостоятельное существо.

Конечно, дух есть высшее в человеке; он представляет собою элемент благородства в человеческом роде, его отличие от животного; но то, что является первым для человека, еще не есть поэтому естественно или от природы первое. Наоборот, наивысшее наисовершенное есть последнее, самое позднее. Поэтому делать дух началом, исходным моментом, есть извращение естественного порядка. Но человеческое тщеславие, самолюбие и невежество любят приписывать и первенство по времени над всеми прочими существами тому, что есть первое по качеству. Стремление человека выводить дух из бога, то есть опять-таки из духа, приписывать духу изначальное существование, существование довременное, предшествующее природе, тождественно поэтому со стремлением, которое некогда побуждало древние дворянские роды, да и вообще древние народы, мнившие себя дворянскими родами по отношению к другим народам, побуждало и побуждает многие народы, еще и до сих пор со своего бытия, со своей истории начинать бытие, историю вообще, приписывать себе непосредственно божественное происхождение. Гренландцы, когда им во что бы то ни стало хотели навязать веру и заставить признать, что должен же был кто-нибудь мир сотворить, отвечали: "ну да, так его сотворил какой-нибудь гренландец". Эта мысль нам кажется по справедливости смешной. Тем не менее, однако, она основывается на том же стремлении, которое побуждает духовно одаренный, мыслящий народ, народ, преисполненный сознания своего духа, как прерогативы своего благородства, приписывать духу довременное, божественное существование, производить мир из духа.

А теперь перейдем к третьему замечанию. Так как происхождение телесного мира из духовного существа или бога есть слишком бросающаяся в глаза невозможность, так как, сверх того, дух без тела есть очевидная абстракция человека, то некоторые верующие в бога мыслители или религиозные философы новейшего времени отказались от древнего учения о сотворении из ничего, учения, являющегося необходимым следствием представления о происхождении мира из духа, - ибо откуда дух берет материю, телесное вещество, как не из ничего? - отказались и сделали самого бога телесным, материальным существом именно для того, чтобы иметь возможность объяснить из него материальный мир. Короче говоря, они рассматривали божество не как просто дух, или они сделали богом не только ту часть человека, которую он называет духом, но и другую часть человека, именуемую телом, и, следовательно, они мыслили себе бога существом, состоящим из тела и духа, подобно человеку, существующему в действительности. Шеллинг и Франц Баадер признали это учение. Но родоначальниками этого учения являются некоторые старинные мистики, вроде Якова Беме, по профессии сапожника, родившегося в 1575 г. в Верхнем Лаузице, умершего в 1624 г. Этот и в самом деле примечательный человек различает в боге мрак и свет, или огонь, положительное и отрицательное, доброе и злое, мягкое и суровое, любовь и гнев, короче говоря, дух и материю, душу и тело. И ему, по видимости, по крайней мере, легко вывести мир из бога, ибо все силы, качества или явления природы, как то: холод и жар, горечь и остроту, твердость и жидкость, он вводит в понятие бога. Самое примечательное в Беме есть то, что он, так как нет света без мрака, нет духа без материи, или природы, предпосылает природу бога его духу, который только и есть бог в собственном смысле этого слова, хотя местами он и противоречит этому происхождению бога ввиду своей зависимости от христианской веры; по крайней мере, это происхождение или развитие духа из природы, или материи, он хочет рассматривать не как существующее во времени и, следовательно, не как действительное, истинное. Это учение во всяком случае разумно в том отношении - ив этом оно сходится с атеизмом или натурализмом, - что оно отправляется от природы и уже только оттуда переходит к человеку, причем заставляет дух развиваться из природы - путь, совпадающий с путем природы, а следовательно, и опыта, ибо мы ведь все - сначала материалисты, прежде чем стать идеалистами, мы все преданы телу, низшим потребностям и чувствам, прежде чем подняться до духовных потребностей и чувств; дитя сосет, спит и вперяет в мир глаза, прежде чем научиться видеть. Но это учение неразумно в том отношении, что оно этот процесс развития, этот путь природы заволакивает опять мистическим туманом теологии, что оно связывает с богом то, что противоречит понятию бога, и с природой связывает то, что противоречит природе; ибо природа телесна, материальна, чувственна, но божественная природа, в том виде, как она является составной частью бога, не должна, мол, быть таковой. Природа в боге, или божественная природа, включает в себя, правда, все то, что включает природа небожественная, то есть материальная, чувственная, но божественная природа включает это на особый манер, нечувственный, нематериальный, ибо бог есть дух или должен быть им, несмотря на свою материальность. Поэтому и здесь в конечном счете перед нами старая необъяснимость, старая трудность понимания того, каким образом из этой нематериальной, духовной, природы должна произойти действительная, телесная.