Вот почему в России в разгар внешней войны политическая революция переросла в революцию социальную, нашедшую своё высшее завершение в торжестве большевизма.

В своей книге «Рождение русской демократии» А.Дж.Сак, директор враждебного Советскому правительству Русского информационного бюро в Америке, говорит следующее:

«Большевики создали свой собственный кабинет с Николаем Лениным - премьером и Львом Троцким - министром иностранных дел. Неизбежность их прихода к власти стала очевидной почти немедленно вслед за Мартовской революцией. История большевиков после революции есть история их неуклонного роста».

Иностранцы, и особенно американцы, часто подчёркивают «невежество» русских рабочих. Верно, им не хватает политического опыта западных народов, зато они прошли прекрасную школу в своих добровольных организациях. В 1917 г. русские общества потребителей (кооперативы) имели свыше двенадцати миллионов членов, а Советы сами по себе являются чудесным проявлением организационного гения русских трудящихся масс. Более того, во всём мире, вероятно, нет народа, который столь хорошо изучил бы социалистическую теорию и её практическое применение.

Вот как характеризует этих людей Уильям Инглиш Уоллинг:

«Большинство русских рабочих умеет читать и писать. Страна уже много лет находится в таком неспокойном состоянии, что они могли пользоваться руководством не только развитых людей из своей собственной среды, но и многочисленных революционных элементов образованных слоёв общества, обратившихся к рабочему классу со своими идеями политического и социального возрождения России…».

Многие авторы объясняют свою враждебность к советскому строю тем, что последняя фаза русской революции была просто борьбой «порядочных» элементов общества против жестокостей большевиков. Но в действительности именно имущие классы, увидев, как возрастает мощь народных революционных организаций, решили разгромить их и остановить революцию. Добиваясь этой цели, буржуазия в конце концов прибегла к отчаянным мерам. Для того чтобы сокрушить министерство Керенского и Советы, был дезорганизован транспорт и спровоцированы внутренние беспорядки; чтобы сломить фабрично-заводские комитеты, закрывали предприятия, прятали топливо и сырьё; чтобы разрушить фронтовые армейские комитеты, восстановили смертную казнь и потворствовали поражениям на фронте.

Всё это было великолепной пищей для большевистского огня. Большевики ответили проповедью классовой борьбы и провозглашением верховенства Советов.

Между этими двумя крайними направлениями находились группировки, целиком или частично поддерживавшие их, в том числе так называемые «умеренные» социалисты - меньшевики, социалисты-революционеры и ещё несколько мелких партий. Эти группировки тоже подвергались нападкам со стороны имущих классов, но сила их сопротивления была подорвана их же теориями.

В общем меньшевики и социалисты-революционеры полагали, что Россия экономически не созрела для социальной революции, что возможна только революция политическая. По их мнению, русские массы были недостаточно подготовлены для того, чтобы взять власть в свои руки; всякая такая попытка неизбежно привела бы к реакции, с помощью которой какой-нибудь беззастенчивый политикан мог бы восстановить старый режим. Вот почему получилось так, что, когда «умеренные» социалисты были вынуждены взять власть, они страшились использовать её.

Они полагали, что Россия должна пройти через те стадии политического и экономического развития, которые прошла Западная Европа, и лишь после этого вместе с остальным миром дойти до вполне развитого социализма. Естественно поэтому, что они в согласии с имущими классами считали, что прежде всего Россия должна стать парламентским государством, хотя и с некоторыми поправками против западных демократий. Следствием этого было то, что они настаивали на участии имущих классов в правительстве.

Отсюда был только один шаг к их поддержке. «Умеренные» социалисты нуждались в буржуазии, но буржуазия не нуждалась в «умеренных» социалистах. Таким образом и получилось, что министры-социалисты были вынуждены мало-помалу отступать по всем пунктам своей программы, а представители имущих классов наступали всё решительнее.

И в конце концов, когда большевики разбили в прах все пустые компромиссы, меньшевики и эсеры оказались участниками борьбы на стороне буржуазии… В настоящее время то же самое можно видеть почти в любой стране мира.

Большевики, представляется мне, - это не разрушительная сила, а единственная в России партия, обладающая созидательной программой и достаточной властью, чтобы провести её в жизнь. Если бы им в тот момент не удалось удержать власть, то, по-моему, нет ни малейшего сомнения в том, что уже в декабре войска императорской Германии были бы в Петрограде и Москве и Россия снова попала бы под иго какого-нибудь царя…

После целого года существования Советской власти всё ещё модно называть восстание большевиков «авантюрой». Да, то была авантюра, и притом одна из поразительнейших авантюр, на какие когда-либо осмеливалось человечество, - авантюра, бурей ворвавшаяся в историю во главе трудящихся масс и всё поставившая на карту ради удовлетворения их насущных и великих стремлений. Уже был готов аппарат для раздела крупных помещичьих имений между крестьянами. Уже были созданы фабрично-заводские комитеты и профессиональные союзы, чтобы пустить в ход рабочий контроль над производством. В каждой деревне, в каждом городе, в каждом уезде и в каждой губернии имелись Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, готовые взять на себя дело местного управления.

Что бы ни думали иные о большевизме, неоспоримо, что русская революция есть одно из величайших событии в истории человечества, а возвышение большевиков - явление мирового значения. Точно так же, как историки разыскивают малейшие подробности о Парижской Коммуне, так они захотят знать всё, что происходило в Петрограде в ноябре 1917 г., каким духом был в это время охвачен народ, каковы были, что говорили и что делали его вожди. Именно об этом я думал, когда писал настоящую книгу.

В борьбе мои симпатии не были нейтральны. Но, рассказывая историю тех великих дней, я старался рассматривать события оком добросовестного летописца, заинтересованного в том, чтобы запечатлеть истину.

Дж. Р.

Нью-Йорк,

1 января 1919 г.

ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ И ПОЯСНЕНИЯ [5]

Рядовому читателю будет очень трудно разобраться во множестве русских организаций - политических групп, комитетов и центральных комитетов, дум и союзов. По этой причине я даю здесь несколько кратких определений и объяснений.

На выборах в Учредительное собрание в Петрограде было девятнадцать списков кандидатов, а в некоторых провинциальных городах - до сорока; однако в кратком обзоре целей и состава политических партий, помещённом ниже, включены только те группы и фракции, которые упоминаются в этой книге. Здесь может быть указано лишь на самое основное в их программах и дана только общая характеристика тех социальных слоёв, которые они представляли.

1. Монархисты разных оттенков, октябристы и т.д. Эти некогда сильные фракции больше не существовали открыто; они либо ушли в подполье, либо их члены вступили в партию кадетов, поскольку кадеты постепенно приняли их политическую платформу. Из представителей этих групп в книге упоминаются Родзянко, Шульгин.

2. Кадеты. Так названы по первым буквам наименования партии - «Конституционные демократы». Официальное название кадетской партии (после революции) - «Партия народной свободы». При царизме партия кадетов, состоявшая из либералов - представителей имущих классов, была самой крупной партией политических реформ, в общих чертах соответствующей Прогрессивной партии в Америке. Когда в марте 1917 г. разразилась революция, кадеты образовали первое Временное правительство. В апреле кадетское правительство было сброшено, потому что оно открыто выступило с защитой империалистических целей союзных держав, в том числе империалистических целей царского правительства. По мере того как революция приобретала всё более ярко выраженный характер социальной революции, кадеты становились всё более консервативными. Из их представителей в этой книге упоминаются Милюков, Винавер, Шацкий.