— Двух или трёх хватит, чтобы покончить со всеми.

— Верно, но там полно аэропланов Блицкрига и его наёмников, и вряд ли Тонгаст отправит их под нож, как торпедоносцы. Он не настолько бесчеловечен, поверьте моему опыту. Я воевал с ним ещё в Первую войну. Вот когда он подберётся достаточно близко, чтобы открыть огонь из пушек среднего калибра, тогда — да. Эвакуирующимся придёт конец.

— И вас это, как будто, совсем не волнует, адмирал?

— Волнует, — сделал правой рукой неопределённый жест Рекбрен, — мы ведь здесь для того, чтобы спасти всех этих несчастных солдат.

— Тогда почему вы допускаете…

— Коммодор, — перебил его Рекбрен, — откуда вы знаете, что я допускаю, а чего — не допускаю? Вы ознакомлены с планом сражения ровно в той части, в которой должны были. Об остальном предоставьте позаботиться мне, договорились?

Хильдеан почувствовал себя даже не курсантом, а школьником, которого учитель отчитал при всём классе за плохо выученный урок. И отчитал вполне заслужено.

А между тем собранный в единый могучий кулак флот Блицкрига стремительно разрезал оборонительное построение котсуолдцев. Рекбрен медленно отводил свои корабли назад, не давай Тонгасту зайти в тыл, разрубить флот Котсуолда на две части. Аэропланы словно плясали танец смерти, кружась над десантными лодками и гражданскими судами. На последних стояли спаренные пулемёты, но против опытных летунов Блицкрига они помогали слабо.

Небо пестрело разрывами снарядов. Иногда корабли проходили так близко друг к другу, что осыпали врага целым градом металла. Тут и целиться не надо — расстояние порой бывало такое смешное, что имела значение только выучка комендоров. Как только снаряд попадал в казённик, командир плутонга командовал «огонь». И тут же из жерла орудия вырывался сноп пламени, а следом за ним снаряд. Броня трещала от десятков прямых попаданий. Пушки главного калибра суперлинкоров Котсуолда палили как заведённые. «Вергельтунг» сотрясался от попаданий, но держал удар, хотя в паре мест уже виднелись исходящие густым, жирным дымом пробоины. Рядом с ним получил чемодан прямо в боевую рубку линкор сопровождения «Кёниг» — его команде фатально не повезло. Один за другим сразу три снаряда главного калибра «Отмщения», отправленные умелые комендорами Котсуолда угодили прямиком в неё. Из-под брони вырвались языки пламени, «Кёниг» потерял ход, рыскнул куда-то в сторону, нарушая боевой порядок. И тут же на ставшем в одночасье беспомощным могучем корабле сосредоточились сразу несколько линкоров и крейсеров Котсуолда.

— Готовьте наш корабль к атаке, коммодор, — велел Рекбрен Хильдеану, не меняя ленивой позы. — Чтобы через пять минут, «Колосс» был готов дать самый полный вперёд.

После этого внимание адмирала флота переключилось на флаг-офицера.

— Приказ по всему флоту: быть готовыми к немедленной атаке. По первой моей команде.

— Есть, — почти одновременно ответили Хильдеан и флаг-офицер. Они удивлённо переглянулись. Ни один не понимал, что означают приказы адмирала. А тот лишь загадочно усмехался, будто подготовил врагу какую-то невероятную каверзу. И, похоже, так оно и было.

Капитан частного военно-воздушного флота Буковски, более известный как пират Чёрный Буковски, ждал только одного. Он ждал условного сигнала от адмирала Рекбрена. Старый пройдоха, которого Буковски отлично знал по Первой войне, разработал отчаянный план. Это был авантюризм чистой воды, построенный на полученной военно-морской разведкой Котсуолда информации. Ничего определённого, конечно, шпионы сообщить не могли, но и на тех крохах, что стали известны Рекбрену, он построил свою стратегию.

Сейчас небольшой флот Буковски висел в небе на предельной высоте. Лишь благодаря модернизации, деньги на которую ему выбил всё тот же Рекбрен, корабли держались так высоко. Небо над Проливом, да и над Дёйнкирхе в это время года всегда было укрыто плотным серым покрывалом облаков. В них-то и ждали своего часа корабли Буковски.

— Есть гелиограф с «Колосса», — доложил офицер. — Нам приказано атаковать.

Буковски кровожадно оскалился. Он любил войну. Но больше всего он любил воевать против Блицкрига.

— Опуститься до восьми тысяч метров, — велел Буковски. — Как только враг окажется в пределе досягаемости наших орудий — открыть огонь.

— Есть! — тут же выпалили офицеры «Вулкана» — флагмана частного флота Чёрного Буковски. А следом стали приходить подтверждения с остальных кораблей.

Их появление стало сюрпризом для Тонгаста. И сюрпризом крайне неприятным. Однако в первые минуты казалось, что атака, пускай и с выгодных позиций, всего пяти тяжёлых кораблей — среди которых был только один линкор, а остальные фрегаты и крейсера, о такой мелочи, как разведывательные корветы и говорить не стоит — не сможет повлиять на ход сражения. Но это было не так. Перевооружённые и модернизированные на котсуолдские деньги корабли Чёрного Буковски представляли серьёзную угрозу для Блицкрига. И они доказали это с первых же залпов.

Снаряды главного калибра «Вулкана» ударили в палубу «Вергельтунга». Удачное попадание снесло одну из орудийных надстроек. Словно консервным ножом снаряды вскрыли броню, оставив в ней глубокие пробоины с рваными краями. Остальные корабли Буковски не замахивались на столь могучую цель. Одни удовлетворились расстрелом гибнущего «Кёнига». Но большая часть палилё по таким же крейсерам и фрегатам, пользуясь преимуществом внезапности. И почти сразу с палуб стартовали аэропланы Чёрного Буковски.

В третий раз я возвращался на палубу вместе с серебристым «Спитфайером» Бригадира и «Громом» Аспиранта. Всем надо сильно досталось в схватке, из которой лишь чудом удалось выйти живыми. Вот только лодку, за которую мы дрались с аэропланами из Летающего цирка Барона, те всё равно отправили в море. Они зашли красиво двумя тройками. Взяли лодку в клещи, хлеща по ней длинными очередями. Зенитчик отбивался, как мог, но силы человека не безграничны. Он вертелся, словно заведённый, поливая небо из спаренных пулемётов. Не сговариваясь, мы ринулись на помощь лодке. Первым — Бригадир, у него самый современный и хорошо вооружённый аэроплан из нас троих. Мы с Аспирантом прикрывали его с флангов. Вот таким треугольником мы и налетели на красные аэропланы Летающего цирка. Схватка была короткой и жестокой. Мы словно плетьми хлестали друг друга очередями из пулемётов. Рявкали автопушки на чуть более длинных, чем у обычных безразгонников, крылышках «Спитфайера». Бригадир виртуозно управлял боевой машиной, не расходуя впустую ни одного патрона к пулемётам или снаряда к автопушкам. И Аспиранту, и уж тем более мне, до него было далеко. Однако ничто уже не могло спасти лодку. Над её кормой пронёсся на самой малой скорости аэроплан с красным фюзеляжем, жёлтыми законцовками крыльев[7] и чёрным хвостовым оперением. Он дал длинную очередь прямо по открытому двигателю лодки. Фосфорные пули почти мгновенно воспламенили смазку. Двигатель заискрил. Антиграв отключился. Лодка рухнула в море камнем. Нам оставалось лишь проводить её взглядами. А после вступить с неравную схватку с аэропланами Летающего цирка.

Мы разошлись боевой ничьей — сильно потрепали друг друга, но никого не сумели отправить в последний полёт. Теперь надо было посадить аэроплан на палубу ближайшего авианосца Котсуолда, чтобы как можно скорее снова подняться в небо.

Сели все трое удачно. Палуба авианосца, кажется, даже не из нашей группы, была почти пуста. К нашим аэропланам тут же кинулись техники. Они начали работать ещё до того, как мы покинули кабины. Собственно, могли бы и не вылезать из них, но очень уж хотелось всем троим размять ноги. Во время полёта не чувствуешь, как затекает от сидения тело, а вот стоит аэроплану приземлиться, как неприятные ощущения обрушиваются по полной.

— Прав был насчёт тебя Брондри, — усмехнулся, потягиваясь до хруста в пояснице, Бригадир, — ты отчаянный любитель. Но есть в тебе летунский талант, есть. Если переживёшь эту драку, то станешь настоящим асом. Не хуже Барона или меня.