— Сэр, ежегодные весенние маневры стран-участниц Варшавского договора — в этом году их кодовое название «Прогресс» — должны начаться через три недели. Есть сведения, что русские, придерживаясь духа разрядки международной напряженности, намереваются пригласить военных наблюдателей из стран НАТО, а также западных корреспондентов…

— Так вот, скажу вам, что больше всего пугает меня во всем этом, — проворчал

командующий надводными силами Атлантического флота. — Вдруг они решили делать то, о чем мы их все время просили.

— Попытайтесь убедить в этом газеты, — заметил командующий ВВС Атлантики.

— Итак, какие будут рекомендации? — обратился командующий к начальнику оперативного управления.

— Мы сами уже ведем весьма напряженную боевую подготовку. Думаю, не повредит, если мы еще больше усилим ее. Тоуленд, вы только что сказали, что на эту мысль вас навел дефицит аккумуляторных батарей в гражданском секторе экономики. Вы пытаетесь обнаружить еще что-то необычное?

— Да, сэр, делаем все возможное. Этим занимается РУМО, обратившееся и к ЦРУ. Будут проведены дополнительные проверки. Если вы позволите мне дать еще кое-какие разъяснения, господа, то дело в том, что советская экономика носит централизованный характер, как я уже говорил раньше. Их промышленные планы строго соблюдаются. От этих планов стараются не отклоняться, поскольку любые отклонения в централизованной экономике ведут к эффекту домино и нарушают все отрасли народного хозяйства. Возможно, слово «развал» будет пока излишне сильным…

— Но у вас весьма обоснованные подозрения, — заметил главнокомандующий. — Вы сообщили нам немало интересного, Тоуленд. В конце концов, вам платят за то, чтобы вы подозревали противника. Спасибо.

Тоуленд воспользовался заключительной фразой адмирала флота и вышел из зала. Адмиралы остались, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию.

Боб с облегчением покинул зал. Как ни приятно выступать перед такой аудиторией и чувствовать на себе внимание высших офицеров флота, когда дюжина адмиралов разглядывает тебя, словно микроба в чашке Петри, ощущаешь, что стареешь прямо на глазах. Он прошел по крытому переходу в свою часть здания, поглядывая в окна и наблюдая за тем, как сотрудники, приехавшие на службу позже других, ищут место для стоянки. Трава на лужайке уже зеленела во всю. Гражданские садовники водили по ней газонокосилки, а несколько человек занимались удобрением почвы. Кустарники уже пустили побеги, и Тоуленд надеялся, что им дадут немного разрастись, прежде чем примутся подравнивать живую изгородь. Он знал, что весной Норфолк весьма привлекателен, особенно когда аромат азалий ощущается в воздухе, соленом от моря. Интересно, подумал Боб, хорошо ли здесь летом.

— Как прошел твой доклад? — спросил Чак. Тоуленд снял китель и картинно сделал несколько приседаний.

— Вполне прилично. Как видишь, вышел оттуда живым и здоровым.

— Мне не хотелось огорчать тебя заранее, но среди этих адмиралов есть и те, кто вполне способны помешать этому. Говорят, что сам командующий любит на завтрак жареного капитана третьего ранга с подливкой из мелконакрошенного лейтенанта.

— Подумаешь. На то он и адмирал, правда? Мне приходилось делать доклады и раньше, Чак. — Все морские пехотинцы считают всех моряков интеллигентскими хлюпиками, напомнил себе Тоуленд. Не стоит укреплять в Чаке такое мнение.

— Ну и какие будут выводы?

— Начальник оперативного управления начал говорить о необходимости повысить интенсивность боевых учений. Тут я и покинул зал.

— Отлично. Во второй половине дня нам должны доставить пакет спутниковых фотографий. Лэнгли и Арлингтон интересуют кое-какие вопросы. Пока ничего определенного, но, мне кажется, они натолкнулись на любопытную информацию. Если окажется, что ты прав. Боб, — ну, ты ведь знаешь, что тогда произойдет.

— Конечно. Кто-то, кто находится ближе нас к округу Колумбия, примет на себя честь этого открытия. Черт побери, Чак, мне это без разницы, мне хочется, чтобы я ошибся! Предпочитаю, чтобы все устаканилось, и тогда я смогу вернуться к себе домой и заняться садом.

— Ну что ж, возможно, у меня есть для тебя хорошие новости. Наш телевизионный приемник подсоединили к новой спутниковой антенне с усилителем. Я убедил сотрудников связи, и они предоставят нам возможность смотреть русское телевидение и слушать их вечерние новости. Вряд ли мы узнаем что-то определенное, но сумеем уловить настроение. Я уже попробовал включить телевизор как раз перед твоим приходом, и выяснилось, что у русских фестиваль Сергея Эйзенштейна — показывают все его классические фильмы. Сегодня будет "Броненосец «Потемкин», за ним несколько других фильмов, и тридцатого мая кинофестиваль заканчивается «Александром Невским».

— Вот как? У меня есть кассета с «Невским».

— Да, так вот, они взяли негативы кинофильмов, отправили их в лондонскую фирму EMI для изготовления дискретных копий и перезаписали музыкальное сопровождение Прокофьева в системе «Долби». Мы сделаем видеозаписи. У тебя какой видеомагнитофон VHS или «Бета»?

— VHS. — Тоуленд засмеялся. — Оказывается, у нашей работы есть свои преимущества. Вот уж не ожидал. Итак, что нового к нам поступило?

Лоу передал ему документы — пачку дюймов в шесть. Врем" приниматься за работу. Тоуленд устроился поудобнее в кресле и начал просматривать материалы.

— Ситуация улучшается, товарищ генерал, — доложил Алексеев. — Налицо несомненное укрепление дисциплины среди офицеров. Учения, в которых участвовала 261-я гвардейская дивизия, прошли сегодня утром очень хорошо.

— А как дела со 173-й гвардейской? — спросил командующий Юго-Западным округом.

— Им тоже нужно еще поработать, но они будут готовы к сроку, — уверенно заявил Алексеев. — Офицеры действуют, как и подобает офицерам. Теперь нам нужно заставить рядовых действовать, как надлежит солдатам. Увидим их в деле, когда начнутся маневры «Прогресс». Необходимо, чтобы наши офицеры отказались от стандартной полевой хореографии и стремились проявлять инициативу, искать реальные пути к достижению успеха на поле боя. Мы сможем воспользоваться учениями, чтобы выяснить, кто из командиров не в состоянии приспособиться к боевой обстановке, и заменить их более молодыми офицерами, способными на это. — Генерал Алексеев сел в кресло напротив стола командующего. По его расчетам ему понадобится не меньше месяца, чтобы как следует отоспаться.

— У тебя усталый вид, Паша, — заметил командующий Юго-Западным округом.

— Нет, товарищ генерал, просто не хватает времени. — Алексеев усмехнулся. — Но если мне придется еще раз слетать куда-нибудь на вертолете, боюсь, у меня вырастут крылья.

— Паша, прошу тебя, отправляйся домой и не показывайся в штабе двадцать четыре часа.

— Но я…

— Будь ты конягой, — улыбнулся генерал, — то к этому моменту был бы уже загнанным. Рассматривай это как приказ командующего: двадцать четыре часа полного отдыха. Мне хотелось бы, чтобы ты наверстал упущенный сон, но тебе решать. Подумай сам, Павел Леонидович. Если бы мы вели сейчас боевые операции, ты не испытывал бы усталости — это закон войны, преподанный нам еще немцами в Отечественную. Мне нужны твои способности и талант организатора на все сто процентов — а если ты будешь и дальше так загонять себя, от тебя не будет никакого проку именно в тот момент, когда ты потребуешься мне больше всего. Жду тебя у себя в 16.00 завтра — обсудим наш план наступления на Персидский залив. Надеюсь, ты сумеешь как следует отдохнуть.

Алексеев встал. Начальник был ворчливым старым медведем, так похожим на его отца. И настоящим солдатом.

— Прошу принять во внимание, что вынужден повиноваться приказу моего командующего. — Оба рассмеялись. Смех снял напряжение у обоих.

Алексеев вышел из кабинета генерал-полковника и спустился к своему штабному автомобилю. Когда машина остановилась у дома, где находилась квартира генерала, водителю пришлось его будить.