Дзирт расплылся в улыбке. И не только оттого, что все так удачно закончилось, но еще и потому, что вспомнил об удивительной манерности, присущей речи дворфа. Пока эльф выползал из-под туши, Бренор неторопливо выковыривал топор из массивного черепа поверженной твари.

Ну и кость! Твердая как промерзший Дуб, – проворчал дворф. Широко расставив ноги, он напрягся и рывком высвободил оружие. – Кстати, а где твой волшебный котенок?

Дзирт пошарил в походном мешке и вытащил из него миниатюрную статуэтку пантеры, искусно вырезанную из драгоценного оникса.

– Я бы все-таки не стал называть Гвенвивар котенком, – сказал он и тщательно осмотрел фигурку, проверяя, не пострадала ли она побывав в объятиях йети.

– Бах! Кошка она и есть кошка! – упрямствовал дворф. – Так почему ее не было поблизости, когда ты оказался в опасности?

– Даже магическому животному порой необходим отдых, – ответил Дзирт.

– Бах! – снова изрек Бренор. – Но уж сегодня-то, когда эльфа, да к тому же опытного разведчика, посреди голой тундры застают врасплох два мерзких йети, прямо скажем, можно было бы и не прохлаждаться неизвестно где! – Сказав это, Бренор лизнул лезвие своего топора и с отвращением сплюнул. – Мерзкие твари! – проворчал он. – Эту падаль даже есть нельзя! – С этими словами дворф с размаху всадил топор в землю, чтобы очистить его от крови йети, после чего двинулся в сторону Пирамиды Кельвина.

Дзирт положил Гвенвивар обратно в мешок и принялся вытаскивать свою саблю из туши второго медведя.

– Пошевеливайся, эльф, – снова раздался голос дворфа. – Нам ведь еще топать и топать!

Дзирт покачал головой и вытер саблю о мех поверженного монстра.

«Топай, топай, Бренор Боевой Топор, – улыбнувшись, прошептал он. – И можешь не сомневаться, что все зверье в округе заранее поспешит убраться с твоего пути!»

На расстоянии многих миль к северу от Десяти Городов первые зимние морозы уже сковали льдом поверхность тундры. И не было здесь ни гор, ни деревьев, которые могли бы задержать безжалостный восточный ветер на его пути от Регхедского Ледника к морю. Айсберги Моря Плавучего Льда неторопливо двигались своим путем, и ветер неистово завывал, плутая между их заснеженными вершинами, мрачно напоминая, какие суровые времена уже не за горами. Но племена кочевников, которые провели здесь лето, охотясь на северного оленя, на этот раз почему-то не снялись со своих стоянок, чтобы, как обычно, последовать за стадами на юго-запад, в более гостеприимный в это время года район побережья. Сейчас вдали, на обычно уныло-однообразном горизонте четко выделялась новая деталь пейзажа – огромный лагерь варваров. Происходил, пожалуй, наиболее крупный за последнее столетие сбор племен. Для вождей были разбиты большие шатры из оленьих шкур, вокруг которых теснились палатки воинов. В самом центре круга, образованного шатрами вождей, возвышалось огромное сооружение, призванное вместить всех до единого воинов, прибывших на сбор. Варвары называли его Хенгорот, Медовый Зал. Это было священное место, где провозглашались здравицы и воздавались почести Темпосу – богу Войны.

В эту ночь окружавшие Хенгорот костры горели тускло. Ожидалось, что сегодня, до заката луны прибудет король Хифстааг со своим народом Лося. Прочие уже были здесь и, собравшись внутри Хенгорота, приступили к торжествам, которые обычно предшествуют Большому совету. На каждом столе высилась огромная бочка с традиционным в таких случаях медовым напитком, и вскоре по всему залу воины уже вовсю соревновались друг с другом в силе и ловкости. Племена варваров, не отличавшиеся миролюбием, нередко враждовали между собой, однако здесь, в Хенгороте, вспоминать о прежних обидах было не принято.

За первым столом виднелась крепко сбитая фигура короля Беорга. Взъерошенные белокурые волосы и уже порядком поседевшая борода обрамляли загорелое морщинистое лицо умудренного жизнью вождя. Плечи Беорга были широко расправлены. Варвары Долины Ледяного Ветра отличались могучим телосложением и ростом, будучи по меньшей мере на голову выше обитателей Десяти Городов. Можно было подумать, что природа создала их такими, чтобы полнее использовать безбрежные пространства пустынной тундры.

Эти люди были сродни земле, по которой скитались. Многолетний загар и суровые ветры превратили их бородатые лица в жесткие, лишенные выражения маски. Они не знали жалости к неудачникам и глубоко презирали жителей Десяти Городов, которых считали жалкими торгашами.

И все-таки сейчас, в священном зале общего собрания, среди них находился один такой ничтожный человечишка. Рядом с Беоргом стоял де Бернезан, черноволосый южанин – единственный из присутствующих, кто не был рожден и воспитан как варвар. Низкорослый де Бернезан стоял, судорожно втянув голову в плечи и нервно озираясь по сторонам. Он прекрасно знал, что варвары не очень-то жалуют чужаков и что любой из них, даже самый юный, своими огромными ручищами запросто переломит его пополам.

– Мужайся! – подбодрил его Беорг. – Сегодня ты поднимешь кружку вместе с воинами народа Волка. Если они поймут, что ты трусишь…

Он не договорил, но де Бернезан прекрасно знал, как здесь обходятся со слабаками, и потому, собравшись с духом, глубоко вздохнул и расправил плечи.

Беорг и сам заметно нервничал. Король Хифстааг был его главным соперником в борьбе за власть в тундре. Он предводительствовал войском, не менее многочисленным, дисциплинированным и сплоченным, чем его собственное.

Беорг был убежден, что время набегов на отдельные поселения прошло. Его план состоял в том, чтобы, собравшись с силами, раз и навсегда покорить Десять Городов. После этого можно будет спокойно жить в захваченных городах, пожиная плоды труда их обитателей и пользуясь богатствами, что приносят озера. Беорг не без оснований полагал, что у его народа имеется прекрасная возможность навсегда оставить рискованную кочевую жизнь и зажить в неведомой ранее роскоши. Теперь все зависело от согласия Хифстаага – одного из наиболее могущественных вождей варваров. Беорг не сомневался, что даже после победы над Десятью Городами соперничество между ними сохранится, Хифстааг просто так от власти не откажется. Но для начала следовало добиться поддержки Хифстаага в походе на Десять Городов. Отказ Хифстаага от похода был бы тяжелым ударом для всех, поскольку даже те, кто уцелеет в первых боях, должны будут вступить в жестокую схватку с зимой. Стада северных оленей давно ушли в сторону южных пастбищ, а в пещерах, находящихся на пути туда, запасов на зиму не сделано.

Радовало одно – в последнее время между племенами варваров не случалось серьезных размолвок, вот и сегодня обстановка в зале была вполне мирной. Основная ставка Беорга была на то, что племена объединятся в расчете на прочное благополучие в будущем. И пока что все шло хорошо.

Но многое по-прежнему зависело от Хифстаага.

Тяжелые сапоги воинов Хифстаага сотрясали землю. Огромный одноглазый король шагал впереди, возглавляя колонну. Заинтригованный предложением Беорга и слегка опасавшийся раннего начала зимы, Хифстааг решил двигаться днем и ночью, лишь изредка делая короткие привалы для отдыха и восстановления сил. Известный своим буйным нравом и искусным владением мечом, Хифстааг между тем был вождем, который привык тщательно взвешивать каждый шаг. Впечатляющий переход по ночной тундре, который они сейчас завершали, должен был лишний раз укрепить уважение, которое питали к его народу другие племена. Хифстааг редко упускал возможность обратить благоприятные обстоятельства на пользу себе и своим людям.

Сказать по правде, он не думал, что в Хенгороте может произойти что-либо неожиданное. Хифстааг с уважением относился к Беоргу. Они уже дважды встречались с ним на поле брани, но чаша весов победы так и не склонилась ни к одному из них. Если план Беорга и вправду окажется столь привлекательным, Хифстааг присоединится не раздумывая, с одним лишь условием – при равной с белокурым королем доле власти и добычи. Если уж Беоргу так хочется, пусть воображает себя великим полководцем… Но главное, это захватить свою долю добычи и пережить зиму в тепле. А там, глядишь, удастся пересмотреть исходное соглашение и переделить награбленное…