— Ты, главное, помни мои уроки, — с прежней умильной серьёзностью наставляла меня Силке.

— Обязательно. — Я растрепал ей волосы. Похоже, дурной пример её папаши был заразителен.

Сам Бронд стоял тут же.

— Высокого неба, — пожал командор китобоев руку сначала мне, потом Александеру.

— Не теряй его, — ответили мы. А я заодно ещё и подмигнул Силке.

Мы забрались в кабины своих переделанных аэропланов. «Веди», — сделал я знак Александеру. Тот показал мне большой палец. Наши аэропланы почти одновременно поднялись в воздух. «Адлер» Александера устремился вперёд, набирая скорость. Я нажал на педаль, поспешая за ним.

Правда, очень скоро пришлось сбросить скорость. Ведь моя «Ласточка» была намного легче и быстрей его «Адлера».

Сколько лететь до места рандеву с Чёрным Буковски я не знал. Вёл Александер — у него имелась карта. Мне особенно и не было интересно, где именно мы встретимся с воздушным пиратом. Не особо нужное на самом деле знание.

Главное, было не заснуть. Слишком уж нудным оказался этот перелёт. На войне так далеко летать не приходилось. Там ведь как — взлёт, бой, посадка. Не более получаса в воздухе. А тут нам пришлось провести в воздухе уже без малого часов шесть. Солнце медленно катилось по горизонту. Стрелка хронометра ползла ещё медленней. Впереди маячил хвост александерова «Адлера».

Наверное, именно поэтому я не сразу понял, что случилось, когда Александер пустил зелёную ракету. Следом он завернул свою машину, закладывая вираж. Я последовал за ним. Руки сработали быстрее головы.

Сделав три оборота, мы дождались появления корвета, корпус которого был выкрашен в чёрный цвет.

Оттуда выстрелили зелёной ракетой, давая разрешение на посадку.

Мы с Александером аккуратно опустили свои машины на палубу пиратского корвета. Места там было не слишком много — наверное, будь наши аэропланы не безразгонниками, нам бы вряд ли удалось посадить их на палубу.

К ним тут же подбежали техники. Они принялись споро крепить их к палубе. Похоже, корабль собирался сразу же уходить. Оно и правильно — вряд ли пиратскому корвету стоит задерживаться надолго на одном месте.

Мы с Александером покинули кабины аэропланов, стараясь не задеть ногами суетящихся техников. А из надстройки к нам уже шагал офицер корвета — в точно таком же, как у моего фронтового товарища, чёрном плаще, только вместо шлема на голове носил фуражку без знаков различия.

— Приветствую, — пожал Александеру руку офицер, не снимая, правда, кожаной перчатки. Затем обернулся ко мне. — Капитан корвета «Фрейлоб» Таслав. К вашим услугам. Вам представляться не нужно. Я отлично знаю, кто вы. Сейчас вам лучше всего отдохнуть после долгого перелёта. Моя каюта в вашем полном распоряжении.

Я отлично понял не слишком хорошо завуалированный намёк — и не стал говорить лишних слов.

Молодой матросик, чья почти форменная одежда была такой же чёрной, как и капитанская, проводил меня по гулким коридорам. Мимо нас периодически пробегали матросы и офицеры корабельной команды. И мне почему-то с каждым шагом всё сильнее казалось, что корвет готовится к бою.

— Я разбужу вас, — сказал мне на прощание матросик, провожавший меня до каюты. — Капитан просил передать, что его личные стол и бар в вашем полном распоряжении.

Надо сказать, за время перелёта я успел основательно проголодаться. А потому поспешил воспользоваться любезным предложением Таслава. Столовался он очень даже неплохо, хотя и простовато. Главным принципом его, видимо, был — насыщение в первую очередь. И никаких изысков. Как в еде, так и спиртном. Он мне нравился за это всё больше и больше.

Основательно подкрепившись, экономить капитанские запасы я счёл излишним, я улёгся на кровать, подоткнул подушку поудобней — и почти сразу заснул. В каюте было достаточно тепло, а потому я даже одеялом пренебрёг.

Матрос не стал деликатничать и стучать в дверь капитанской каюты. Он просто распахнул её, подошёл ко мне и несколько раз тряхнул за плечо.

— Одевайтесь, — приветствовал он меня. — Вылет через пятнадцать минут.

— Благодарю, — кивнул я, садясь на постели и нашаривая рубашку, висящую на спинке стула.

Он же проводил меня на палубу. И теперь коридоры корвета были пусты. Некому было носиться туда-сюда — вся команда сидела по своим местам. Значит, до начала боя остались считанные минуты. Затишье перед бурей — очень точное выражение.

На верхней палубе остался только один аэроплан — моя «Ласточка». Я в первую минуту даже не узнал его — ещё не привык к новому виду своей машины.

Рядом с аэропланом стоял немолодой человек в лётной куртке, шлеме и очках, поднятых на лоб. Я смутно узнавал его — кажется, он воевал в соседнем полку.

— Моего «Альбатроса» загнали в ангар на ремонт, — объяснил он, не размениваясь на приветствия. — Я проводил первую разведку — и нарвался.

— Каковы результаты разведки? — поинтересовался я, пожимая руку смутно знакомому летуну.

— Плохие новости, Готлинд, — покачал он головой. — Очень скверные новости.

Два человека в кожаных плащах — чёрном и рыжеватом — стояли перед группой летунов, нанятых компанией «Турн-и-Таксис». И ловили на себе взгляды тех, кого им в самом скором времени вести в бой. В том, что воздушная схватка неизбежна, не сомневался на лётном поле никто.

Эту лётную пару равно ненавидели во время войны и враги, и союзники. За жестокость, проявляемую в военном небе. Ведь это в окопах люди звереют — и кидаются порой друг на друга подобно диким зверям, стараясь убить врага как угодно, хоть бы и горло перегрызть. В небе же сражались совсем по-другому. В ходу ещё были почти рыцарские методы. Летунов противника старались не убивать. Щадили тех, кто оказался на земле. Часто даже садились рядом, предлагая помощь.

Но только не эти двое. Их имён старались не произносить, называли Чёрным ястребом и Двумя ятаганами. Именно такие рисунки украшали борта их аэропланов. И вот они-то как раз излишком не страдали — убивали направо и налево. Слухи ходили, что именно Ястреб и Ятаганы первыми испытали на нейстрийском фронте фосфорные пули. Те оставляли от аэроплана после одной хорошей очереди дымящийся остов. Летун выжить после неё, конечно же, шансов не имел. Разбившихся пилотов они добивали ничтоже сумняшеся, если не экономили патроны. И что самое противное для всех — оба получали от этого некое садическое удовольствие.

Вот только никто не мог поспорить с тем, что летунами и Чёрный ястреб, и Два ятагана были превосходными. Именно поэтому чиновники почтовой компании «Турн-и-Таксис» поставили их командовать авиаотрядом, обороняющим аэроплан. Несмотря на явное недовольство многих летунов, и даже на то, что некоторые из них тут же разорвали контракты и вернули аванс, узнав об этом.

Эта парочка стоила потраченных на них денег и усилий.

Я уже стоял на основании сильно укороченного крыла моей «Ласточки». Однако, услышав новости смутно знакомого пилота, остановился, не став прыгать в кабину. Ястреба и Ятаганы я знал неплохо. Они не были откровенными садистами. Просто одними из первых перестали относиться к войне в небе, как к чему-то рыцарскому. Бесконечная война добралась до их душ. И после подобных им стало становиться всё больше, однако запомнили отчего-то только Ойгена по прозвищу Чёрный ястреб и Альвиффа, прозванного Два ятагана.

— Понятно, — кивнул я. — Значит, буду осторожней. Спасибо.

— Всегда рад, — по-военному отдал честь смутно знакомый мне летун.

Я забрался-таки в кабину, намотал поплотнее на лицо шарф. Как-то было холодно сегодня. Особенно на той высоте, на которую поднялся корвет Таслава.

В кабине я привычно обнаружил карту в планшете. На ней было отмечено место положения «Фрейлоба», вектор его движения и примерная скорость. Разложив её на коленях, я обнаружил и сектор, где я должен буду проводить разведку.

— Вот тут меня накрыли, — заявил заглянувший в кабину смутно знакомый мне летун, указывая на карту.

Выходило, что место это ближе к «Фрейлобу» километров на пять-шесть, чем обозначенная для разведки область. Ещё одно весьма полезное предупреждение.