- Вот. Рванем в какой-нибудь штрек, а оттуда в неосвещенный коридорчик, пока не наткнемся на часового. Заколем его, возьмем фонарь, настоящее оружие и будем выбираться отсюда к чертовой матери.

Они в молчании подошли к куче А, возле которой бдил Чайковский, вернулись с камнями к куче Б и продолжили диалог.

- Саш, ну куда мы рванем? Подумай сам. Или пристрелят, или заблудимся одно из двух.

- А что тут бульники таскать и вшей кормить, пока не сдохнем? Савельев чуть не повысил голос.

- Нет, конечно, ну... я не знаю. А Катька?

- Что Катька?

- Надо ее найти и вместе бежать. - Шмидт пожал плечами, словно подсказал соседу по парте самое очевидное решение задачи.

- Где ее искать? А Рава, а Ваську тоже найти?

- Что-то мало задорного огня, не вижу трудового порыва, - вдруг в молчаливом каменном грохоте подал голос буревестник Чайковский. По всей видимости, он почуял приближение начальства. - Ну-ка, впередсмотрящие Орешко и Самсонов, решительной поступью ко мне!

Двое бросили свои камни на полдороге и поспешили на зов.

- Задорного огня! - мрачно и грозно потребовал Чайковский.

Орешко и Самсонов натужно запели:

Солнышко светит ясное.

Здравствуй, страна прекрасная,

Молодые зотовцы тебе шлют привет.

В мире нет другой

Родины такой!

Путь нам озаряет, точно утренний свет,

Знамя твоих побед.

Шмидт даже позабыл про боль и апатию, остановился, открыв рот. Но остальные забегали быстрее, и ему поневоле пришлось тоже прибавить шагу. Подошел и встал, довольно скрестив руки на животе, капитан Волков.

Простор голубой,

Волна за кормой,

Гордо реет над нами

Флаг отчизны родной.

Вперед мы идем,

Назад не свернем,

Потому что мы Зотова имя

В сердцах своих несем!

- Хорошо работаете! Ударно поете! - похвалил свой экипаж Волков. Завтра все пойдем на выставку достижений народного хозяйства...

Саша и Миша удивленно переглянулись.

- Наши доблестные эти... ну, в общем, на страже мира и труда задержали опасных дудковских выродков, матерых шпионов, которые понесут заслуженную революционную кару. Мудрое командование организовало выставку дудковской шпионской аппаратуры и оборудования, чтобы все, в том числе и мужественные защитники, знали, с каким коварным врагом нам приходится иметь дело.

Саша и Миша переглянулись еще более удивленно и испуганно - опять шпионы. А может, это Василий с Равилем?

После, как обычно, скудного обеда капитан объявил перекур и сам закурил. Его экипаж был отведен Чайковским, как было принято здесь, в подземелье, молча и без песен, в грот камнетаскания и усажен вдоль стены для перекура. Сигарет не было ни у кого, навер-иое, никому из впередсмотрящих их иметь и не полагалось. Все просто заснули.

Выбираться, выбираться, выбираться. Как, как? Мысли складывались в тщедушный и неподвижный червячок вопроса.

Потом Михаилу приснилась Катя. -- Что ты на меня так смотришь? спросила она.

И он не знал, что ответить. Он вообще не знал никаких ответов.

- Геройский экипаж, в две несокрушимые шеренги становись!

Их повели в грот для штыковых упражнений. Дорога была уже знакомой. По длинному освещенному штреку, потом налево в неосвещенный. У поворота на стене небрежно намалевано краской "СМЕРТЬ", потом одно слово закрашено и "ДУДК.О". Чего ж там уничтожила цензура? Какое же ругательство не годится даже в эпитеты врагу? Да какая разница.

Перед темным проходом младший командир впереди и старший позади колонны в тридцать человек зажигали фонарики. Осветительные приборы имелись и у часовых, это было известно. Имелись у них и заряженные автоматы - у кого ППШ, у кого устарелые АК, а у кого даже экзотические "шмайссеры". Но все равно савельевский план пока казался безумием. Бежать-то куда?

Один часовой охранял штыковой грот, другой - пирамидку с тридцатью незаряженными винтовками со штыками. Так было вчера и позавчера. Но сегодня в гроте было побольше народу. Два офицера, одним из которых оказался давешний особист Семочкин, на этот раз в штанах и трезвый. Также на этот раз им придется поражать штыком не воздух, а чучела. Посреди грота к столбам были прикручены проволокой два чучела, наряженные в форму, похожую на их, зотовскую, но все же несколько иную, с большими белыми звездами на груди.

Волков доложил начальству о прибытии подразделения и его готовности к борьбе за дело Зотова, ну и к занятиям по штыковой подготовке. Разобрали винтовки с примкнутыми штыками, разделились на две группы по пятнадцать человек.

Перед строем появился ожидавший заранее старший офицер, возможно, даже какой-нибудь адмирал. Но вместо обычной команды он вдруг заорал, начав с низкой ноты и поднимаясь до визга, распаляя себя и брызгая слюной:

- Доблестные зотовофлотцы! Настала година суровых испытаний. В то время, как наша мирная страна, в соответствии с историческими решениями гениального товарища Зотова, добивалась значительных успехов в деле социалистического строительства, черная зависть глодала дудковских империалистов. Не давало им покоя счастье наших людей. И вот их коварные замыслы нашли свое исполнение. Полчища головорезов обрушились на наши мирные просторы, нивы и гроты, с лютой ненавистью сея повсюду смерть и разрушения, не щадя женщин, стариков и детей. Слезы вдов, обрубленные культи стариков, крики измученных детей взывают к вам, отважные зотовофлотцы, защитите нас! Отомстите за пролитую кровь! Никакой пощады дудковским изуверам! Убей врага! Убей врага! Убей его, суку, блядь! Убей! Убе-е-е-е-ей!..

Адмирал зашатался от полноты собственных чувств, Семочкин подбежал и поддержал его за локоть. Миша посмотрел на стоящего рядом с ним впередсмотрящего Чугунке и увидел, что тот крупно дрожит и не сводит глаз с чучела. И только теперь заметил, что чучело живое. Пленный солдат вражеской армии, не подземный червь, не инопланетянин, живой человек, безжалостно прикрученный к столбу толстой проволокой, округлил глаза, и рот его что-то прохрипел.

- Слева по одному! Бесстрашно вперед! Коли! - скомандовал капитан Волков, отступил на шаг и зажмурился.

- Нет! Не надо! Нет! - завопили оба прикрученных.

Первый из шмидтовской половины экипажа побе-жал Бперед и с параноидальным воплем ткнул длинным штыком. Острие скользнуло по проволоке, лязгнуло и вонзилось пленному куда-то в бедро. Раздался отчаянный, почти детский визг:

- Не надо больше! Я проклинаю позорную клику Дудко!

Капитан Волков стоял, закрыв глаза и шевеля губами, точно безмолвно молясь.

- Следующий, - вместо командира приказал буревестник Чайковский, и побежали двое следующих.

Один из них оказался точнее и попал живому чучелу в живот. Полумертвый закинул голову назад. Он уже не визжал. На губах его выступила черная в скудном освещении пена. Следующий поразил привязанного в грудь, и на белую звезду униформы хлынула черная жижа. Чугунко даже подпрыгнул перед тем, как побежать, и еще раз подпрыгнул перед самой жертвой. Его штык вонзился прямо в отверстый в последнем хрипе рот. Чугунко не сразу смог вытащить свое оружие.

- Следующий! Следующий, твою мать! - крикнули Шмидту.

Команду восприняли только ватные ноги. Они понесли Михаила, приблизили к прикрученному. Труп смотрел на него остекленевшими глазами и зловеще улыбался. "Здравствуй. Я смерть. А ты кто?"

Миша остановился и отбросил винтовку в сторону, опустив голову. Адмирал тут же сорвался с места и пнул его сапогом прямо по яйцам. Парень согнулся, повалился на бок, прикрываясь руками. Тяжелые уда-.ры обрушивались ему на спину, на руки, на затылок.

- Сейчас сам встанешь на его место! Самого прикрутим! Мясо! Бульник! Дудковская морда!

- Товарищ адмирал, товарищ адмирал, он исправится... - послышался голос Волкова, оттаскивающего обезумевшего начальника, - товарищ адмирал, У нас так мало здоровых солдат.

Двое уже выполнивших штыковое упражнение впередсмотрящих положили на пол винтовки и оттащили Шмидта к стене. Он думал только об одном - сможет ли подняться? - Следующий!