Маша. Я... мнительна, Вилицкий? Пять дней, целых пять дней...
Вилицкий. Ну да, да; виноват я, виноват; простите меня, будьте снисходительны...
Маша. Не сказавши ни одного слова... (Она готова заплакать.)
Вилицкий. Ради бога, успокойтесь. Это все пройдет. Все устроится к лучшему... вы увидите.
Маша. Нет, Вилицкий, это не пройдет. Одна любовь ваша прошла. Могла ли я думать, что за две недели до свадьбы... Да какая свадьба! Как будто я могу верить...
Вилицкий. Послушайте, Марья Васильевна, вам точно нужно с вами переговорить; нам нужно серьезно объясниться... разумеется, не здесь и не теперь. Надобно прекратить все эти недоразумения...
Маша. Прекратить? Они прекращены. Как будто я не чувствую, что вы меня больше не любите, что я вам наскучила, что я вам в тягость? Я это очень хорошо чувствую, Петр Ильич. Конечно, я вас не стою: я не получила такого воспитания... Но вы же сами, вы первый... вспомните, разве я напрашивалась на вашу дружбу? Я и теперь вас об одном прошу: не мучьте меня; скажите, что вы меня разлюбили, что между нами все кончено... и я по крайней мере не буду больше в неизвестности.
Вилицкий (с тоской). Да почему вы думаете...
Маша. Почему? Еще бы я не заметила вашей холодности! Для этого не нужно учености. Бывало, вы не отходили от меня, приносили мне книжки, читали со мной... вы меня иногда... звали Машей... (Понизив голос.) Вы... даже... переставали говорить мне "вы", а теперь... Могла ли я не заметить этой перемены, скажите сами?.. Что
мне в том, что вы мой жених, подарки мне привозите?.. Ах, Вилицкий, вы меня не любите больше, вы меня не любите...
Вилицкий. Маша, как вы можете это говорить? Конечно, я перед вами виноват; но, повторяю вам, это все объяснится. Нам надобно только переговорить с вами, немножко переговорить. Я честный человек, Маша, вы это знаете; я никогда вас не обманывал... вы мне только напрасно раздираете сердце... Ну да; я виноват... простите ж меня...
Маша (потупив голову). Вы меня не любите, вы меня не любите...
Вилицкий. Опять! Это с вашей стороны, право, жестоко. Вы очень хорошо знаете, что я вас люблю. Взгляните на меня; неужели же вы не чувствуете?.. Успокойтесь, пожалуйста, и вернитесь домой... а сегодня вечером...
Маша. Как, вам хочется, чтоб я ушла поскорей!
Вилицкий. К чему это, Маша? Что за охота и себя мучить и меня? Впрочем, я не имею права упрекать вас: я виноват перед вами и молчу. Но, право, послушайтесь меня...
Маша (не поднимая головы). Чем могла я заслужить вашу холодность, Вилицкий, скажите?.. (Понемногу начинает плакать.) Конечно, я не получила такого воспитания... Ваш приятель, должно быть, надо мной много смеялся... бог знает что он обо мне вам наговорил... Я ведь знаю, вы его приводили для того, чтобы мне икзамен сделать...
При слове "икзамен" Вилицкого слегка коробит.
Но по крайней мере я... (Плачет.)
Вилицкий (умоляющим голосом). Перестаньте, пожалуйста, перестаньте... Ведь это ничему не поможет... Вы только напрасно себя убиваете... как это можно!.. Перестаньте.
Маша (сквозь слезы). Вы меня не любите!
Вилицкий. А вы еще говорили, что хотите со мной объясниться... Вы теперь не в состоянии ничего выслушать... Как же мы будем жить с вами потом, если теперь, до свадьбы, вы уже так?..
Маша всхлипывает.
Маша, ради бога... твои слезы мне всю душу мутят... ради бога, успокойся,- ты увидишь, все объяснится, все, поверь мне... Мы должны помогать друг другу; нам обоим еще не такие затруднения предстоят в будущем.
Маша (рыдая). Вы меня не любите!..
Вилицкий (с легкой досадой). Полноте же, полноте, ради бога... Неужели же вы потеряли всякую доверенность ко мне? Ну, я виноват; прости меня; смотри - я на колени стал перед тобой... (Он становится на колени.)
Маша (сквозь слезы). Не надо, не надо...
Вилицкий (несколько резко). Если вы меня любите - ради бога, перестаньте... Вы и не подозреваете, в какое вы меня ставите нелепое положение... (Почти шепотом.) Ради бога, Маша, уйди... Сегодня вечером я непременно, непременно приду...
Маша все плачет.
Перестаньте же, ради бога!..
Маша (сквозь слезы). Прощайте навсегда, Петр Ильич... (Она начинает громко рыдать.)
Вилицкий (вскакивая). О, это слишком! Маша... Маша...
Она все рыдает. Маша!
Она рыдает.
(С досадой.) Да перестаньте же наконец.. Нас могут услышать...
Маша (отнимая вдруг платок от лица). Как?
Вилицкий (с смущением и досадой указывая на дверь спальни). Там... у меня приятель.
Маша (выпрямляясь). И вы мне это не сейчас сказали?.. О! вы меня презираете! (Бежит вон.)
Вилицкий (устремляясь вслед за ней). Маша... погодите же, Маша... (Он стоит некоторое время неподвижно, схватывает себя молча за голову; потом, опомнившись, идет к двери спальни, отворяет ее - и говорит с смущением и принужденно улыбаясь.) Господа, пожалуйте! теперь можно.
Фонк и Созомэнос входят. Фонк спокоен и равнодушен, как будто ничего не слыхал... Созомэнос красен и пучится от сдержанного смеха.
Пожалуйте...
Фонк. Ваша посетительница ушла?
Вилицкий. Да... (Он украдкой поглядывает на обоих, как бы желая узнать, слышали ли они что-нибудь.) Она ушла. Вы меня извините... Я вас, может быть, задержал...
Фонк. Нисколько, послушайте... (Делает знаки Созомэ-носу, который готов лопнуть со смеха.) Нисколько. А что, вы сами сегодня не выйдете со двора? Прекрасная погода.
Вилицкий. Да; я в департамент пойду...
Фонк продолжает делать знаки Созомэносу.
А где вы сегодня вечером?
Фонк. Я сегодня собирался...
Созомэнос вдруг прыскает со смеха.
Вилицкий (помолчав немного и потупившись). Я вижу, господа, вы все слышали...
Созомэнос (сквозь хохот). Еще бы, еще бы... Фонк (строго Созомэносу). Алкивиад Мартыныч, позвольте вам заметить, ваш смех весьма неуместен...
Созомэнос давится, но продолжает смеяться. Фонк берет Вилицкого под руку и отводит в сторону.
Петр Ильич, пожалуйста, не сердитесь на него... Все эти сочинителисумасшедшие, и, по-настоящему, их в порядочные дома впускать нельзя: они понятия не имеют о приличии. Не будьте в претензии на меня, Петр Ильич... Сделайте одолжение...
В и л и ц к и и (горько). Помилуйте, я нисколько не сержусь и не в претензии. Господин Созомэнос совершенно прав. Такая нелепая сцена... Я и не думаю сердиться... Помилуйте!