– О-о-о, – простонала она, прижимаясь к нему бедрами. Продолжая пощипывать сосок другой рукой, он скользнул пальцами ниже, погружаясь внутрь ее истекающего влагой отверстия.

– Ты ведь не думала, что сможешь скрыть это от меня, доктор Грейнджер?

Она покачала головой, смущенная тем, что ее разоблачили.

– Ты правда считаешь, что тебе нужно так много смазки? Что ты надеялась поместить туда?

Этот намек заставил ее покраснеть и поежиться.

– Что ж, хорошо, что я… голоден.

Открыв рот, она сделала глубокий вдох, пытаясь не потерять сознание.

– Раздвинь ноги пошире.

Она подняла голову с его плеча и раздвинула колени, чувствуя, что он отстранился от нее. Ее связанные руки внезапно сместились на пару дюймов ниже того места, где Снейп первоначально зафиксировал их. Затем он снова возник между ее ногами. Гермиона видела только макушку и угольно-черные глаза. Обхватив руками ее бедра, он потянул вниз, пока она не прижалась промежностью к его лицу.

Схватившись за веревку обеими руками, Гермиона повисла на ней, когда его голова задвигалась, а язык закружился по напряженному клитору.

– Боги! – воскликнула она, вжимаясь в него бедрами. Потянув ее вперед, он провел языком по малым губам и, оказавшись у влажного отверстия, погрузился внутрь.

– О, о, о, – пронзительные выкрики кружились вокруг Гермионы, и она подозревала, что они принадлежат ей.

Двигая лицом из стороны в сторону, Снейп терся носом о клитор, а его язык извивался вдоль стенок влагалища, и Гермиона почти таяла от этой симфонии ощущений.

Ее бедра вошли в один ритм с его движениями, и он отпустил их, вводя в игру свои руки. Слегка приподняв ее, он проник двумя пальцами в скользкий проход, потирая переднюю стенку, а губы и язык вернулись к клитору и начали ласкать набухший бугорок.

– Мерлин, это… о-о-о, – простонала Гермиона, склонив голову, когда его язык быстро прошелся взад и вперед по кончику клитора в то время, как пальцы ритмично двигались внутри тугого отверстия, словно хорошо смазанные поршни.

Мышцы ее таза свело почти до боли, а напряжение внутри грозило перерасти во взрыв, и это заставило ее поплывшее сознание внезапно вернуться к реальности. Его пальцы, с громким хлюпаньем двигающиеся внутри, вдруг изогнулись вперед и потерлись о бугристую стенку, стимулируя уретру, и Гермиона почувствовала, что падает в бездну.

– Я больше не могу, – она покачала головой. – О-о-о, я кончаю!

Вдруг язык Снейпа сместился с клитора и ткнулся в отверстие уретры, и Гермиона кончила, подпрыгивая на нем как на родео.

Его пальцы оказались захвачены волной сильных сокращений, которая переметнулась на все тело, содрогнувшееся вплоть до связанных рук. Гермиона кричала, пока ее мышцы напрягались и расслаблялись, а изнутри брызнули потоки жидкости, которые она не смогла сдержать, даже если бы хотела.

Гермиона слышала, как он сглатывает ее, прерывисто дыша, и от этого звука вместе с непрерывающимися толчками его пальцев она кончала снова и снова. Ее мышцы продолжали сжиматься вокруг него так долго, что она не поняла, когда оргазм закончился, и стенки влагалища просто устало задергались.

Внезапно осознав, что она рухнула на него сверху и ему, возможно, трудно дышать, она приподнялась на дрожащих ногах, и он воспользовался возможностью и выскользнул из-под нее.

Постанывая с каждым хриплым вздохом, она повисла на веревках, понимая, что ей будет очень больно, когда ее руки освободят. Снейп снова оказался позади нее, сильные руки обхватили запястья, мягко опустили ее на кровать и сняли веревку. Стоны перешли во всхлипывания, когда вся мощь пережитой разрядки захватила ее.

– Ты очень хорошо справилась, – успокаивающе сказал Снейп, и она почувствовала, как он втирает что-то влажное и холодное в ее запястья, кисти, а затем предплечья. Боль тут же исчезла, но Гермиона не перестала плакать, уткнувшись лицом в одеяло. Он продолжал гладить ее, пока рыдания не превратились во всхлипывания и вздохи. Наконец, она перевернулась и посмотрела на него.

– Я никогда никому это не рассказывала, – ее голос был тихим и хриплым. – Все время, пока Беллатриса вырезала слово «грязнокровка» у меня на руке, она мастурбировала мне.

Снейп закрыл глаза, внезапно осознавая все: подчинение, боль, унижение, секс, страхи.

– Черт.

_____________________________________________________________________

*

(1) “Unchained Melody” – песня из фильма «Привидение» 1990 года с Патриком Суэйзи, Деми Мур и Вупи Голдберг

========== 13. Удар рукой наотмашь ==========

– Мистер Моллисон, вы не возражаете, если я буду звать вас Шон?

Его волнистые каштановые волосы были еще влажными после утреннего душа.

– Конечно, – кивнул он.

– Вы сегодня побрились, Шон? – Гермиона впервые видела его без рыжеватых волос на лице.

– Полностью сам, – он улыбнулся с самоиронией.

– Вы, должно быть, чувствуете себя намного лучше.

– Ну, если бы я попробовал сделать это, когда только приехал сюда, то рисковал бы перерезать себе горло.

Гермиона кивнула. Он мало что мог делать сам по прибытию. Ему даже есть было трудно.

– Как ваши тренировки?

– Хорошо. С каждым днем я чувствую себя сильнее. Луна потрясающая. Она отлично мотивирует. Даже когда угрожает размазать меня по полу, – он тихо усмехнулся. – Я бы не стал этим заниматься, если бы не она.

Гермиона снова поразилась, насколько спокойным он выглядел теперь, когда тики и конвульсии Круциатуса лишь изредка искажали его черты. Курс лечения с зеркалом и физиотерапия, казалось, сработали на удивление хорошо. И именно это заставило ее задуматься о том, будет ли полезно попытаться отыскать причины его вины. Она решила пойти обходным путем.

– Расскажите, что вы думаете о вуайеризме.

Он смотрел на нее некоторое время, а затем пожал плечами.

– Разве это не то, чем увлечен сейчас весь мир? Нездоровый и грязный интерес к жизни других людей? Магловские реалити-шоу? Социальные сети?

– Но для волшебного мира это не такая уж большая проблема, не так ли?

– Разве? Почему же тогда все с таким упоением читают эту жалкую бумажонку, «Ежедневный пророк»? Ради наскоро склепанных новостных статей или сфабрикованных репортажей о личной жизни людей? Думаю, совсем скоро у нас будут свои версии – «Фейсгамент»*(1) и «Скитерфид»*(2).

Гермиона рассмеялась, удивленная его остроумием. Она тоже была более чем осведомлена о растущей связи между магловским и волшебным мирами. Без сомнения, он был прав.

– Вы сказали, «нездоровый и грязный» интерес. Разве обязательно должно быть так?

Он снова пожал плечами.

– Вы мне скажите.

Это было хорошее замечание. Можно ли использовать слова «нездоровый» и «грязный», чтобы охарактеризовать пристрастие всего общества?

– Вы считаете, что наблюдать за другими ради сексуального удовлетворения неправильно? – Гермиона откинулась на спинку сиденья.

– Разве это отличается от наблюдения за другими ради эмоционального или интеллектуального удовлетворения?

Она обдумала его слова.

– Или ради наслаждения чужим горем, что еще хуже.

– Разве это мы делаем?

– Конечно. Мы наблюдаем за чужой жизнью, и это помогает нам лучше воспринимать свою. Мы наблюдаем за печалью других людей, чтобы порадоваться, что нам самим не приходится ее испытывать. Разве это благороднее того, чтобы подрочить на чью-то красоту, пока они не знают об этом?

Гермиона пожевала губу, прежде чем ответить.

– Похоже, вы скрываете в себе вину не за это, Шон. Вы можете мне сказать, в чем же тогда кроется причина вашего недовольства?

Его охватил внезапный спазм. Казалось, ее слова пробудили спящий Круциатус, заставив его приподнять уродливую голову.

– Это… – лицо Шона исказилось. – Это безответственность из-за отрыва от объекта желания. Это позволяет испытывать к ним меньше чувств, чем следовало бы. Своего рода… эгоизм.

Гермиона чувствовала, что почти поняла, о чем он говорит, но ей не хватало деталей. Если бы только он мог…

Он яростно помотал головой.

– Мне нужно прекратить… говорить об этом… это плохо для меня.

Гермиона внезапно ощутила беспокойство, что из-за нее его прогресс теперь застопорится, и почувствовала себя виноватой.

– Мне очень жаль, Шон. Мне не следовало…

– Нет. Это ваша работа, доктор Грейнджер. Я… – он поморщился. – Я уважаю это.

Она выдохнула, поняв, что неосознанно задержала дыхание, наблюдая за его судорогами. Хоть она и была ему благодарна за успокаивающие слова, но все же не чувствовала себя достойной его уважения, когда он корчился перед ней от боли.

***

– Расскажи мне, что ты думаешь о вуайеризме.

Луна улыбнулась. С тех пор, как она перестала носить компрессионную маску, стало легче понимать выражения ее лица. Гермиона обнаружила, что каждый раз, когда они встречались, она находила в ней все больше и больше от своей старой подруги, словно собирала визуальный пазл.

– Джордж говорил, он рассказал тебе о том, что я подглядывала, – без тени смущения ответила Луна. – Когда не можешь жить полной жизнью, иногда достаточно наблюдать за теми, кто может.

– Но ты же живешь полной жизнью. С каждым днем все больше и больше.

– Да, но есть вещи, которые я никогда уже не сделаю. И пути, которыми никогда не пройду. Гермиона, мои шрамы останутся на всю жизнь, и я смирилась с этим, – серебристые глаза Луны были широко раскрыты и казались Гермионе почти всеведущими в этот миг. – Но это заставило меня захотеть еще больше познать красоту этой жизни, даже если я не могу добавить к ней то, что желаю.

Луна положила руку на колено Гермионы.

– Не могу передать, насколько воодушевляющим было для меня наблюдать за тобой и профессором Снейпом. Два восхитительно прекрасных создания, наслаждающихся друг другом. Это было сродни искусству, Гермиона. Совсем не отвратительно и не грязно. Я будто ожила, наблюдая за вами и ощутила, что жизнь продолжается, и я все еще могу наслаждаться ею. Ты спрашивала, что я думаю о вуайеризме? Для меня он словно благословение. Жить чужими жизнями лучше, чем не иметь возможности жить вообще.