Как мне думается, такие сообщения есть; более того, они занимают основное место в тех частях Кодзики и Нихонги, в которых рассказывается о событиях VI-VII в. Нужно только уметь понимать язык этих хроник и манеру их рассказа.

Движение царских томобэ должно было иметь своих вождей. Кто мог быть этими вождями? Очевидно те, кто стоял во главе их. А кто стоял во главе их? На этот вопрос приходится давать двойной ответ.

Во главе Томобэ стояли т. наз. томо-но мияцуко – царские управляющие. Ими могли быть действительно управляющие, поставленные царями для управления теми или иными группами бэ. Такие управляющие не могли выступать вместе со своими управляемыми против царей; наоборот, движение томобэ могло быть направлено против таких томо-но мияцуко. Но могли быть и такие "управляющие" томобэ, интересы которых – в их отношении к царям – не противоречили интересам управляемого ими населения. Это те "управляющие", которые в свое время были старейшинами своих групп, а затем вместе с членами своей группы в разной мере превратились в томобэ по отношению к царскому роду.

Выше было уже сказано, что некоторые томобэ восходят к древним родам – данниками. Эти роды сначала были во всем самостоятельные, управлялись своими старейшинами и только поставляли время от времени царям Ямато полагающуюся дань. Наложение дани практиковалось обычно в тех случаях, когда в каком-нибудь роде – в основе, конечно, земледельческом – по тем или иным причинам было развито какое-нибудь ремесло или промысел. В дальнейшем положение этих родов-данников стало изменяться: они стали постепенно переходить на положение томобэ, т.е. становились уже в полностью зависимое от царей положение. Но во главе их продолжали оставаться по традиции их прежние старейшины. Конечно, этот процесс превращения данников в рабов соединялся с распадом родовой общины, но и в этом случае, как сказано выше, очень часто функции "старосты" в соседской общине переходили к тем же бывшим старейшинам. Впрочем, это и не так существенно, важно то, что во главе этой общины стояло лицо, выдвинутое самой соседской общиной, а не поставленное извне. В дальнейшем, когда эта соседская община превратилась уже в группу рабов, очень часто "управляющими" этими группами оставались их бывшие "старосты". Все это означало то, что в подобных условиях владельцу бэ – в данном случае царскому роду противостояли все группы бэ целиком, т.е. вместе со своим "управляющим". И именно такие управляющие, в прошлом – "старосты" соседской общины, и может быть даже в еще более отдаленном прошлом – "старейшины" родовой общины, – и становились вождями родов в их борьбе против хозяев, в данном случае вождями томобэ против царей Ямато.

Возможен кроме того и еще один тип таких вождей. Это – не бывшие "старосты" и "старейшины", это – поставленные царями "управляющие", т.е. томо-но мияцуко. Но это те из них, которые, опираясь на подчиненных им томобэ, пытались эмансипироваться от своих властителей и быть со своими управляемыми группами томобэ независимыми. Это бывало в тех случаях, когда такие группы томобэ, отдавались в управление представителям могущественных в прошлом родов. И, наконец, последнее: пользоваться движением рабов в своих интересах могли и владельцы какибэ, недавние главы родов, почему-либо борющиеся с царями Ямато.

Все эти "вожди" движения не принадлежат к подлинным вождям, действующим во имя интересов томобэ и какибэ, как таковых. Но были и такие: таких вождей я вижу в лице наиболее активных членов групп томобэ и какибэ, сформированных из числа иноземцев – корейцев и китайцев.

Кодзики и Нихонги, как правило, персонифицируют исторический процесс, ими обрисованный: если они говорят о борьбе, то это всегда бывает борьба вождей. Поэтому и надлежит борьбу томобэ отыскивать за борьбой этих вождей. Совершенно естественно отыскивать вождей движения томобэ среди ближайшего окружения царей. С другой стороны, естественно искать наиболее активных участников этого движения среди таких томобэ, которые почему-либо имели больше возможностей для этой борьбы. С этими предпосылками попробуем обратиться теперь к материалам Кодзики и Нихонги.

Выступления отдельных вождей, их борьба с царским домом, их взаимная борьба в V веке принимает особенно ожесточенный характер. В царствование Ритю (400-405), Хансё (406-411), Инкё (412-453) с царским домом соперничал во власти дом Кацураги, глава которого Цубура сумел, в конце концов, занять первенствующее положение в союзе родов Ямато. После смерти Инкё вокруг его наследия разгорелась распря двух его сыновей – Анахо и Кару. Старший – Кару был убит, и Анахо сделался царем (вошел в историю под именем Анко, 453-456). В следующем году был убит и второй возможный соперник – дядя Анко – принц Окусака, причем Анко взял себе в жены супругу последнего – принцессу Накаси. У той был сын от первого мужа – принц Маюва, которому грозила также опасность убийства со стороны царя. Однако, Маюва предупредил события и сам убил (456) Анко, чем отомстил за своего отца. В этом "перевороте принца Маюва", как именуется это событие в обычных изложениях японской истории, принимал, по-видимому, руководящее участие Кацураги Цубура. Однако у Маюва и Цубура нашелся сильный соперник – 5-ый сын царя Инкё, – которому удалось убить и того, и другого (456). После ожесточенной борьбы с другими соперниками он захватил в свои руки власть в формирующемся государстве и вошел в историю под именем Юряку. Таким образом, власть дома Кацураги пала. Однако ему на смену выступил другой дом – Хэгури, помогавший Юряку в борьбе против Кацураги. Глава этого дома – Матори в качестве "о-оми" в течение двух царствований – Юряку (456-479) и Сэйнэй (480-484) не уступал царям по своему значению в общеплеменном союзе, а после смерти Сэйнэй – в течение царствования Кэнсо (485-487) и Нинкэн (488-498) фактически стоял во главе этого союза. Однако в 498 г. он вместе со своим сыном Сиби был убит главой другого сильного дома – Отомо Канамура, к которому – со званием "о-мурадзи" – и перешло на некоторое время руководство в общеплеменном союзе. Насколько полным было это руководство усматривается из того, что Канамура всецело руководил даже корейской политикой. При нем в 512 г. княжеству Пякчэ были "уступлены" четыре округа японской Мимана, что явилось началом упадка японского влияния на полуострове. Потеря части Мимана ослабила и положение Канамура, принужденного вести борьбу с соперниками, среди которых наиболее сильным был Мононобэ Аракаи, тоже имевший звание "о-мурадзи". С воцарением Киммэй (539-571) могущество Канамура, а с ним и всего дома Отомо было окончательно подорвано и место Отомо занял дом Мононобэ.

Однако и Мононобэ имели сильных соперников в лице дома Сога. Усиление могущества Сога обнаруживается еще в царствование Ритю (400-405), когда глава этого рода – Сога Мати занимал место в союзе родов Ямато почти рядом с наиболее могущественным тогда – Хэгури Цуку. При Юряку (456-479) в руки дома Сога попало управление упомянутыми выше "тремя сокровищницами", что свидетельствует о чрезвычайном усилении их могущества. В связи с этим во 2-ой половине VI в. наиболее могущественными в общеплеменном союзе оказались эти два дома – Мононгбэ и Сога.

В обстановке того времени столкновение этих двух домов было неизбежно. Поводом к нему обычная японская история выставляет спор из-за буддизма: Сога будто бы были за буддизм, Мононобэ – против. На этой почве между ними вспыхнула борьба, закончившаяся истреблением Мононобэ и полной победой Сога.

Проникновение буддизма из Индии в Китай началось очень давно: уже в период 2-ой Ханьской империи при императоре Мин-ди (58-76) проповедь буддизма была официально допущена. С этого времени из Индии и Тибета в Китай стали переходить буддийские монахи, занимавшиеся проповедью своего вероучения и переводом на китайский язык книг буддийского канона. Очень большое распространение буддизма в Китае отмечается в т. наз. "период пяти варваров" (последние годы Ханьской империи и начало "троецарствия", т.е. III в.) В это время он переходит и в Корею. В период Северного и Южного царства в Китае (IV-VI в.) правители обеих сторон были ревностными последователями буддизма и при их покровительстве это учение получило еще большее распространение. Одновременно идет укрепление буддизма и в Корее, с которой Китай в это время поддерживал самые оживленные сношения. В это же время буддизм попадет и в Японию, куда он проникает из Кореи, бывшей тогда в самых тесных связях с Японией. Официальным годом появления буддизма в Японии считается 552-ой, когда к царю Киммэй были присланы от имени князя Пякчэ в дар буддийские изображения и сутры с убеждением принять новую веру. Однако фактически буддизм стал проникать гораздо раньше: он появился в Японии вместе с китайскими и корейскими переселенцами. Даже японские хроники это отмечают. В них рассказывается о прибытии в 522 году из Южного Лянского царства в Китай рода некоего китайца по имени Сиба Датто, который будто бы построил первый в Японии буддийский храм (в пров. Ямато, где этот род расселился). Впрочем, те же хроники отмечают, что новое учение тогда успехом еще не пользовалось: народ будто бы назвал новых богов "чужестранными богами" и оставался при своих прежних верованиях.