К кровати подошла Яна с бутылочками лекарств. Я посмотрел не капельницу — на Новый год у многих ёлки выглядят поскромнее. Я специально посчитал — четыре каких-то пакета с какой-то ерундой, три флакона. И это всё мне? Спасибо, я тронут!

Посмотрел на левую руку — сердце заёкало! Лангетка и бинты, бинты. Ех, дела…… Хоть бы там всё прижилось чай не чужое же?

— Яна, а профессор часто бывает в больнице?

— Я работаю четыре года — второй раз. Вам повезло, очень повезло, что именно в тот день, когда Вас привезли сюда, профессор прибыл из Израиля на очередной семинар. Он и наш Купчий, тоже профессор, оперировали Вас девять часов.

— Сколько?

— Девять! А Вы как хотели? Мне ребята с хирургии рассказали, каким Вы были красавчиком. До сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю.

— Ой, вэй! Они не рассказывали, откуда меня привезли?

— Нет, я не интересовалась. Думаю, очередная дорожка. Вы ничего не помните?

Я промолчал, сделал вид, что засыпаю. Нужно обо всём подумать, всё расставить по своим местам. Хотя расставлять было, собственно говоря, нечего. Поверить в этот весь бред мог только человек, будучи в невменяемом состоянии. Хотелось верить, что у меня с головой пока всё в порядке. Я надеялся на это. А надежда, как говорится………

Прошло два дня, два дня, которые были для меня сущей каторгой. Кто-то приходил, делал осмотр моей руки, тщательно делал в мою историю болезни какие-то записи, уходил. Через некоторое время история повторялась. Выводило ли это всё меня из терпения — нет! Меня это просто вымораживало и бесило! Я понимаю, что у врачей такая работа, но…

Я терпел, куда деваться? Два раза забегала соседка Леночка, буквально на несколько минут. Как я не пытался узнать у неё выведать, как же я сюда попал — она делала круглые глаза и подносила палец ко рту. Что за секреты — непонятно. Лишь однажды, после моего очередного вопроса — она незаметно кивнула головой в сторону медсестры. Ясно, как и в любом коллективе — тайны Мадридского двора, чтоб их!

Наступило время второй операции, в которой принимал участие и мой ангел-спаситель, профессор Циммельман. Он сделал вид, что меня не знает и не имел со мной приватной беседы, я сделал вид, что этого не заметил. Одно успокаивало — то, что он был целым и невредимым. Операция прошла очень успешно, как сообщила мне «на ушко» вездесущая Яночка. Девушка была очень общительная, как и когда она успевала узнавать все новости — загадка.

Именно она и принесла мне новость, которая опечалила меня и встревожила не на шутку. Ильи Моисеевича не стало, как и не стало ещё ста пятидесяти человек, которые находились на борту самолёта, следовавшего из России в Израиль. Я гораздо позже прочитал в прессе, что на борту самолёта взорвалось самодельное взрывное устройство.

Как мне сказал проф — выбираться из больницы через не могу. Я готов был это сделать, но как? Одежды нет, из палаты незаметно не выйдешь: постоянно в коридоре находились два сотрудника чего-то там.

Здоровенные жлобы, должен вам сказать. Они были слеплены, как под копирку: о таких говорят шкаф два на два.

Но самое интересное — никто не приходил ко мне из органов и не задавал мне никаких вопросов. Я не стану скрывать, что несколько дней меня это радовало, но потом — откровенно говоря, стало настораживать.

Меня перевели в одиночную палату общей терапии. Эта палата была оплачена какими-то людьми, так же, как и месяц моего прибывания в реанимационном отделении. Расценки, хочу я вам сказать, меня испугали. Все мы люди взрослые, понимаем, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Но всему же должен быть предел!

Ладно, своих проблем выше крыши, нужно думать не о расценках и о несправедливости в нашей жизни, а о собственном здоровье и наличии головы на плечах. Я почти каждый час вспоминал слова погибшего профессора — воспринимай мой слова серьёзно. Но что делать-то? На меня никто не охотился, не преследовал, но где-то в душе поселился, не совсем мне понятный, страх. Как говорил один герой в фильме — только идиоты ничего не боятся.

Но произошло то, что и должно было произойти. Ко мне в палату, предварительно постучавшись, зашел крепко сбитый мужчина, примерно моего возраста. Невысого роста, светловолосый, с не запоминающимися чертами лица. Серые глаза, короткие волосы. Джинсы, рубашка — гавайка. Он смотрел мне прямо в глаза, поэтому легко меня «прочитал». Он поднял руки вверх, показывая этим, что по отношению ко мне, он имеет только миролюбивое настроение.

— Привет, Юрик! Тебе от Романа большущий привет, ну и пожелание всего-всего, как говорится. Ещё тебе привет от Снегини. Очень горячий, кстати! Ну, давай меня проверяй, откуда я все это знаю. У мужчины оказалась просто обезоруживающая улыбка.

Он протянул мне сложенный лист бумаги и телефон.

На бумаге был написан текст почерком Романа, который я не мог ни с каким почерком перепутать. В послании говорилось, что этот парень и есть тот самый Славик, компаньон моего бывшего сотрудника и друга.

На дисплее телефона был заранее набран неизвестный мне номер. Славик кивнул мне головой, мол, смелее. После нескольких гудков раздался приятный женский голос.

— Привет, Джеймс! Как видишь мы о тебе не забыли. Представляю, как ты нервничал, когда узнал об убийстве Гора. Да-да, я не оговорилась, это было убийство. Самое циничное! Ладно, сантименты потом, тебе нужно из больницы убираться и как можно быстрее. Вячеслав — наш человек, можешь ему доверять, как себе. До встречи!

— Готов? — спросил Славик.

— Я? Естественно!

— Хорошо.

Вячеслав подошёл к двери и ему передали свёрток. Как оказалось — с моей новой одеждой. Обычная футболка и спортивные штаны, на ноги — летние шлепки. Как никак, на улице конец июня. Таких, как я — в южном городе полно.

— Все? Тогда за мной. Ничему не удивляйся.

Удивляться было чему — на стульях сидели мои охранники, с совершенно равнодушным видом. Рядом с ними стояли трое очень крепко сбитых молодых человека. Мы прошли мимо них, все пятеро даже не повернули в нашу сторону головы.

— Заканчивайте здесь и догоняйте! — бросил Славик на ходу.

Выходили мы из больницы через чёрный ход. Возле дверей стояла обычная машина скорой помощи. Мы сели в неё и ждали ребят. Трое из них вышли из здания и направились в припаркованный чуть поодаль внедорожник, следом за ними — мои охранники. Один из них сел на сидение рядом с водителем, второй — к нам, вовнутрь.

Понятно, кто меня все это время охранял и оберегал. Слава Богу, что так! В кузове «скорой» установлены шесть сидений, так же я заметил небольшой откидной столик. Не хватало мини-бара для комфортной поездки.

— Хорошая «Скорая помощь». И много таких в ФСБ? — спросил я у Славика.

— Да, хватает. Они у нас, как палочки-выручалочки. Особенно, когда по городу нужно быстро проехать.

Микроавтобус плавно тронулся с места и набрал приличную скорость. Водитель включил сирену. Внедорожник ехал сзади на приличном расстоянии.

— Никакой конспирации, — улыбнулся я. — Кстати, меня должны уже начать искать в больнице.

Славик махнул рукой:

— Так быстрее получится. Пробки восемь баллов почти по всему городу. Думаю, на нас не обидятся водители. А насчёт больницы — забудь, как о страшном сне. Там ребята всё хорошо подчистили. Так, Игорёк?

Охранник показал большой палец руки.

— Славик, почему врачи мне не сказали, в какую мясорубку я попал. Может быть ты мне что-нибудь расскажешь? Не представляешь, как я все это время мучился, не зная правды.

— Да уж, представляю! Но у нас не было другого выхода, как засекретить это дело. Люди, когда им покажешь свое удостоверение, боятся лишний раз рот открыть. Не хотелось, что бы известие о человеке, который вернулся с того света, разнеслось по всему свету. Может быть это были лишние предосторожности, но бережёного Бог бережёт. Время покажет!

— Таких, как я, врачи вытаскивают с того света чуть ли не каждый день. Вы за всеми воскресшими присматриваете?