А его не было…

Только поздно вечером, когда часы посещений давно закончились, он на цыпочках вошел в палату.

Кристи лежала в полумраке, глядя на причудливые тени, которые отбрасывали на стену колышущиеся от легкого ветерка шторы. Услышав шаги, она медленно повернула голову. Джейсон молча опустился на колени перед кроватью, обнял жену своими большими руками и положил голову ей на грудь. Кристи, тоже молча, погладила его по светлым волосам, тонкими пальцами перебирая непослушные пряди.

Когда Джейсон наконец поднял голову, в его глазах блестели слезы. Он нежно поцеловал ее в губы и прошептал:

– Мне так жаль, Кристи.

– Я знаю, – тихо сказала Кристи. Как хорошо, что он рядом, думала она, хотя и понимала, что скоро муж опять исчезнет.

– Что говорит доктор? Когда можно забрать тебя отсюда?

– Завтра утром. Меня пока держат под наблюдением, чтобы убедиться, что кровотечение не начнется снова.

Джейсон хотел что-то сказать, но голос сорвался. Он прокашлялся.

– Мне нельзя было оставлять тебя одну. На это ей нечего было возразить. Миновало несколько однообразных недель. Кристи стала молчалива, замкнулась в себе, мысли были заняты потерей ребенка и противоречивыми чувствами к Джейсону. Он любил и желал ее по-прежнему, но сама она была вконец раздавлена сложностями взрослой жизни, тяжелым грузом придавившей ей плечи.

Однажды, когда Джейсона, как всегда, не было дома, Кристи вспомнила о предложении Джонатана Сигала. Она долго думала о Джейсоне и пришла к выводу, что жена ему в общем-то не нужна, особенно такая, которая не сможет дать ему то, чего он так страстно хочет, – большую, шумную, дружную семью. Если она уедет, он сможет развестись с ней и жениться снова. Погруженная в глубокую депрессию, Кристи решила, что стала ему обузой.

В таком состоянии она по телефону связалась с Сигалом, и тот сразу же обещал сделать все возможное, чтобы устроить ее в самую престижную школу фотомоделей. От нее требовалось одно – сообщить о дне приезда.

Когда Кристи объявила мужу о своем решении, он ни слова не сказал против, только кровь разом отхлынула от лица, словно его облили белой краской. В глубине души она ждала, что Джейсон попросит ее остаться, но он промолчал. И она уехала.

Кристи перебралась в Нью-Йорк и, по-прежнему замкнутая в скорлупке своего горя, начала учиться. Ей пришлось сесть на жесткую диету, соблюдать строгий режим дня, привыкнуть четко расписывать каждую минуту. Это отвлекало от тяжелых раздумий и потому вполне ее устраивало.

Грусть, затаившаяся в изумрудных глазах, придавала ее облику немного испуганное, загнанное выражение. Джонатан говорил, что любой мужчина, видевший ее фотографии, был бы счастлив зажечь радостью эти прекрасные глаза. Очень скоро Кристи приобрела большую популярность, и это было очень кстати: чем больше работы, тем меньше времени остается на воспоминания.

На первый взгляд она жила насыщенной жизнью. Научилась непринужденно чувствовать себя в окружении самых изысканных светских знаменитостей и сильных мира сего. Но разного рода предложения и комплименты, которыми одолевали ее мужчины, оставляли ее равнодушной, потому что все ее чувства были далеко-далеко отсюда – в Техасе.

С годами боль приутихла, Кристи выкарабкалась из своей раковины, ожила. Сейчас ей было уже трудно припомнить, когда именно она решила попросить у Джейсона развод. Фрэнсин писала ей каждую неделю и буквально умоляла приехать в Техас, повидать подросшего Кэвина и его маленькую сестричку Кэри, но Кристи никак не могла собраться с силами и сделать этот шаг. Только когда адвокат сообщил об упорном нежелании Джейсона идти на контакт и предложил ей лично встретиться с мужем и обсудить условия развода, она поняла, что другого выхода нет, надо ехать домой.

Причин уклоняться от встречи у Джейсона не было, ведь она не требует ничего невозможного, просто хочет получить свободу.

Но в это свежее весеннее утро, подъезжая к ранчо брата и вспоминая свою жизнь с Джейсоном и особенно минувшую ночь, Кристи начала сомневаться, сумеет ли она когда-нибудь вырваться на свободу.

Кристи ехала по извилистой дороге к ранчо, невольно отмечая перемены, происшедшие за годы ее отсутствия. Как же она соскучилась по отчему дому, как часто он снился ей!

Минувшая ночь показала, что Джейсон до сих пор держит ее в своих цепких объятиях, не выпускает из магического круга. Главное – не показывать ему этого, иначе спасения нет.

Не успела она затормозить у дома, как дверь с грохотом распахнулась и два очаровательных малыша кубарем скатились по ступенькам крыльца. Словно гигантская рука стиснула сердце Кристи, но боль тут же отступила. Вот она и вернулась в сегодняшний день.

Ребятишки вихрем метнулись к ней, но вдруг в смущении замерли на полпути, не зная, видимо, как их встретит незнакомая пока тетушка.

Сразу видно, настоящие Коулы, подумала Кристи. Кэвин, высокий для своих неполных шести лет, гибкий, очень похожий на отца, выжидательно смотрел на нее смышлеными глазенками. Четырехлетняя Кэри определенно будет красавицей, уже теперь в ней чувствовалась фамильная стать. У обоих темные с рыжинкой волосы, смоляных локонов Фрэнсин не было и в помине.

Дети внимательно наблюдали, как Кристи проворно выбралась из машины и, склонив голову, встала у открытой дверцы. Она улыбнулась и ласково спросила:

– Ну-ка, кто поможет внести в дом вещи, а? Они словно только этого и ждали. Подбежав к автомобилю, Кэвин забрал у Кристи ключи и пошел к багажнику, а Кэри взяла с переднего сиденья сумочку с ночной рубашкой и гордо стала рядом.

С крыльца сбежала Фрэнсин, обняла золовку.

– О Кристи, как я рада тебя видеть! – Она смахнула слезинку. – Как хорошо, что ты приехала!

Кристи весело рассмеялась, совсем как в старые добрые времена.

– Я тоже рада, Фрэнси, дорогая. – Она в свою очередь обняла невестку. – Я так по тебе соскучилась! И наконец-то увидела твоих малышей наяву. В жизни они гораздо красивее, чем на карточках. Этакие непоседы.

– Это уж точно. Представляешь, чего мне стоило заставить их усидеть перед фотокамерой!

Они направились к дому. Дети замыкали шествие.

– Ты не жалеешь, что продолжила традицию нашей семьи и дала им имена, начинающиеся с "К"? – улыбаясь, спросила Кристи.

– Конечно, нет, правда, поначалу немного путалась. Называла Кэвина Кэри, и он очень обижался, так что пришлось поднапрячься. Сейчас-то я уже привыкла.

– Просто они родились сразу друг за другом. Со мной и Кайлом такие проблемы не возникали, Мама успела привыкнуть к его имени, пока меня не было на свете.

Они вошли в дом через боковую дверь, ведущую на кухню.

– Ой, Фрэнси, как красиво! Когда же ты сделала такой ремонт?

Невестка зарделась от удовольствия.

– Если честно, когда ты подъехала, я как раз вешала занавески, потому и вышла не сразу.

Насколько Кристи помнила, кухня, где по вечерам собиралась вся семья, была очень уютная, но не слишком элегантная. Теперь же стены украсились новыми обоями в красно-белую полоску, такой же расцветки занавески висели на окне, дверцы шкафчиков с кухонной утварью выкрашены под орех, а их верхние панели – в тон обоев и занавесок.

– Да ты настоящая волшебница! – воскликнула Кристи, подошла к окну и выглянула во двор. – А где Кайл? Занят на ранчо?

– Да, но скоро приедет обедать. Вот он обрадуется! По телефону ты не называла точной даты приезда, и мы не знали, когда тебя ждать.

– Понимаешь, я давно уже разучилась нормально отдыхать и не хотела ставить себя в жесткие рамки, их у меня и так хватает.

Она открыла дверцу нового большого холодильника, достала кувшин, ни секунды не сомневаясь, что там именно охлажденный чай, и налила полный стакан.

– А Кайл как отнесся к моему возвращению?

Фрэнсин поставила на стол блюдо с домашним печеньем, жестом пригласила Кристи присесть и ответила:

– Если процитировать твоего брата дословно, то он сказал так. – Она понизила голос и протянула: