- Принес? - спросил Стив нетерпеливо.

- Не могу найти, - развел руками хирург.

- Это несносно. Больше я тебе ничего не дам из своей библиотеки. Потерять уникальную книгу! Знаю твою привычку: бросаешь все куда попало.

- Уверяю тебя, она никуда не денется. Я переверну весь дом.

- Вы говорите о маленькой желтой книжке? - тихим голосом спросил мальчик. - Еще на корочке чернильное пятно?

- Да, о ней, - удивился Глоб и снова взглянул на больного.

- Она в ванной комнате.

- В ванной комнате? Не может быть. Как она туда попала?

- Позавчера или еще раньше ваш сын фотографировал...

- Это было во вторник, три дня назад, - уточнил Диман.

- Может быть, - согласился мальчик. - Так вот, он подкладывал книжку под увеличитель, а потом швырнул ее за ванну. Она там.

- Чепуха. Я отлично помню: у Тома в тот день никого не было. Если даже он и брал книгу, никто этого не мог видеть.

Мальчик пожил костлявыми плечиками и ничего не ответил.

- Вот что, Глоб, раз Пати говорит, за ванной - можешь не сомневаться, она там.

...Глоб Диман с шумом влетел в кабинет Бравина, положил перед ним книгу на стол и, недоуменно разведя руки, посмотрел на стул, где полтора часа назад сидел Пати Стен.

- Представь себе: она была именно за ванной. Я выпорю Тома. Но объясни, что за мистификация, как твои пациент мог угадать? Точнее, где он встречал моего Тома? Ясно: тот рассказал ему все.

- Этот пациент, Пати Стен, содержится в клинике больше месяца и ни с кем не встречается, кроме меня и сестры Анны Полон.

- Ты просто решил поморочить меня?

- Нет. Этот мальчик может видеть то, чего никто не видит. Если захочет, он может увидеть то, что происходит в другом месте, или то, что происходило в прошлом: день назад, сто лет назад...

- Довольно, довольно, - рассмеялся Глоб. - Твой пациент может рассказать, как протекала битва при Аустерлице, раскроет тайны строительства первых пирамид, от него мы, наконец, узнаем, где искать Атлантиду... Это просто необычайное совпадение. Он сказал: за ванной - первое, что пришло ему в голову, а я вот теперь буду гадать, как он узнал.

- Можешь не утруждать напрасно свой ленивый мозг. Я сказал правду. Этот мальчик умеет видеть то, чего другие не видят.

- Он может предсказать мое будущее?

- Нет, - серьезно ответил Бравин. - Будущее он не видит, только прошедшее. Вероятно, в скором времени он научится читать мысли ни расстоянии -это возможно.

- Послушай, Стив, говорю по-дружески: не пора ли тебе самому пройти курс лечения "жидкостью Бравина"? - Диман резко оглянулся, словно ожидал увидеть кого-то позади себя. Черт, мне почудилось, будто на меня смотрят из-за спины. Это твой дурацкий кабинет виноват - конюшня, а не кабинет. Неудивительно, что ты начинаешь верить в сверхъестественное.

- Прибереги свое остроумие. Ты мне нужен для другого. Сядь спокойно и прекрати шутки. Лучше тебя никто не сделает этой операции.

- Операции?

- Да. Необходима операция.

Диман выразительно повел взглядом на дверь.

- Вот именно, ты угадал: операция этому мальчику. Ее сделаешь ты. Я сказал правду: он видит то, чего мы с тобой не видим. Мы можем отнести это к сверхъестественным явлениям. Вначале я так и подумал, но потом стал искать объяснение и, мне думается, нашел.

- Ты научился объяснять сверхъестественное?

- Перестань. Сколько у человека чувств?

- Хм... В школе, помнится, речь шла о пяти.

- Обоняние, осязание, вкус, слух, - перечислял Бравин.

- Ну, и зрение, - раздраженно подсказал Днман. - Уверяю тебя, я помню все пять.

- Да. Не сомневаюсь. Когда учились, ты только и делал, что запоминал, ты никогда не размышлял. Тебе было наплевать, почему не четыре, не шесть, а именно пять.

- Что с тобой сегодня? Может, в самом деле ввести в кровь "жидкость Бравина"? Очень успокаивает.

- Прекрати свои шутки!

- Но шучу не я, а ты. Ну хорошо, молчу.

Диман умолк под требовательным взглядом Бравина.

- Мы знаем людей, у которых не пять чувств, а меньше, продолжал Стив, - слепых, глухих, людей с притупленным или потерянным обонянием, лишенных вкуса. Но нам и в голову не приходит, что может родиться человек не с пятью чувствами, а с шестью.

- Что же это за чувство - шестое?

Бравин нахмурился, ему не нравилась улыбка Глоба.

- Есть живые организмы, у которых чувств меньше, чем у нас. Есть даже с одним чувством - осязанием. А сколько живых организмов не видят и не слышат? Они познают мир всего только через три, два и даже через одно чувство. Познают относительно, они не могут анализировать и обобщать свои наблюдения. Чувства нужны им только затем, чтобы приспособиться к окружающей среде. А есть организмы, получающие из внешнего мира информацию, которую не улавливает человек. Летучие мыши слышат ультразвук. Однако летучие мыши не знают окружающий мир лучше человека. Причина та же: они не способны мыслить. Не натыкаться в темноте на препятствия - вот все, что смогли они извлечь из своей необычайной способности. А ты никогда не задумывался, почему у живых организмов нет органа чувств, принимающего сигналы электромагнитных колебаний?

Глоб неуверенно пожал плечами, удивленно посмотрел на Стива. Кажется, тот говорит серьезно.

- Так слушай. - Забывшись, Бравин выбежал из-за стола. Впрочем, сейчас никто, кроме Димана, не мог видеть его роста. - Слушай! Прежде это называли эфиром, сейчас - силовым полем. Вокруг звезд, планет поле сгущено, вдали от них разряжено. Мы не ощущаем его, хотя оно проходит и через нас. Наблюдая за больным, я пришел к выводу: силовое поле обладает памятью - способно "запоминать" электромагнитные колебания. Может быть, я говорю не так, с точки зрения физика несу абсурд, не те термины употребляю, но не в этом суть. В главном я прав. На силовом поле Земли есть запись явлений, которые происходили во все времена, начиная от дня ее рождения. Разумеется, записи накладываются одна на другую непрерывно, как и в человеческом мозгу. То, что происходило позднее, прочесть легче.

Диман хотел что-то спросить, но Стив предупредил его.

- Кстати, больной Пати Стен лучше "читает" то, что происходило совсем недавно, если он настраивается на нужную волну. Записи далекого прошлого мелькают у него отрывочными видениями. Он не может в них разобраться. Они похожи на галлюцинации.

Внезапно Бравин замолчал и долго глядел в окно. За оградой клиники усатый мужчина в синем комбинезоне большими ножницами подстригал кустарник. На аллее разгуливали сизые голуби.

- А ведь есть организмы, которые всегда чувствуют силовое поле, - сказал Стив так, словно эта мысль только что пришла ему на ум. - Мы всегда поражались необычайной способности перелетных птиц находить дорогу. Если даже летят одни птенцы без взрослых птиц, они и тогда не ошибаются. И прежде высказывались догадки об органе чувств, подобном компасу. Так что моя мысль не нова. Птицы "читают" записи, оставленные на силовом поле Земли.

- Чушь! По-твоему, какая-нибудь цапля может видеть то, что происходило во времена Римской империи?

- Да. Смогла бы, если бы у нее был мыслительный аппарат, такой, как человеческий мозг. Но у птиц нет способности мыслить. Они настраиваются на одно: узнать дорогу, по которой летели предки. Вероятно, у разных птиц это чувство неодинаково развито. У одних оно даже, за ненадобностью, атрофировано вовсе. Мы удивляемся способности птиц, а удивляться нечему. Представь на миг, что у нас нет обоняния. Каким загадочным покажется поведение собаки, отыскивающей следы. Не скоро пришло бы в голову, что у нее есть чувство, неизвестное нам. В мире много явлений, недоступных нашим пяти чувствам. Поэтому-то для регистрации их мы изобретаем приборы.

- Так этот мальчик...

- Да. Исключение, патологический случай, - подтвердил Бравин. - Возможно, даже не единичный и не первый. Известно много легенд и преданий о людях - их называли ясновидцами они могли видеть происходящее в другом месте.