8

Но вот она, туманно-лунная ночь, в печи цветок огня – Вот я даю мулу яблоко, большие губы берут его – Вот голубая сойка пьет мое концентрированное молоко, закидывая назад голову с каплей на клюве – Вот шуршание енота или крысы за стеной, ночью – Вот маленькая бедная мышка ест свой ночной ужин в скромном углу куда я положил блюдце полное сыра и шоколадных конфет (ибо прошли те дни когда я убивал мышей) – Вот енот в тумане, человек у своего камина, и оба тоскуют по Богу – Вот я возвращаюсь со своего ночного бдения на берегу как бормочущий старый бхикку запинаясь на ходу – Вот я направляю лампу на случайного енота что карабкается вверх по дереву и его маленькое сердечко бьется от страха но я ору ему по-французски: «Эй, привет, малыш» (allo ti bon homme) – Вот бутылка оливок, 49 с., импортные, с перцем, я ем их одну за другой и думаю о предзакатных холмах Греции – Вот и мои спагетти – с томатным соусом и салатом с маслом и уксусом и яблочной приправой ах ты моя дорогая, и мой черный кофе и сыр «рокфор» и послеобеденные орешки, дорогие мои, и все это в лесу – ( Десять вкуснейших оливок медленно жуешь в полночь и это что-то, в дорогих ресторанах такого не попробуешь) – Вот он настоящий момент в дебрях лесных – Вот вдруг замолчал на ветке птиц а его жена на него поглядывает – Вот ручка топора изяществом не уступающая балету Эглевски – Вот «Гора Мьен-Мо» освещаемая в тумане августовской луной курится среди других величественных и таинственных вершин поднимающихся в светящейся бухте розовеющих во тьме ночной, словно классические китайские и японские картины на шелке – Вот жучок, беспомощный маленький бескрылый ползун, тонет в миске, и я достаю его и он пыхтит и ползет к крыльцу пока мне не надоедает на него смотреть – Вот паук занимается за окном своим делом – Вот свисает с потолка на крюке мой кусок бекона – Вот хохот гагары в лунной тени – Вот уханье сов в причудливых деревьях Бодхидхармы – Вот цветы и стволы красного дерева – Вот обычный очаг и я подкармливаю его внимательно и в то же время рассеянно и это деяние как и всякое другое есть не-деяние (Wu Wei) но скорее медитация в особенности потому что пламя, как и снежинки, каждый миг разное – Да, смолистая чистота полена охваченного пламенем – Да крест-накрест распиленное полено превращается в кусок угля и выглядит как Город Гандхарв или западное стрельбище на закате – Вот веник бхикку, чайник – Нежная кружевная пена на песке, море – Все эти оживленные приготовления к скромному сну как в ту ночь когда я искал мои ночные носки ( ну так чтоб не пачкать изнутри спальник) и вдруг обнаружил что напеваю:» A donde es мои носочки?» – Да, и рассвет в долине и мой ослик, Альф, единственное живое существо поблизости – Посреди сна появляется луна – Вот вселенская субстанция и святая потому что где еще ее искать? – В сумерках семейство оленей на дороге – Ручей покашливая пробирается к болотцу – Муха на моем большом пальце трет нос а затем ступает на страницу книги – Хулиганка-колибри крутит башкой – Вот так все, и все мои прекрасные мысли, вплоть до песенки обращенной к морю: «Беру орешек, и прямо в море, кислота к кислоте, а я к тебе» и все-таки через три недели я сошел с ума.

Потому что те и сходят с ума кто может так расслабиться: но постойте: вот они предвестники беды.

9

Первый знак беды явился после того знаменательного дня, когда я шел вверх по дороге вдоль каньона снова к мосту где находился почтовый ящик поселенцев, и я мог бросать почту (письмо к маме с просьбой поцеловать Тайка, моего кота, и послание к старому приятелю Джулиану, адресованное Угольку Ржеорехову от Коротышки Одноорехова) и пока я поднимался я видел мирную крышу своей хижины среди старых деревьев далеко внизу на расстоянии мили, видел крыльцо, койку где я сплю, и мой прекрасный носовой платок, привязанный к ветке позади койки (вполне обычная картинка: мой платок на расстоянии полумили, делает меня невыразимо счастливым) – А на обратном пути останавливаюсь помедитировать в роще где спал Альф Священный Ослик и закрыв глаза вижу розы будущего так же ясно как красный платочек или мои же следы на прибрежном песке от моста, увидел, или услышал, слова: «Розы будущего», когда сидел по-турецки в нежном песке, услышал ужасную тишину в сердце жизни, но чувствовал себя странно нехорошо, точно заранее видел завтрашний день – Когда я пошел к морю днем и вдруг сделал глубокий йоговский вдох, чтобы вобрать в себя весь этот целебный морской воздух и кажется передознулся йодом, или злом, может быть, идущим из морских гротов или водорослевых городов, не знаю, но сердце вдруг заколотилось – Думаю, надо было тщательнее изучить местные вибрации а то ведь чуть сознание не потерял,только это был не экстатический обморок Св. Франциска, это нашло на меня ужасом от ощущения гнилой смертности во мне – Во мне и в других – Я чувствую себя совсем голым безо всех этих жалких защитных механизмов вроде размышлений о жизни или медитаций среди деревьев о «запредельном» и всего этого дерьма, без жалких на самом деле механизмов приготовления ужина или разговоров типа: «Ну, чем займемся? Рубкой дров?» – Я вижу себя жалким, обреченным – Ужасное осознание того что я всю жизнь обманывал себя думая, что дальше будет что-то что заставит шоу продолжаться а на самом деле я просто шут гороховый да и все так – И вот все все это, такое жалкое, я даже не предпринимаю здравых человеческих попыток облегчить душу в этом ужасном зловещем состоянии (смертельной безнадежности) а продолжаю сидеть там в песке в полуобморочном состоянии и смотреть на волны которые оказываются вдруг совсем не волнами, и я догадываюсь что ведь это же выражение дурацкой подавленности которое Бог если Он есть должно быть смотрит сейчас в своем фильме – Eh vache, ненавижу писать – Обнажились все мои хитрости, обнажилось само понимание что все они обнажились как куча вранья – Кажется будто море кричит на меня: ИДИ К СВОЕМУ ЖЕЛАНИЮ ХВАТИТ ТУТ БОЛТАТЬСЯ – Потому что в конце концов море как Бог, Бог ведь не просит чтобы мы хандрили и страдали и сидели холодными ночами у моря и записывали бесполезные звуки, в конце концов Он дает нам все чтобы мы с доверием к себе прошли через все тяготы жизни смертного к Раю может быть я надеюсь – Но некоторые бедолаги вроде меня даже не подозревают об этом, а когда обнаруживаем то прямо удивляемся – О, жизнь это ворота, это путь, тропинка в Рай, почему же не жить весело и радостно, ради любви или какой-нибудь девушки у очага, почему бы не двигаться навстречу желанию и не СМЕЯТЬСЯ … но я бегу с морского берега и никогда больше не возвращусь сюда без тайного знания: оно не хочет, чтоб я был здесь, глупо было сидеть здесь на берегу, у моря есть волны, у человека есть очаг, точка.