Но Профессор злился:

- Если бы у нас не было пустых консервных банок, дождь лил бы как из ведра. Так всегда бывает.

- Но во всем есть всегда и хорошее, - возразил Густав. - Подумай, как было бы глупо, если бы ты уже написал сочинение про интересное летнее приключение! Теперь ничего не придется выдумывать. А то тебе пришлось бы сжечь сочинение.

- Я что-то не уверен, придется ли нам еще когда-либо писать сочинения, - буркнул Профессор.

- Это бы я уж как-нибудь пережил, - сказал Густав. - Но как подумаю, что больше не увижу своей мотоциклетки, прямо выть готов.

И он стал что-то насвистывать.

Ганс снял свою белую рубашку и повесил ее на мачту вместо флага.

- Может, так нас легче найдут!

Потом они еще раз навалились на "Кунигунду" и попытались ее сдвинуть. Она по-прежнему не шелохнулась.

- За ночь она, видно, пустила корни. Нет смысла зря тратить силы.

Они легли на песок, и тогда Ганс сказал:

- Послушайте! Я виноват в том, что случилось. Воды у нас хватит до завтрашнего утра. Если нас за день не подберут, я надену спасательный круг и попытаюсь доплыть до берега. Может, где увижу катер или пароход.

- Ни за что! - крикнул Густав. - Если кому-нибудь из нас пускаться вплавь, то уж, конечно, мне!

- Я эту кашу заварил, - сказал Ганс, - мне ее и расхлебывать.

- Так нельзя рассуждать. Поплывет тот, кто лучше плавает, - сказал Густав. - Ясно?..

- Значит, я, - сказал Ганс.

- Нет, я.

- Я поплыву.

- Нет, я!

Оба вскочили: они готовы были растерзать друг друга. Но Профессор кинул обоим по горсти песка в лицо. Они стали отплевываться и тереть глаза.

- Вы что, совсем рехнулись? - спокойно осведомился Профессор. Ложитесь-ка лучше и поспите несколько часов. Во время сна не хочется ни есть, ни пить, хоть запасы сэкономим.

Они послушно растянулись на песке и закрыли глаза. Профессор сел в лодку, прислонился к мачте и стал глядеть вдаль.

Моторка "Аргус" неслась по волнам. Когда ребята, забывшись на секунду, переставали держаться за борт, они тут же слетали со скамейки. У Вторника на лбу уже была большая шишка. А капитан сидел у руля неподвижно, как монумент.

- Вон там! - крикнул он вдруг и показал куда-то вперед. Но они ничего не увидели.

- Белый флаг! - крикнул он в восторге. - Это они! - Он кивнул Джекки. Твой вопрос стоил дорого, мой мальчик.

- Какой вопрос, капитан?

- Есть ли здесь остров. Ребята попали на остров с пальмой и сели на мель. Ну, уж я им задам перцу!

- Я знал, что ничего плохого не случилось, - сказал Джекки.

У капитана уже отлегло от сердца, он хохотал:

- Ну да, верно, у тебя ведь есть шестое чувство!

- Я тоже вижу что-то белое! - воскликнул Эмиль. - И мачту.

- И я! - крикнул Джекки.

А Вторник все еще ничего не видел. Эмиль попытался ему объяснить, куда смотреть, и тут он заметил, что Вторник плачет. Слезы градом катились по его загорелым щекам.

- Что с тобой, малыш?

- Я так рад, так рад... - прошептал Вторник. - Но Густаву и Профессору лучше не рассказывай, что я ревел. Не то еще воображать начнут, погремушки!

И он засмеялся сквозь слезы.

- Я уже вижу три силуэта! - крикнул капитан. - И мою "Кунигунду" тоже. Ну, подождите, детки! Сейчас мы до вас доберемся!

Густав и Ганс прыгали и скакали по островку, как негры во время танца. Они махали руками и орали не своим голосом.

Профессор не сдвинулся с места; он чертил что-то пальцем по песку. Потом он все же встал, собрал пустые консервные банки и задумчиво стал швырять их одну за другой в воду.

Ганс забрался на мачту, снял свою рубашку и быстро ее надел. "Аргус" был уже совсем близко: капитан выключил мотор и бросил конец. Ганс его ловко поймал и привязал к корме парусника. Теперь лодки стояли рядом.

- Ура, погремушки! - вопил Густав.

Капитан первым перепрыгнул с "Аргуса" на "Кунигунду IV".

Племянник подошел к нему и сказал:

- Дядя, я во всем виноват.

Капитан отвесил ему оглушительную пощечину и сказал:

- Слава богу, вы все живы и здоровы.

Глава тринадцатая

ПЕРВЫЕ ШАГИ

Возвращение огромного спасательного флота и прибытие потерпевших кораблекрушение вызвало всеобщее ликование. На причале, на набережной и даже в окрестных переулках толпились люди и приветственно махали руками.

Капитан велел ребятам не спеша идти в гостиницу. А сам отправился с рыбаками в деревенский кабачок и угостил всех пивом. Поблагодарив за помощь, он быстро со всеми распрощался и торопливо зашагал к гостинице. Он повел ребят в ресторан и заказал роскошный обед.

Они заняли отдельный кабинет, чтобы чувствовать себя свободней. Каждый уплетал за двоих, но это не мешало им разговаривать. Они рассказали друг другу все, что произошло, во всех подробностях. Ганс Шмаух, хотя он и был учеником официанта, тоже сидел за столом, и его шеф, официант Шмидт, старательно его обслуживал.

На сладкое подали шоколадный пудинг с ванильным соусом.

- Я предлагаю дома пока не рассказывать о вашей робинзонаде, - сказал капитан. - Завтра возвращаются ваши из Дании. Их незачем волновать этим происшествием. А если что-нибудь выяснится, валите все на меня. Уж я как-нибудь выпутаюсь.

Эмиль и Профессор вскочили.

Капитан жестом усадил их на место.

- Я знаю, что вы хотите сказать. Вы, конечно, горды и желаете сами отвечать за свои проступки. - Он покачал головой. - Хватит того, что у меня заболел живот. Пощадите взрослых! У нас, взрослых, слабые нервы!

Эмиль и Профессор снова сели.

- Ну вот, - ласково сказал капитан. - А теперь дядя Шмаух пойдет торговать древесиной.

И он попросил счет.

После обеда мальчики побежали в гавань. Только Ганс остался в гостинице и снова превратился в ученика официанта. А ребята взяли из "Кунигунды" корзину с остатками продовольствия и торжественно водворили ее в кладовую виллы "Морская".

- Сегодня я дежурный, - важно заявил Густав.

Потом они послали Джекки в гостиницу за вещами и поставили ему у себя в комнате раскладушку, потому что в гостинице он жить больше не мог.

- А теперь неплохо бы выспаться, - сказал Профессор, который, несмотря на тропическую пальму, простудился на острове и говорил в нос.

- Нет, сон придется пока отложить, - заявил Эмиль. - Надо подумать, как помочь Джекки. Здорово, что из Андерса удалось выколотить пятьдесят марок, но долго на это не проживешь. У Джекки нет ни родителей, ни родных. Сможет ли он выступать один, еще неясно. Что вы предлагаете?

Вторник поднял руку.

- Мы сейчас отправимся в сад. Нас четверо сыщиков, а в саду - четыре угла. Каждый из нас сядет в свой угол и будет напряженно думать. А потом мы по очереди скажем, что придумали.

Это предложение было принято, и ребята разошлись по углам. Погода была на редкость прекрасной. Цикады играли на своих мандолинах. В траве прыгали кузнечики. В ольшанике свистели иволги.

Минут через пять они собрались, как и было условлено, у большого зеленого стола в саду.

- Если я не ошибаюсь, одного сыщика нет, - сказал Эмиль.

- Вы проницательны, - подыграл ему Вторник. - Нет Густава.

Они побежали в тот конец сада, куда ушел Густав, и увидели, что мотогонщик спит, растянувшись на траве.

- Вставай, горим! - тряхнул его Профессор.

- Что случилось? - пробормотал Густав, с трудом открывая глаза.

- Ты же должен думать, а не спать, - сказал Вторник.

Густав сел и проворчал:

- Ходят здесь всякие и только мешают сосредоточиться!

- Ах, вот как! Ты сосредоточился, а мы тебе помешали. Ну и что же ты придумал?

- Ноль, погремушки! Ничего!

Все рассмеялись и двинулись к столу.

- Заседание объявляю открытым, - сказал Профессор, - слово предоставляется Эмилю. Эмиль встал.

- Уважаемые коллеги... В пятницу, то есть послезавтра, здесь пойдет фильм "Эмиль и сыщики". Мы решили сохранить нашу тайну и пойти в кино, как обычные зрители. Но мне кажется, мы сможем помочь Джекки, если скажем зрителям, кто мы такие. Это, правда, не в наших правилах. Но тут, как говорится, "игра стоит свеч". Владелец кино может сообщить об этом через местную газету. И на афишах наклеят дополнительное объявление, что на сеансе будут присутствовать сами сыщики. Тогда, наверное, придет больше детей, чем обычно, и он заработает больше обычного. А за это пусть он отдаст Джекки весь сбор с первого сеанса.