— Дядя Камаль, — тихим нежным голосом произнесла его племянница, очутившаяся рядом с ним. — Похоже, что у вас самый ужасный, страшный, нехороший, очень плохой день сегодня, да?

Она улыбалась ему, и он не мог больше злиться на нее. Он потянулся к ее голове, чтобы потрепать ее за волосы, зная, что для двадцатидвухлетней девушки это самое худшее оскорбление, что он позволил себе отнестись к ней как к ребенку.

— Твоя мать воспитала тебя дикаркой, — сказал он, когда она увернулась от его руки.

— Она воспитала меня распознавать настроение моего угрюмого дяди, поэтому я и работаю у вас секретарем. Никто, вне нашей семьи, не смог бы терпеть вас целый день.

Он развернулся, наблюдая за вереницей сотрудников подразделения саперов с собаками-ищейками, медленно двигающимися через фойе посольства.

— Ты, безусловно, права, — сказал он ей.

Прозвучал короткий сигнал, и Камаль понял, что в здание было все чисто.

— Господин посол, — подходя произнес один из командиров саперов. — Вопрос закрыт.

— Конечно, закрыт. Это была не серьезная угроза.

Командир сурово посмотрел на него.

— Господин посол, мы не можем точно быть уверены, пока все не осмотрим. Эти угрозы обладают повышенной опасностью и имеют все признаки, что к ним имеет отношение серьезная группировка. Здесь присутствуют детали, которые говорят нам, что этот кто-то, кто бы он ни был, обладает большими знаниями о взрывчатых веществах и терроризме.

— И поэтому я призываю вас удалить моих сотрудников из здания, но нет никаких причин, выпроваживать меня отсюда.

Командир улыбнулся.

— Господин посол, это не корабль. Вы не обязаны покидать помещение.

Камаль открыл рот, чтобы выругаться, но его племянница схватила его за руку и начала обходить мужчин, направляясь с ним к лифтам.

— Господин посол, я отведу вас наверх, чтобы вы смогли подготовиться к вашей следующей встречи.

Он знал, что она, не стесняясь уводила его с «поля боя», но он позволил ей это сделать. Она была отличным секретарем. Он разрешил ей работать на полставки, когда она училась в колледже в Вирджинии, потом она попросилась к нему на постоянную работу, после окончания образования. Ему пришлось сделать некоторые перестановки своих сотрудников, чтобы предоставить ей должность, но он ни разу не пожалел об этом.

Он вернулся в свой кабинет, который представлял полную разруху. Он так и не понял, почему саперам у него в кабинете понадобилось открывать каждый ящик и снимать все с полок во время своей проверки. Зачем тогда эти ищейки-собаки, выдрессированные на взрывчатые вещества? Если уж собаки не могли учуять запах взрывчатки, значит ее здесь не было, верно ведь?

— Господин посол? — произнесла его племянница в дверях в тот момент, когда он закрывал ящики своего большого деревянного шкафа. Она подошла к нему, протягивая конверт.

— Это доставили во время всей этой неразберихи. Дайте мне знать, как только ответите, и я отправлю его с курьером в Белый дом.

Камаль кивнул и взял его в руки, потом опустился в кресло за столом, изучая незапечатанный кремовый конверт. Печать Белого дома красовалась вверху, он коснулся тиснения фольгой, вспоминая женщину, которая жила в этом известном здании.

Внутри было приглашение, но не напечатанное, как обычно, а написанное от руки, красивым каллиграфическим почерком старой школы, очень немногие люди имели такой красивый почерк в последнее время.

«Господин посол, я хотела бы пригласить Вас на небольшой прием в Белом доме, состоявшийся сегодня вечером в семь часов. Предполагаются легкие закуски, светский дресс-код приветствуется. Пожалуйста, не стесняйтесь и возьмите с собой гостя, если хотите. Я с нетерпением жду встречи с вами.

Джессика Хэмптон».

Камаль очень долго смотрел на приглашение. Приглашение от президента Соединенных Штатов, написанное от руки. И подписанное — Джессикп Хэмптон. Волнение заклокотало у него в груди. Это было смешно. Скорее всего, это было приглашение, написанное в последнюю минуту, на один из тех многочисленных приемов в Белом доме, которые происходят круглый год. Скорее всего президенту понадобился он, чтобы обсудить очередные цифры или баланс какого-нибудь международного соглашения, стоящего у нее на повестке дня. Он ничего не мог поделать, но у него по лицу расплылась улыбка. Он был вынужден признаться самому себе, что его еженедельные встречи с президентом стали кульминацией его делового расписания. Шанс поговорить с ней, встретиться с ней в другой обстановке волновали его, и несмотря на то, насколько это казалось бессмысленным, он все еще хотел ее.

Он достал бумагу из ящика стола и взял свою массивную перьевую ручку.

«Госпожа Президент, — написал он. — Для меня будет честью присутствовать на этом вечернем приеме. Со мной не будет гостя. Я с нетерпением жду встречи с вами.

К Вашим услугам,

Камаль Масри».

Он подождал, когда высохнут чернила, потом сложил бумагу и вложил в конверт посольства. Он понял, что нет смысла его заклеивать, поскольку персонал Белого дома все равно откроет и прочтет, прежде чем его ответ дойдет до президента, так же и делали его собственные сотрудники в посольстве. Понятия конфиденциальности не существовало, когда вы были столь высокопоставленными людьми.

Камаль вошел в кабинет, после того, как передал письмо для отправки в Белый дом, и продолжил наводить порядок у себя в офисе. Он двигался по комнате, убирая все в ящики и переставляя книги. Закрывая последний ящик в своем столе, он подергал его, но что-то заклинило. Тогда он полностью вытащил все, заметив, что одна из папок приподнялась, поэтому не давала закрыться ящику. Он хорошо знал эту папку. В ней содержались все документы и его личные заметки по поводу тысячелетнего соглашения. Именно эту папку ему приходилось несколько раз в неделю доставать и класть обратно, вполне возможно, что в последний раз он криво бросил ее в ящик стола, но Камаль был не тем человеком, который делал что-то наполовину.

Он покачал головой и убрал файл, пролистывав содержимое. Все выглядело точно также, каким он его и оставил. Он убрал его обратно в ящик и подумал, что скорее всего утренняя угроза взрыва сделала его немного параноиком. Хорошо, что прибывшие саперы были египтянами. Сюда никто не мог войти, по крайней мере, никто не поднимался в кабинеты высшего руководства посольства, даже египетские дипломаты и военнослужащие могли попасть сюда с высочайшего разрешения. Последнее, чего ему еще не хватало — перестать доверять своим собственным людям, египтянам, со всеми этими угрозами взрывов. Если он не способен довериться своему собственному народу, половина из которых была связана с ним чуть ли не родством, то он не заслуживает быть послом.

Он закончил уборку своего кабинета и вернулся к работе, по крайней мере, его мысли приятно отвлеклись от бомб и секретной папки в сторону предстоящей встречи сегодня вечером с Джессикой Хэмптон. Да, встречи с Джессикой Хэмптон становились одним из лучших бонусов в его работе.

— Я никогда не видела тебя в такой нерешительности перед выбором, что тебе надеть, — произнесла Фиона, прислонившись к двери гардеробной Джессики.

Джессика опустила еще одно черное платье на маленький диванчик, гора из черных платьев достигала уже два фута.

— Почему у меня ничего нет, кроме черного? — жалобно спросила она. — Полный шкаф дизайнерских платьев и ни одного цветного?

Фиона покачала головой и улыбнулась.

— Потому что ты была в трауре на протяжении шести лет.

Джессика выстрелила в нее взглядом, который бы убил на повал любую другую женщину.

— Мы не в Викторианской Англия. Мы не должны носить столько времени черное, оплакивая кончину мужа.

— Правда? — спросила Фиона, входя в гардеробную, в просторную комнату, заставленную с трех сторон вешалками с одеждой. — Поэтому, как ты точно заметила, у тебя имеется примерно четыреста платьев черного цвета, и ни одного цветного?