— Господин посол, — произнес он, делая шаг вперед, чтобы пожать руку Камаля.

— Пожалуйста, присаживайся. Хочешь кофе или воды?

— Нет, спасибо, сэр, — сказал огромный мужчина, устраиваясь в одном из кресел, стоящих перед рабочим столом Камаля. Камаль опустился в свое кресло и стал ждать, положив руки на хорошо отполированную поверхность антикварного стола.

— У меня имеется информация по поводу покушения в Белом доме, — сказал Тарик своим глубоким, сиплым голосом. Камаль кивнул, чтобы Тарик продолжил. — У нас есть основания полагать, что это дело рук русской Братвы.

— Что? — Камаль откинулся на спинку кресла, брови нахмурились от замешательства.

— Да, сэр, я знаю, что предполагается, что это одна из террористических группировок исламской армии – «Рай Джихад». Но это не их стиль. Они не совершают одиночных убийств, они предпочитают убивать десятками, калечить и редко нападают на видных политических деятелей. Их гораздо больше интересует — ввергнуть народ в хаос.

— Ты предполагаешь, что это событие не ввергло Америку чуть ли не в хаос? Я бы сказал, что они смогли многих выбить из колеи.

Тарик сцепил свои огромные пальцы вместе, его лысая голова опускалась и поднималась, когда он говорил:

— Да, но не соглашусь с вами, их больше прельщает выступить открыто в общественном месте или запустить самолет прямиком в здание. На самом деле, сэр, можете за последние тридцать лет хотя бы вспомнить один террористический акт, предназначенный для одного человека, даже если учесть, что этот человек самый могущественный политик на планете?

Камалю пришлось признать, что Тарик был прав.

— Но почему Братва? Пожалуйста, не говори мне, что президент Хэмптон имеет отношение к крупной иностранной мафии. — Идея была настолько абсурдной, что Камаль чуть не подавился своими словами.

— Конечно, нет, сэр, мы не можем пока все части сложить воедино. Единственное, что нам известно, что этот тип пуль используется повсеместно в Братве наемных убийств. Они используют определенный тип пушек и соответствующие пули, именно такие.

Камаль сжал зубы и заскрипел.

— Братва также известна своими способностями — проникать в охраняемые места и выбираться оттуда невредимыми. Добавьте к этой достопримечательности известных ассасинов Братвы, снующих вокруг двенадцать часов до покушения на жизнь президента, и мы считаем, что это достаточно веский довод для дальнейшего расследования.

Камалю пришлось согласиться, что это действительно похоже на правду.

— И вы поделились своими данными с агентами, ведущими расследование?

— Конечно, нет, — прорычал Тарик, распаляясь от такого предложения. — Пока вы не дадите свое одобрение, мы не будем ни с кем делиться информацией, сэр.

— Да, спасибо, — прошептал Камаль, продумывая весь сценарий. — И я не хочу, чтобы вы делились хоть с кем-то. Нам нужно больше информации, больше деталей, особенно выяснить мотив. Не обсуждай это ни с кем, кроме меня, я не хочу, чтобы кто-то, кроме тебя собрал все кусочки воедино. Пусть каждый агент расследует свою часть, и не позволяй им обсуждать все детали друг с другом.

— Как пожелаете, господин посол. Я прослежу за этим лично, привлеку самых надежных своих людей, и как только у меня появятся новые данные, я сообщу вам.

— Спасибо. — Камаль поднялся и пожал руку Тарику, и этот большой человек, зашкаливавший в своем весе за две сотни фунтов, пошел к двери как балерина, фактически паря над полом.

После того как он ушел, Камаль долгое время пустым взглядом смотрел на свой блокнот на столе. Всю свою жизнь он слышал слухи, что семья Масри была связана с Братвой, но непосредственно дома эта тема никогда не затрагивалась, несмотря на то, что мистер Масри, отец, обоих своих сыновей вовлек в семейный бизнес, когда они были еще подростками, по крайней мере, с Камалем никогда не обсуждались вопросы, кроме как связанные непосредственно с бизнесом или какими-то крупными вливаниями. Он был брошен в политику, в то время как его младший брат вел более активную роль в корпорации отца.

Сейчас же, как бы случайное стечение обстоятельств — его отец настолько рьяно выступал против заключения договора и покушение на президента, который непосредственно принимал участие в заключении тысячелетнего соглашения, идея с причастностью Братвы показалась Камалю очень даже реальной. Он почувствовал, как медленно закипает в нем гнев. Лично для себя Камаль уже давно понял, что его отец не всегда соблюдал этические принципы, ведя бизнес. И по существу, сам Камаль не гнушался обойти закон, если это давало ему преимущества в информации или контроле. Но сейчас выглядело все по-другому. Камаль никогда не отмывал деньги, с этим у него было все чисто, и он никогда не смог бы рисковать человеческой жизнью для своей наживы.

Он задавал себя простой вопрос — были ли эти пули предназначены для президента или они, на самом деле, были направлены на него? Но Камаль надеялся, что независимо от того, насколько глубоко его отец погряз в связях с Братвой, он бы никогда не подверг такой опасности жизнь своего старшего сына. Если бы не существовала другая причина, несмотря на то, что Камаль был его билетом на пост президента Египта, в какой-то момент старший Масри захотел аннулировать это билет.

И Камаль решил, что если эти пули были направлены на него, то отец точно не знал об этом. Но он чувствовал всеми фибрами души, что его отец каким-то образом имел отношение к этому покушению. И от этого сжался его живот от токсичных смешанных чувств. Сможет ли он скрывать эту информацию от американцев, сможет ли он скрыть информацию о Братве от них? Он обещал Джессике, что поможет ей выследить того, кто рискнул устроить покушение. И он намеревался выполнить свое обещание. Но он хотел сохранить имя своего отца незапятнанным, насколько мог. Ему оставалось только надеяться, что американцы более медленнее докопаются до этого, а еще Камаль очень надеялся, что ошибался, что это всего лишь было простое совпадение.

Он выдохнул, откинувшись на спинку кресла. Все в нем кричало, что это не так, и поэтому Камаль сделал то, что всегда делал: он доверял только своему клубу, поэтому взял сотовый и нажал кнопку быстрого набора — два.

— Нам нужно встретиться, — сказал он. — Сегодня вечером. Я буду в семь.

— Вы думаете, это связано с русскими? — с сомнением спросила Джессика директора национальной безопасности.

— Да, мэм. Криминалистическая экспертиза исследовала пулю и пришла к выводу, что таким оружием часто пользуются российские киллеры.

Джессика прошлась от дивана к столу в Овальном кабинете.

— Это же не террористический акт? — Она упала в свое кресло, нуждаясь хотя бы в нескольких минутах, отделяющих ее от директора национальной безопасности. Она так устала от проблем и нескончаемо возникающих осложнений. Учитывая покушение, которое было столь не типичным, именно в эту минуту она была бы больше рада новости, что попытку покушения совершила очередная группировка джихада. Но видно ей не попадались простые вопросы.

— Такое, конечно, возможно. Мы не исключаем сценарий, когда русская мафия заключила договор с террористической организацией, чтобы проделать за них всю грязную работу. Но этот сценарий очень мало вероятен.

— Вот и скажи мне, Эрик, что на самом деле не мало вероятно?

Директор почувствовал себя явно неудобно.

— Давай, выкладывай, — настояла она.

— Ну, мэм, мы считаем, что русская мафия, проще говоря братва, взялась за это только потому, что вы не нравитесь ей по каким-то причинам.

Она уставилась на своего директора национальной безопасности.

— Ты, наверное, шутишь?

— Нет, мэм. И в свете последних событий, существует ли что-то такое, что вам следует нам рассказать?

Ее взгляд готов был застрелить его на месте, а голос казался холодным и горячим одновременно.

— Ты ведь не серьезно предполагаешь, что у меня могли быть когда-то отношения с русской братвой, не так ли? Позволь мне тебя успокоить. На основании известной мне информации, я никогда не встречалась ни с кем из этой организации. Я не играю в азартные игры, у меня нет никаких долгов перед кем-то, будь то русские или кто-то еще, я не могу, хоть убей, найти ни одной причины, почему русская брата хочет меня убить.