- Слушай, кто это? - спросил оторопевший гость.

- Тамерлан! - ответил я и отпил пиво.

- Кто?

- Говорю же, Тамерлан!

- Он что, людоед?

- Как все тираны и диктаторы, - оправдал я обжору петуха.

- Не будь он хромым, я бы его, горластого, назвал Шаляпиным. - В голосе гостя прозвучала зависть.

- И то верно, он похож скорее на Шаляпина - разумеется, в роли Мефистофеля, но ничего не поделаешь - хромоногий он... - согласился я.

- Боже мой, какой красавец! - произнес гость с восхищением. - Как там у Гоглы* про Тамерлана?

_______________

* Г о г л а (1897 - 1966) - Георгий Леонидзе, народный поэт

Грузии.

- "Пусть любовь, как меч Тамерлана, рассечет меня в час набега", продекламировал я.

А Тамерлан, припадая на одну ногу, высоко подняв увенчанную золотой короной голову, в переливающемся под солнечными лучами всеми цветами радуги одеянии, с распущенным, искрящимся фонтаном хвостом, сильный, счастливый и гордый, возвращался с богатым трофеем в гарем, к своим прекрасным и любимым созданиям.

Ту ночь Тамерлан провел в гареме. Он не мог налюбоваться на красавиц жен, одарил лаской каждую из них и в благодарность выслушал от них вознесенные в небо оды его могуществу и величию.

Блаженной была ночь! И только Тамерлан собрался предаться блаженному сну, как тьму шатра вспорол белый луч огромного невидимого ока. Луч пошарил по стенам шатра, сказал: "Здесь они!" - и погас.

У Тамерлана екнуло сердце. "Почудилось мне", - подумал он. Но недоброе предчувствие овладело им, он уже не мог сомкнуть глаз. Белый луч вспыхнул еще раз, вновь прошелся по стенкам шатра и исчез. Потом он появился где-то во дворе, и Тамерлан услышал чей-то голос:

- Здесь они, спят на жердях. Ты стой с фонарем в дверях, не выпускай их, а я буду брать по одной.

- Ладно, только кончай скорей, я спать хочу, - ответил другой голос.

А потом началось то, что невозможно ни описать, ни пересказать. Кто-то, ворвавшись в шатер, схватил огромной рукой Тамерлана, зажал его под мышкой и стал остервенело сдирать с него роскошное одеяние и рвать хвост - тот самый хвост изумительной красоты, который составлял предмет особой гордости Тамерлана и зависти всего света.

У Тамерлана остановилось сердце и сперло дыхание. Потом у него посинел гребешок и глаза налились кровью. Если б не невыносимая боль, он воспринял бы все происходящее как дурной сон. Но, увы, это не было сном! Тем более что, когда минуту спустя его - чуть отдышавшегося и полуголого та же сильная рука швырнула обратно в шатер и он больно ударился об стенку, Тамерлан вновь услышал тот - второй голос:

- Что ты сделала, мама! Ведь это Тамерлан!

- Да? Почему же ты не сказал об этом вовремя, ведь фонарь-то держал ты? Где мне разбираться в этакой тьме - кто тут Тамерлан, а кто Чингисхан? - ответил голос главного экзекутора.

"Как! Все это приключилось со мной случайно, по ошибке, из-за чьей-то небрежности?!" - подумал несчастный Тамерлан и чуть было не потерял сознание, но то, что произошло потом, превзошло все его худшие ожидания: та самая рука вновь проникла в шатер и теперь принялась за его жен.

Ад длился целых полчаса. Безжалостная рука срывала с нежных, добрых, молодых жен Тамерлана белье и сорочки. От невообразимого шума, гвалта, плача и стенаний содрогались стены шатра. Дважды пытался Тамерлан вступиться, но оба раза получил такого тумака, что отказался от своего намерения и, подчинившись судьбе, замер в углу шатра.

- Ты смотри, как он клюется, этот кретин! - произнесла в сердцах карающая рука, выдернула последнее перо из гузки Де-Да-Ли и опустила полог шатра.

Мрак и гробовая тишина воцарились над Арагвинским ущельем.

- Нодар, глянь-ка, что тут натворила Нуца! - позвала меня Нанули и показала на ощипанных кур. - Пожалела бы хоть бедного-петуха! - она не могла удержать смех, взирая на прикорнувшего в углу двора Тамерлана.

- Действительно, потрудилась она неплохо... - улыбнулся и я. Видать, не разобрала в темноте кур и петуха. Ничего, через месяц он станет прежним красавцем.

Женщины быстрее мужчин свыкаются с постигшим их горем. Очевидно, так же происходит и в птичьем мире. На другой день жены Тамерлана выпорхнули из шатра, ничуть не смущаясь, словно не их ощипали. Кажется, им даже нравились изменения в их наряде - во всяком случае, расхаживали они довольно вызывающе.

На третий день я и мой водитель Тристан заметили: Тамерлан не выходил из курятника. Насилу выгнал Тристан Тамерлана во двор. И тут произошло чудо: жены даже не взглянули на своего владыку. Сам Тамерлан не прикоснулся ни к корму, ни к воде. Как только Тристан отошел от дверей курятника, Тамерлан тотчас же пулей ворвался туда и замер в темном уголке. Я заглянул в курятник, и мне показалось, что Тамерлан рыдал.

- Что с ним? - спросил Тристан.

- Стесняется дам!

- Да ну! - взмахнул рукой Тристан.

- Говорю тебе, стесняется или же оскорблен.

- Два дня уже прошло, а он все еще помнит? В конце концов, петух он, и только!

- Видно, помнит. Знаешь, есть среди них такие гордецы...

Гордость Тамерлана превзошла даже мои ожидания. Пять дней он не покидал курятника. На шестое утро, когда я поливал во дворе помидоры, подбежал мой маленький внук Леван и выпалил:

- Дедуля, Тамерлан умирает!

У малыша дрожал подбородок и по щекам текли слезы.

Я направился к курятнику. Тамерлан лежал на полу с остекленелыми глазами, дрожал и... ждал.

- Помоги ему, дедуля! - взмолился Леванчик.

- Ладно. Ты пойди поиграй, я помогу ему.

...Тамерлан лежал и ждал.

Не удивляйтесь: в глазах у Тамерлана я не увидел ни просьбы, ни упрека, ни проклятий - одно лишь ожидание желанной смерти.

14 июля года 1982-го в 6 часов пополудни Тамерлан преставился.

...Трехсоттысячное войско провожало в последний путь, в Самарканд, скончавшегося внезапно своего солнцеподобного эмира.

Тысяча спешившихся конников в глубоком трауре вела под уздцы расседланных рысаков, покрытых пурпурными шелковыми попонами. Триста босых жен с разодранными в кровь щеками и грудью, облаченных в белые саваны, оплакивали последний путь владыки. Из них двенадцать любимейших, став на колени, следовали за обвитым золотой парчой серебряным гробом, покоившимся на плечах двенадцати чернокожих рабов, - этим двенадцати избранницам предстояло быть заживо похороненными вместе с Тамерланом...