— У тебя тут неверные мысли, — проворчал он, коснувшись ее лба. Нехорошо. Вот это примирит тебя со мной.

Потомок Сиавахша выложил перед супругой горсть сверкающих камней и, не прибавив ни слова, исчез из дворца. Она была сражена.

Зара не знала, что Спантамано так баснословно богат! Три дня назад девушка глубоко изумилась, когда скупой и расчетливый отец согласился отдать ее замуж за полунищего владетеля Пенджикента. Она решила, что Ороба сделал этот шаг из какого-то неизвестного ей соображения, связанного, должно быть, с появлением Бесса в Наутаке. Ведь Спантамано считался другом сатрапа.

Она сетовала на опрометчивый поступок отца. При одной мысли о том, что ей придется до конца своих дней жить в пустом и холодном замке Пенджикента, ее бросало в дрожь. Но отец, выходит, знал, что делал? Девушка выросла в среде, где богатство значило все, где самым достойным признавался человек с тугой денежной суммой и самым негодным — бедный. Ум тут в расчет не принимался. Верней, умным считался тот, кто сумел достичь благополучия. И зара хорошо знала цену небрежно рассыпанным перед нею холодным блестящим камешкам. Они символизировали жарко пылающий очаг, набитые до порога амбары, дорогие наряды, славу, вызывающую зависть всех, и место первой женщины в Согдиане.

Все сомнения и колебания Зары улетучились. Она в экстазе лежала на разбросанных подушках и любовно перебирала рубины, изумруды и сапфиры, когда явился Ороба. Он молча сел на корточки. Их пальцы встретились в куче камешков, и трудно было бы сказать, чью дрожат больше.

— Где он? — хрипло спросил Ороба, прервав торжественное молчание. Она долго не отвечала, затем произнесла томным голосом, будто сейчас только проснулась и в голове ее витали еще обрывки чудесного сна:

— Кто?

Спантамано вышел из дворца неторопливым, ленивым шагом человека, которому не о чем беспокоиться. Он собирался побродить по крепостной стене, подышать свежим воздухом и вернуться к Заре.

Но перед ним вдруг появился Вахшунварта. Он был чем-то озабочен. Спантамано, блаженно улыбаясь, подмигнул ему, словно бы говоря: "Вот что произошло. Как тебе это нравится?" Вахшунварта с опаской оглянулся и сухо сказал:

— Напрасно ты затеял сейчас развлечения.

— Что-нибудь случилось? — мягко спросил Спантамано. Он сиял, подобно час назад отчеканенной монете.

— Пока ты возился с дочерью Оробы, наш друг Бесс объявил себя царем Артахшатрой Четвертым и надел золотую тиару, — угрюмо сообщил бактриец.

— А?.. — Спантамано пошатнулся, будто его ударили в грудь, и еле удержался на ногах. — Почему ты молчал до сих пор, отец? — произнес он одними губами.

— Трижды посылал к тебе людей, но ты никого к себе не пускал.

Спантамано закрыл глаза и стоял так некоторое время, потом вздохнул, провел узкой ладонью по лицу и задумчиво поглядел на Вахшунварту. Бактриец поразился воле, с какой этот удивительный человек переломил себя.

— Ладно, процедил согдиец сквозь зубы. — Там будет видно.

Он отвернулся от потрясенного бактрийца и медленно, спокойно, будто ничего не случилось, направился обратно во дворец. "Бессу пришел конец", пробормотал Вахшунварта. Старик снова огляделся по сторонам и проворно скрылся за углом.

Потомок Сиавахша, заложив руки за спину, не спеша последовал к жене. Увидев его, Зара быстро подобрала ноги, опустила голову и смущенно улыбнулась. Теплый блеск агатов, подаренных мужем, передался, казалось, ее темным глазам, а на губах играл отсвет красных лалов. Спантамано наклонился к ней, молча погладил черные ароматные волосы и поплелся через широкую открытую дверь на террасу.

Здесь он растянулся на ковре, оперся подбородком о поставленные один на другой кулаки и переливчато засвистел. Женщина следила за ним с удивлением. Чем он недоволен? Подарки, полученные ею, обязывали к заботливому отношению к супругу. Зара много раз выходила на террасу и спрашивала, не хочет ли он есть.

— Потом, — отвечал он кратко.

Она решила, что надо его приласкать. Но долго колебалась, так как ее одолевало смущение. Наконец, пересилив себя, она опустилась возле него и неумело обняла за плечи.

— Потом, — сказал он, мягко отстранив жену. Она ушла, едва не плача от унижения. Так Спантамано лежал на террасе до вечера и все свистел и свистел без конца, и никто бы не сказал, о чем он думает. Когда стемнело, Зара снова подошла к нему и несмело предложила лечь спать.

— Потом, — пробормотал Спантамано. — Принеси-ка лучше крепкого вина.

Говорят, крепкое вино или дым от горящих семян дикой конопли успокаивают сердце, томящееся от горя. Что, если попробовать?

Зара принесла кувшин с вином и сама наполнила чашу. Спантамано отпил глоток, затем снова засвистел. Этот свист надоел Заре до тошноты. Она пожала плечами и удалилась. Да, дочь Оробы не могла постичь своего супруга. В ней опять пробудилось чувство отчуждения.

Но она не должна была, не имела права давать этому чувству волю, того требовали камни, спрятанные в дорогой шкатулке. И в то же время, помимо всего другого, Зару просто тянуло к человеку, лежащему на террасе. Томимая разноречивыми мыслями, она забылась.

Согдиец не знал, как ему быть. Он казался себе человеком, который, изо всех сил убегая от преследовавших его голодных гиен, натолкнулся на мчащегося прямо навстречу ему свирепого тигра.

Персы или юнаны? Спантамано не хотел ни тех, ни других. Он сам стремился к власти над Согдианой. Он мечтал о царском престоле, по праву принадлежащем ему, потомку Сиавахша. Да, он желал сам править своей страной! Но богам было угодно сделать так, чтобы Спантамано приходилось выбирать меж двух грозных сил. О дайв! Такая путаница в делах, что в ней не разобрался бы даже старый пройдоха Анхраман, бог зла, мрака и лукавства.

Стать на сторону Бесса? Бесс объявил себя повелителем Востока. Новому царю нужен верный человек, на которого можно опираться в Согдиане. Он назначит Спантамано сатрапом этой страны. Заманчиво! Но… тогда Спантамано только наполовину сделается повелителем своей родины, а он хотел видеть себя ее полным хозяином! Кроме того, долго ли продержится на троне этот новоявленный Артахшатра? Если перед Искендером не устоял сам Дариавуш, то Бесс не устоит и подавно. Рано или поздно его сметут с лица земли, а вместе с ним исчезнет, как дым, и потомок Сиавахша. Значит, присоединяться к Бессу нет смысла.

Итак, не персы, а юнаны. Перейти на сторону Искендера? Но кто знает его желания? Намерен ли он, истребив остатки персидских войск, навсегда уйти обратно? Или царь юнанов, подобно Гахаманидам, поставит в Мараканде и других городах отряды своих солдат? Что будет тогда? Искендер, конечно, назначит Спантамано правителем Согдианы. И опять Спантамано окажется лишь наполовину хозяином государства.

Круг замыкался. Честолюбивого согдийца бесило сознание того, что он не может распоряжаться страной отцов по своему усмотрению. И это возбуждало в нем лютую ненависть и к персам, и к македонцам.

Так он и не придумал ничего. Другой на его месте, озлобленный собственными бесплодными раздумьями, совершил бы опрометчивый шаг. Но Спантамано, обладая бездной мелких слабостей, становился твердым и холодным, как его бронзовый нож, когда дело касалось главного. Он пересилил в себе нетерпение, желание сейчас же действовать: вихрь чувств, что бушевал у него в груди, нашел исход в безобидной песенке:

Горшок измучила тоска,

Разбился он на три куска.

Спантамано решил ждать. Настанет час, когда события сами покажут, как быть. И когда этот час наступит, все увидят, на что способен Спантамано. Придя к такому выводу, согдиец допил вино (оказывается, помогает от горя, проклятье твоему отцу!) и завалился спать возле красивой жены, к которой искренне привязался с первого же взгляда.