– Ну конечно, – усмехнулась Джин. – Должен же кто-то занять место Лайзы.

– Возможно, – согласился он. – Но она не первая, кто потерпел поражение с Дорри.

Позже, уже в машине, Джин задумалась над его словами. Может быть, он имел в виду и свою бывшую жену? Ланс редко говорил о ней. Зато миссис Шерман выложила Джин все, что знала.

Всего два с половиной года прошло от знакомства до развода. Сначала все, как обычно: встречи, ухаживания, женитьба, рождение ребенка. А затем… развод. Если верить миссис Шерман, для избалованной и тщеславной Карин Кентон карьера значила гораздо больше, чем муж и ребенок. И она, не задумываясь, бросила их обоих, когда они стали мешать ее планам.

Время от времени Карин нравилось изображать нежную мать, и тогда она требовала вернуть дочку. Затем, когда эта роль начинала ее раздражать, она спешила избавиться от – девочки, возвращая ее отцу. Она всегда была законченной эгоисткой, считала Элис Шерман. Но Ланс, зачарованный ее блеском и красотой, далеко не сразу понял это.

Джин не знала, права ли домоправительница. Но ведь Дорри действительно не особенно переживала смерть матери. И нельзя было не признать, что Ланс Диллон оказался образцовым отцом – строгим, нежным и внимательным. Наблюдая за ними, когда они были вместе, Джин впервые остро поняла, как далек от идеала был ее отец. Но это не причинило ей боли. Наоборот, она ощущала странную радость, находя новые поводы уважать Ланса Диллона.

Недели перерастали в месяцы, и жизнь Джин становилась все более напряженной. Помимо лечебных процедур, учебы и забот о Дорри, она, как и все студенты ее группы, сдавала летние экзамены. Благодаря занятиям с Дуэйном Диллоном ей это неплохо удалось.

Несмотря на предсказания врачей, она уже ходила почти не хромая и собиралась найти работу на лето, а осенью вернуться в колледж. Ее лишили спортивной стипендии, но предложили другую, как студентке по международному обмену.

– Слышал, ты ищешь работу, – поинтересовался как-то Ланс. – Что-нибудь определенное?

– Вообще-то я уже нашла работу официантки, – ответила Джин тоном, не терпящим возражений. Она не нуждалась в жалости.

– А ты не боишься перегрузить ногу? Доктор сказал, что лодыжка еще слишком слаба.

– Мне нужна работа, – отрезала Джин.

– Даже с риском для выздоровления? – произнес Ланс строго. – Между прочим, у тебя уже есть работа.

– Ненадолго, – смягчилась Джин. – Я знаю, вы собираетесь на побережье, когда у Дорри начнутся каникулы.

Ланс не говорил ей об этом. Но Элис Шерман, разумеется, не могла умолчать. Джин решила, что ей будет проще расстаться с девочкой, если она заранее устроит свои дела.

– Да, я как раз собирался поговорить с тобой об этом, – начал Ланс. – Дорри нужно получше отдохнуть перед следующим учебным годом и… В общем, я надеялся, что ты поедешь с нами.

Ланс поднял на нее глаза, и у Джин перехватило дыхание от нежности его взгляда.

– Представляешь, как будет рада Дорри. У нее совершенно нет друзей, – услышала она его голос и заволновалась. Она нужна ему из-за Дорри, а может быть, не только?

– Разумеется, я буду тебе платить, – добавил он, по-своему истолковав ее молчание.

– Я подумаю, – хрипло пробормотала она.

– Не сочти это за оскорбление. – Ланс уловил сердитые нотки в ее голосе. – Я просто не хотел, чтобы финансовые трудности удержали тебя от поездки с нами.

– Я… – Джин собиралась отказаться, но вместо этого произнесла: – Я не знаю…

– Это было бы выгодно для нас обоих. Мы живем там очень простой жизнью. И ты пришла бы в норму, и у меня не было бы проблем, с кем оставить Дорри. Мне надо закончить рассказ, который я обещал издателю еще в марте.

Это звучало как деловое предложение. Но Джин все еще колебалась. Утро она пробегала в поисках работы и обнаружила, что стала воспринимать реальность совсем по-другому. Полгода, проведенные в доме Диллонов, вернули ей мягкость и женственность. Теперь она вряд ли смогла бы выносить грубость посетителей ресторана и их пошлые выходки.

– Что ж, подумай над моим предложением, – добавил Ланс.

– Уже подумала, – быстро вставила Джин. – Я поеду…

Его, должно быть, удивило столь быстрое решение, но он тут же улыбнулся и встал. И Джин, в который раз подумала, что он самый обаятельный из мужчин, которых она когда-либо встречала. И вряд ли она когда-нибудь сможет к этому привыкнуть.

– Чтобы присматривать за Дорри, – быстро проговорила она в оправдание собственным мыслям.

– Конечно, я же обещал, помнишь?..

Да, он строго выполнял свое обещание, не целовал ее и не прикасался к ней с той самой новогодней ночи. Порой Джин казалось, что если раньше она и привлекала его, то сейчас от этого не осталось и следа.

– Итак, мы едем, – констатировал Ланс – В следующую пятницу.

– В следующую пятницу, – повторила Джин, ужасаясь тому, что натворила.

Это лето оказалось самым чудесным временем в жизни Джин. Городок на побережье залива Мэн, носивший то же название, был просто земным раем. Дом, хоть и небольшой, стоял на берегу Атлантического океана. Ей нравилось наблюдать за бушующей стихией, сидя на открытой террасе или глядя в огромные окна.

В доме было несколько комнат. Одну из них заняла Джин, но проводила там не слишком много времени.

Утром они с Дорри отправлялись па пляж, вдоволь купались и загорали, а потом ехали в ближайшее кафе есть мороженое. К обеду освобождался Ланс. Они втроем плавали на яхте, катались на водных лыжах – словом, делали все, что заблагорассудится.

Летом в этом месте было многолюдно, и Ланс был здесь своим. Сначала он представлял Джин как друга семьи, но она упорно называла себя, знакомясь, няней.

Этим летом Джин влюбилась. Не в Ланса, нет. Она полюбила многоликий океан, серебрящийся в лучах восходящего солнца, его запах и бесконечный плеск волн. Ей не хотелось заглядывать в будущее дальше следующего дня. Она научилась быть счастливой и желала, чтобы это длилось вечно. Но все прекрасное когда-нибудь заканчивается.

Приближалось время расставаться. Дорри уже начала ходить в школу здесь, на побережье, а Джин ожидали занятия на втором курсе колледжа.

Ланс попросил ее присматривать за Дорри, пока та не освоится, и Джин не надо было долго упрашивать. Когда Дорри уходила в школу, девушка делала что-нибудь по дому, чтобы оправдать свое проживание и деньги, которые ей платили.

А еще она вновь начала бегать. Правда, теперь она не рассчитывала ни на какие медали, прекрасно сознавая невозможность дальнейшей спортивной карьеры.

Ланс расстроился, когда Джин вернулась к обычным пробежкам. Она пыталась объяснить, что бегает для собственного удовольствия, но он не верил. Не стоило его переубеждать. Ведь скоро она уйдет из его жизни и жизни Дорри.

Но мрачное настроение все сильнее овладевало Джин по мере того, как приближался день отъезда. Она старалась убедить себя, что это необходимо, что пора возвращаться к самостоятельной жизни. Надо привыкать жить одной. Поэтому Джин намеренно отдалялась от семьи Диллонов. По вечерам, когда отец с дочерью сидели в гостиной, она стала бегать. И внушала себе, что ей все равно, как относится к ее попыткам отстраниться Ланс.

Однажды вечером она возвращалась с очередной пробежки. Ланс сидел на крыльце.

– Я хотел поговорить с тобой, но ты куда-то исчезла, – обиженно проговорил он.

– Я же вымыла посуду, – заметила Джин с вызовом.

– Думаешь, меня волнует, чистая ли у нас посуда?

Джин прекрасно знала, что это не так, но сказала:

– Тогда я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Не понимаешь?! – чуть не взорвался он. – Ты здесь не прислуга. Иначе из-за твоих не слишком блестящих кулинарных и хозяйственных способностей я бы тебя немедленно уволил.

– Что еще скажешь? – Джин была ошарашена его тоном.

– Ты действительно очень хочешь вернуться в колледж?

Это был серьезный вопрос, настолько серьезный, что Джин не сразу нашлась с ответом.