В конце концов осталась одна-единственная возможность - ЮАР. Он постарался прочесть об этой стране все, что можно, хотя добыть информацию было непросто. Однако авторитет, каким по-прежнему пользовались офицеры КГБ, позволил ему добраться до шкафов с литературно-политической отравой. Прочитанное убедило его, что ЮАР - вариант вполне подходящий. Расовая сегрегация ему импонировала, официальная и тайная полиции были прекрасно организованы и весьма влиятельны.

Цветных, а тем более черных, он не любил. Считал их людьми низшего сорта, ненадежными, а зачастую преступными. Что здесь предрассудки, что нет, его не интересовало. Он просто принял это за аксиому. Но с удовольствием думал о том, что заведет себе кухарку, слугу и садовника.

Анатолий Коноваленко был женат. Однако в планах новой жизни его жена Мира отсутствовала. Она давным-давно ему надоела. Да и он ей, наверно, тоже. Оставалась одна только привычка, пустая, бесчувственная. Ради компенсации он регулярно заводил интрижки с женщинами, с которыми его сводила работа.

Обе дочери выросли, у каждой своя жизнь. Беспокоиться за них не надо.

Бегство из разваливающейся империи он задумал как исчезновение. Анатолий Коноваленко перестанет существовать. Сменит имя, а может, и внешность. А жена пусть как хочет, так и живет на ту пенсию, которую ей назначат, когда его объявят покойником.

Подобно большинству своих коллег, Коноваленко с годами выстроил целую систему тайных лазеек, которые в случае серьезной передряги позволят ему скрыться. Он скопил запас иностранной валюты, заготовил паспорта на другое имя и прочие документы. А кроме того, создал обширную контактную сеть, куда вошли люди, занимавшие стратегически важные посты - в Аэрофлоте, на таможне, в министерстве иностранных дел. Вообще так называемая номенклатура составляла нечто вроде тайной секты. Они помогали друг другу, были гарантией, что их образ жизни неистребим. По крайней мере они твердо в это верили, пока не грянуло непостижимое крушение.

На последнем этапе, перед самым бегством, все завертелось очень быстро. Коноваленко вошел в контакт с Яном Клейном, связным офицером между КГБ и разведкой ЮАР. Встретились они в Найроби, куда Коноваленко приехал по делам, впервые в жизни очутившись в Африке. Оба быстро нашли общий язык, и Ян Клейн недвусмысленно дал понять, что услуги Коноваленко могут оказаться для ЮАР весьма полезны, намекнул на перспективу иммиграции и уютной жизни в стране.

Впрочем, до этого было еще далеко. После выезда из СССР Коноваленко нуждался в промежуточном пристанище. И выбрал Швецию. Многие коллеги советовали именно эту страну. Она отличалась высоким уровнем жизни, а главное, попасть в ее пределы было несложно и столь же несложно было держаться в тени, если угодно - в анонимности. Вдобавок там была растущая русская колония, а в ней немало криминальных элементов, организованных в группировки, которые потихоньку налаживали в Швеции свою деятельность. Не удивительно, ведь крысы покидают тонущий корабль первыми, а не последними. Коноваленко знал, что эти люди ему пригодятся. КГБ и раньше прекрасно сотрудничал с преступным миром. А теперь и за рубежом они могут стать полезны друг другу.

Он вышел из машины и подумал, что в этой стране тоже есть свои позорные пятна, хоть ее и считают образцовой. Унылые жилые кварталы напоминали и Ленинград, и Берлин. Уже сейчас на фасадах словно бы лежала печать грядущего упадка. И все же, поселившись в Халлунде, Владимир Рыков и его жена Таня поступили совершенно правильно. В здешних многоэтажках обитали чуть не все национальности. И Таня с Владимиром могли жить, не привлекая к себе внимания, а им именно это и требуется.

Требуется мне, поправил он себя.

Приехав в Швецию, Коноваленко с помощью Рыкова быстро приспособился к новой обстановке. Рыков перебрался в Стокгольм еще в начале восьмидесятых. Он по ошибке застрелил в Киеве полковника КГБ и счел за благо удрать за границу. Черноволосый, смуглый, внешне похожий на араба, он прибыл в Швецию под видом беженца-иранца и очень быстро получил статус беженца, хотя не знал ни слова на фарси. Через некоторое время он получил шведское гражданство и снова взял свою настоящую фамилию - Рыков. Иранцем он был, только когда контактировал со шведскими властями. Еще находясь в сборном лагере под Фленом, Рыков, чтобы обеспечить себя и мнимую иранку-жену, совершил несколько простеньких налетов на банки. Это дало ему приличный стартовый капитал. Кроме того, он смекнул, что сумеет неплохо заработать на обслуживании бывших соотечественников, которые более или менее легально неиссякаемым потоком ехали в Швецию. Его не вполне обычное турбюро вскоре приобрело известность, и порой клиентов бывало столько, что он едва справлялся. В платежных ведомостях у Рыкова фигурировали кой-какие представители шведских властей, а временами и сотрудники иммиграционного ведомства, и благодаря всему этому его фирма славилась оперативностью и четкостью в работе. Иногда он досадовал, что шведских чиновников так трудно подкупить. Но в конце концов, действуя осторожно и осмотрительно, почти всегда умудрялся всучить взятку. Не в последнюю очередь клиентов привлекало и то, что он завел традицию устраивать для всех новоприбывших у себя на квартире, в Халлунде, настоящий русский обед.

Вскоре после приезда в Швецию Коноваленко сообразил, что Рыков только казался крутым и жестким, на самом же деле он человек покладистый и слабохарактерный. И когда Коноваленко начал приударять за его женой, а она отнюдь не возражала, Рыков быстро стал его послушным орудием, выполняя всю практическую подготовительную работу, все нудные текущие поручения.

Когда Ян Клейн предложил Коноваленко заняться подготовкой киллера-африканца для важной ликвидации в ЮАР, тот возложил все практические задачи на Рыкова. Рыков снял дом в Сконе, обеспечил автомашины и запас продуктов. Он держал связь с изготовителем фальшивых документов, он прятал оружие, которое Коноваленко удалось нелегально вывезти из Петербурга.

Коноваленко знал, что у Рыкова есть еще одно качество.

Если надо, он не задумываясь совершит убийство.

Коноваленко запер машину, взял сумку и поднялся на шестой этаж. У него был ключ, но он не стал отпирать, а позвонил в дверь. Простенький сигнал - что-то вроде сокращенной версии начальных тактов «Интернационала».

Открыла Таня. Не обнаружив за дверью Виктора Мабаши, она удивленно посмотрела на него:

- Уже вернулся? А негр где?

- Владимир дома? - Коноваленко пропустил ее вопросы мимо ушей. Отдал ей сумку и прошел в квартиру.

Четыре комнаты, дорогие кожаные кресла, мраморные столики, новейшая аудио- и видеоаппаратура. Обстановка крайне безвкусная, и Коноваленко не любил жить здесь. Но сейчас у него не было другого выхода.

Из спальни вышел Владимир в дорогом шелковом халате. В отличие от стройной Тани Владимир Рыков был невероятно тучен. Коноваленко иной раз думал, уж не сам ли он велел Рыкову разжиреть. Владимир наверняка бы безропотно исполнил и такой приказ.

Таня накрыла скромный ужин, поставила на стол бутылку водки. Коноваленко сообщил им только то, что считал нужным. О женщине, которую ему пришлось убить, словом не обмолвился.

Главное, Виктор Мабаша ни с того ни с сего сорвался. Сейчас он где-то в Швеции. И его во что бы то ни стало нужно ликвидировать.

- Почему ты не сделал этого в Сконе? - спросил Владимир.

- Кое-что не заладилось, - ответил Коноваленко.

Ни Владимир, ни Таня больше ни о чем не спросили.

По дороге Коноваленко тщательно обдумал случившееся и прикинул, как будут развиваться события. По всем расчетам выходило, что у Виктора Мабаши есть только одна возможность выбраться из страны.

Он должен разыскать его, Коноваленко. Ведь паспорта и билеты у него, да и деньги тоже.

Более чем вероятно, Виктор Мабаша постарается добраться до Стокгольма. Если уже не добрался. Здесь-то Коноваленко и Рыков им и займутся.

Коноваленко выпил несколько рюмок водки. Но пил с оглядкой, чтобы не захмелеть. Хоть именно этого ему сейчас хотелось больше всего, сначала нужно сделать одно важное дело.