– Сюда, к огню, – пригласил он. – Идем. Тебе надо согреться. – Он взял ее куртку, встряхнул ее и повесил рядом с камином. Затем потянулся к Кэтрин, и она кинулась в его объятия, обвив своими руками его талию и положив голову ему на плечо.

– Ты, наверное, устала, – прошептал он, гладя ее волосы.

Кэтрин прижалась к нему, прислушиваясь к шуму дождя и потрескиванию огня. Нет, она ничуть не устала, и ей казалось, что чувство усталости отныне ей будет неведомо. Свитки манили ее своими древними тайнами.

Она слегка отпрянула от Джулиуса, чмокнула его в губы и сказала:

– Мне нужно позвонить.

Еще находясь в Нью-Йорке, а затем после приземления в международном аэропорту Лос-Анджелеса, Кэтрин пыталась дозвониться до Дэниела, который в тот момент был у себя дома в Санта-Барбаре. Он улетел с Синайского полуострова одновременно с ней, но другим маршрутом. Поскольку она задержалась из-за метели, он должен был оказаться дома раньше ее. Однако трубку не брали. Она стояла у кухонного стола, у ее ног мурлыкали Бедро и Ребро. Она снова набрала номер и стала с нетерпением ждать. Ответа не было. Неужели он попал в беду?

Когда она вернулась в гостиную, где трещал огонь и звучала музыка Моцарта, Джулиус спросил:

– Как успехи?

Она нахмурила брови.

– Никак. Я думала, что Дэниел уже дома. Протянув бокал вина и усадив ее в невероятно удобное кресло у камина, Джулиус сказал:

– Каберне Совиньон, по особому случаю. А теперь поскорее скажи мне, не томи. Ты отыскала Колодец Мариамь?

– Возможно, да!

Рассказывая ему о событиях того памятного утра, вскользь упомянув о свитках, Кэтрин обвела взглядом гостиную, такую знакомую, уютную и желанную после недель, проведенных в палатке. Повсюду были развешаны семейные фотографии; дом изобиловал пышно цветущими комнатными растениями; стоял аквариум с тропическими рыбками. Кэтрин подумала, что таким образом Джулиус старался противостоять болезни и смерти, с которыми ему приходилось сталкиваться каждый день.

Но тут она увидела кое-что еще. Несмотря на то что Ханукка закончился шесть дней назад, признаки этого праздника бросались в глаза: серебряный семисвечник, дрейдель, который находился у Джулиуса с детства, Книга Маккавеев на иврите и английском – подарок его отца. Иудейское молитвенное покрывало было совсем новым; раньше Кэтрин этого не видела.

– Джулиус, вчера ты сказал по телефону, что у тебя есть новости.

Он сел напротив нее. В его глазах отражался огонь, пляшущий в камине.

– Кэтрин, – начал он. В его голосе чувствовалось волнение. – Мне удалось записать тебя в штат сотрудников института. Наш палеограф уволился, и нам страшно не хватает хорошего профессионала. Зарплата хорошая, и должность надежная. Что скажешь?

Она не успела ответить, как он добавил:

– Я догадываюсь, о чем ты думаешь. Не волнуйся, ты сможешь продолжать работу в Шарм-эль-Шейхе. Лабораторную работу необязательно проводить в самом институте. Ты можешь взять ксерокопии рукописей с собой, когда снова отправишься на Синай, и исследовать их на досуге. Кэтрин, тогда тебе не придется проводить все время на Синае. Ты будешь жить здесь, у тебя появится дом, у нас появится дом.

– Джулиус, – затаив дыхание, произнесла девушка. – Ты застал меня врасплох! Такого я не ожидала.

Он улыбнулся.

– Знаю. Ну так что скажешь?

Она встала с кресла и, направившись к стеклянным дверям, выглянула на улицу. Черные тучи висели так низко над океаном, что казалось, он вот-вот проглотит Малибу.

– Работа в лаборатории – замечательная идея, но я должна целиком и полностью сконцентрироваться на работе в Шарм-эль-Шейхе, особенно теперь, когда я почти добралась до Колодца Мариамь. Я не могу растрачивать свои силы на что-то еще.

– Даже на семейную жизнь? – спокойно спросил он. Она повернулась к нему лицом.

– Я люблю тебя, Джулиус, но я не готова к браку. Он потряс головой.

– Кэтрин, я не знаю, как долго наши отношения еще смогут выдержать расстояние в восемь тысяч миль. С каждым разом мне все труднее отпускать тебя.

– Нам вовсе необязательно жить порознь, – быстро проговорила она, возвращаясь к дивану. – Я еще не все рассказала тебе. На дне колодца лежал череп. Полагаю, что остальная часть находится под обломками стены, обвалившейся в результате взрыва. Скелет необходимо выкопать, определить возраст и узнать, кому он принадлежал. Поехали вместе. Мы поработаем на раскопках, нам не придется расставаться!

– Кэтрин, я заведую институтом. Я не могу просто взять и уехать.

– А я не могу остаться, – тихо произнесла она.

В комнате повисла тишина. Они смотрели друг на друга. Мерцал огонь. Оба понимали, что на вопрос, который до сих пор в течение двух лет оставался нерешенным, наконец надо дать ответ. Несмотря на то что одежда Кэтрин висела в гардеробе у Джулиуса, а ее туалетные принадлежности – у него в ванной, она не жила здесь. Ее визиты домой были недолгими; она приезжала лишь за тем, чтобы найти деньги на новые раскопки, изредка – чтобы прочесть курс лекций. Она никогда не задерживалась надолго, всегда уезжала.

Джулиус поднялся, подошел к камину и уставился на огонь.

– Я не уверен, что могу так жить дальше, Кэтрин. Я хочу, чтобы мы наконец устроили свою жизнь, возможно, завели детей. По крайней мере, создали семейный очаг.

– Джулиус, я не могу сейчас заниматься созданием семейного очага. Я должна продолжать поиск, найти ответы на загадки.

Он повернулся к ней.

– Ответы можно отыскать и в институте. У нас лежат сотни непереведенных рукописей и документов, у которых даже не установлен возраст. Тебе хватит работы на много лет.

– Я не хочу работать для того, чтобы просто работать! – заявила она, испугав своим тоном кошку, пытавшуюся залезть ей на колени.

– Ты говорила, что хочешь написать книгу, используя свои теории о пророчицах Ветхого Завета. Почему бы тебе не начать теперь?

– Я еще не завершила раскопки.

– Понятно. – Он взял трубку, повертел ее некоторое время в руках. – Ты ищешь Мариамь уже четырнадцать лет. Ты действительно думаешь, что когда-нибудь найдешь ее?

– Конечно! Знаю, что найду. Чувствую это. Когда я нахожусь в пустыне… – Она оживилась. – Я не могу этого объяснить. Мне кажется, что прошлое вовсе не в прошлом, а здесь, с нами; его, возможно, нельзя увидеть, но я его ощущаю, Джулиус. И в последнее время, проводя раскопки, просеивая песок в поисках важной улики, я чувствую, что вот-вот найду ее.

Он ничего не возразил, и она тихо продолжала:

– Ты веришь в то, что я делаю? Или считаешь, что я гоняюсь за призраком? Мой поиск Мариамь не простая забава. Я хочу отыскать способ помочь всем женщинам.

– Я знаю, Кэтрин.

– Джулиус, мужчины всегда использовали Святое Писание в качестве оправдания своего превосходства над женщинами. Но мне ясно одно: во времена мудрецов и королей жили и пророчицы, и жрицы, и просто мудрые женщины. Но память о них затерялась в веках, и я собираюсь воскресить ее.

– Я знаю, – сказал он, – за это тебя люблю. – Он отложил трубку. – Я считаю, что твои теории обоснованы, Кэтрин, но не думаю, что по прошествии такого количества времени тебе удастся найти доказательства существования этих женщин. Если не принимать во внимание Библию, мы ничем не можем доказать даже, что когда-то жил такой человек, как Моисей. Представь, насколько усложнилась твоя задача, когда ты взялась за поиск женщин!

Она снова оживилась, и ее охватило прежнее волнение.

– А если я уже что-то нашла?

Открыв чемодан, Кэтрин достала пособие по палеоботанике.

– Не беспокойся, – успокоила она, положив книгу на кофейный столик. – Твою книгу я не тронула, взяла лишь ее суперобложку. Изображение этого несчастного в предсмертных муках настолько ужасает, что я подумала: вряд ли у кого-то появится желание открыть книгу, особенно у сотрудника таможни. И это сработало!

Когда Кэтрин достала свитки и аккуратно разложила их на столе, Джулиус не поверил своим глазам.