К сожалению, улица была не так дружелюбна, как казалось подростку, и оказалась полна опасностей. Россет не растерялся и тут, довольно быстро найдя крышу и возможность питаться и быть никем незамеченным. От школы он оказался отрезан, что не мешало ему воровать книги в библиотеке и, прочитав, возвращать их обратно. О гениальном воре-одиночке, обходящем все ловушки, прослышали вицери — местная банда уличных ребят и, устроив ему засаду, предложили стать их лидером. Россет согласился сразу. К нему вернулось знакомое чувство чужого уважения, но теперь он попробовал вкус власти. Вицери безоговорочно подчинялись ему, а он в свою очередь предусматривал всё, чтобы они были сыты и находились в безопасности. Через три года о неуловимой банде Дорреро в Хикое начали ходить легенды. Этому способствовало чувство меры и справедливости Россета, никогда не обкрадывавшего бедняков, а порой и помогающего им. Возмущавший и позврослевший, Дорреро начал скучать. Он понял, что хочет власти, но не хочет закончить свою жизнь здесь, в самом бедном принципате мира. Его целью была Луция — сияющая столица Флессии, принципат богачей и сильных мира сего, для которых он стоял в самом низу социальной лестницы. Ему нужно было обратить их внимание на себя, заставить с собой считаться, не подвергнув при этом опасности вицери. Достав воздухолёт, благодаря которому он мог перемещаться по планете, он вместе с группой доверенных ребят отправился туда, слушать, подмечать и делать выводы. Он пока не знал, что придумать, но жизнь сама подкинула ему план. На Флессию пришла беда. Неизвестный вирус, после которого сначала следовал полный паралич, а потом смерть поразил мир, сделав его невъездным и опасным. Всё больше людей умирало, всё больше зон становилось карантинными. Благодаря своим ребятам в Луции, Дорреро знал, что заражение остальных скрытых миров удалось предотвратить, и что вирус был принесён из внешних, но антивируса до сих пор найдено не было. Внешние миры… Дорреро тогда впервые узнал о них. И одновременно с этим чудо случилось на Флессии. Одна из фармацевтических компаний скрытых миров нашла антидот. Но он не верил в чудеса. Флессия зализывала раны, воскресая и восстанавливаясь после вируса, а он не мог отделаться от ощущения, что что-то не так в происходящем. Вицери сами принесли ему ответ. Одна из групп, следящих за всеми подозрительными новичками, доложила о незнакомцах, собирающихся отравить водопроводную воду и снести с лица земли всю Хикою. Пришло время действовать. Потеряв пятерых вицери, Россет спас принципат, обратив на себя внимание. В Хикое начались облавы, внезапно взявшиеся здесь силы правопорядка объявили охоту на вицери и их главаря. Что ж… Война так война. И Дорреро впервые осознал, что детские игры закончились. Он перешёл дорогу кому-то очень сильному и опасному и тот не остановится, пока не убьёт его. В этот раз речь шла о человеческих жизнях, он явно был поперёк горла в чьей-то игре, но пока понятия не имел, во что ввязался. В промежутках между рейдами и, находясь в постоянном напряжении, Дорреро удалось выяснить, кому он перешёл дорогу. И он даже не удивился. Речь шла о фармацевтической компании, глава которой представлял Флессию в Исполнительном кабинете. Оставалось только достать доказательства его причастности к вирусу. В то же время на вицери вышла группа профи, занимающая внутренней безопасностью скрытых миров, и предложила сотрудничество. Вицери помогают им, те уходят незамеченными, а лавры достаются Дорреро и его ребятам. Он ответил согласием, и через некоторое время не было ни одного человека в скрытых мирах, который бы не знал его имени.

С вицери в Хикое были сняты все обвинения и нашлись люди, зачастую не только с Флессии, пожелавшие занятся их образованием и работой. Дорреро не возражал, к нему самому уже приходили несколько политиков, он выжидал. Своего человека и того самого предложения, которое изменит его жизнь. Надо ли говорить, что всё, предлагаемое до этого, его не впечатляло?

В тот памятный вечер он забежал в кабинет захватить какую-то книжку, когда услышал голос позади себя.

— Наслышан о вас, молодой человек.

И обернулся. В полутьме кабинета, вечерние сумерки чернильной краской очерчивали силуэт поджарого пожилого мужчины, свободно расположившего в кресле напротив.

— И что же вы обо мне слышали?

— Говорят, за вас и вашу банду готовы передраться, но вы отвечаете отказом всем, кто к вам приходит. За исключением обычных людей, пожелавших помочь кому-то из вас.

— Предложения звучат не очень красиво, — отшутился Дорреро и взял серьёзный тон, — и с моральной стороны порой весьма сомнительны. Нас видят лишь как инструмент, а я не хочу, чтобы меня и моих ребят использовали. Никому не приходит в голову поинтересоваться, чего же хочу я.

— И чего же вы хотите? — загадочно улыбнулся незнакомец.

— Власти, — честно признался Дорреро. — Возможность изменять жизнь людей, делать её лучше, влиять на неё. Не на бумаге влиять, а реально заниматься делом.

Задумчивый пронизывающий взгляд. Незнакомец ответил не сразу.

— С такими запросами вам нужно было на Корвенале родиться. В Верховный Совет принимают только по праву рождения. Рожденные вне Корвенала не становятся Ораторами.

Реплика ударила его, обидев, пробудив злость и желание сражаться.

— Значит, я буду первым, — пообещал он.

Пожилой человек поднялся и подошёл к нему, заглянув прямо в глаза.

— Мне нравится твой напор и твой ум. Даже, если ты не станешь Оратором, из тебя выйдет отличный политик. Собирайся.

— А вицери? Я не могу их бросить. Они моя семья.

— Они поедут с тобой. Я придумаю, как устроить ребят. Даю слово.

Незнакомец приблизился к двери, когда его остановил вопрос Дорреро:

— Вам-то это зачем?

— Я стар и одинок. Но у меня есть связи, опыт и знания. Хотелось бы их кому-то передать. Ты в этом плане идеальный кандидат.

За годы на улице Дорреро научился разбираться в людях. Незнакомец ему не врал, действительно уважал его и говорил с полной серьёзностью. Как со взрослым мужчиной. Второго такого шанса не будет. Дорреро вытянул свой счастливый билет…

Он свернул за угол и оказался перед вывеской «Неотрона». Минималистичное, почти аскетичное убранство которого составляли лишь светодиодные полосы на фоне индиго. Они подчёркивали интерьер и шли каркасом в обрамлении стульев, столов и стен. Перекинувшись парой фраз с барменом, Дорреро взял коктейль и направился к одной из кабинок в глубине зала. При первом взгляде она казалась неотличимой от других таких же трёх, но Дорреро знал, что только она была надёжно защищена от прослушки. Небрежно бросив кепку на стол и расстегнув куртку, он встретился взглядом с учителем. Года не жалели его: сухой, поджарый, седой, с выглядывающими из-под кожи сосудами и тростью. Россет сделал глоток коктейля.

— Откровенно говоря, я ждал тебя раньше, — с укором произнёс Ней Камарро, глаза которого были всё так же молоды и пытливы.

Россет напрягся изнутри и, не подавая вида, поставил коктейль на стол. Ней Камарро был его первым учителем. Именно его предложение принял Дорреро, тогда ещё глава всех вицери Хикои после скандала с фармацевтической компанией. Он дал ему образование и воспитание, благодаря которым Россет сначала стал принцепом Хикои, а потом и генеральным консулом всей Флессии. Но куда важнее различных учебников и этикетов был опыт, который Ней передавал наедине, вполголоса, когда они оставались вдвоём. Уроки, заставляющие мозги шевелиться, искать логику в совершенной бессмыслице и нестандартные решения там, где всё, казалось, лежит на поверхности. Ней был политиком, которому все были должны. Даже преступный мир не рисковал переходить ему дорогу и ввязываться в сделки. И вот теперь он сидит перед ним и говорит, что ждал его раньше. Что однозначно следовало толковать как: «Тут уже давно невесть что творится, а ты припёрся только сейчас?».

— Дел было невпроворот, — не соврал Дорреро.

— Если это связано с последним заявлением Бланш, то дел у вас только добавится.