Ристао не горел желанием просить прощения. Он говорил то, что видел, пусть это и было на грани хамства и бестактности. Его это волновало мало. Но, очутившись в коридоре, понял, что придётся. Впервые за то время, что он здесь, у него появился шанс наладить контакт с подопечной. И, если ради этого придётся слегка переступить собственное «я», то он потерпит.

— Агнесса, — он подошёл к её комнате, откуда раздавался плач и неуверенно постучал пальцем в дверь. — Агнесса, можно мне войти?

— Катитесь прочь, Ристао! — сквозь слёзы услышал он и сделал строго наоборот.

Бесцеремонно войдя в комнату Агнессы, он присел на её кровать, где она лежала, уткнувшись носом в подушку, и нежно погладил её по волосам.

— Простите, Агнесса. Я не хотел… Я не думал, что это настолько больно для вас, — с сожалением произнёс он.

Уворачиваясь от его рук, словно от удара, Агнесса поднялась, садясь рядом.

— Вы… вы меня тоже простите за нож, — слова давались ей с трудом. Извинение перед Ристао в её планы не входило. — Меня занесло.

— Мир? — Ристао протянул ей руку.

Агнесса замерла, уставившись на его руку, и снова разрыдалась, бросившись на подушку. Не понимая, что он сделал не так, Ристао растерянно посмотрел на подопечную.

— Агнесса…? — недоумённо произнес он вполголоса. И потом, подумав, добавил. — Поплачьте. Мне кажется, вы давно этого не делали.

И Агнесса плакала. Чувства и боль, которым она до этого не давала завладеть собой, прорвались скволь плотину её терпения, дав осечку на мелочи, ставшей последней каплей. Ей удавалось держать себя в более тяжёлых ситуациях, но сейчас предел её сил был исчерпан. Она плакала, освобождая душу и омывая слезами воспоминания. Слёзы уносили из её сердца осколки сердечных ран, очищая его.

— Знаете, Ристао, — вслипывая, произнесла с кровати Агнесса. — Ваши слова не были бы так обидны, если бы я сама в глубине души не считала так же.

Неожиданная реплика заставила Ристао отвлечься от собственых мыслей и удивлённо повернуться к Агнессе, которая вновь села на край кровати. Осознавая, что нет сил больше в себе всё держать, и надо выговориться, Агнесса начала:

— Он трижды отказался от меня. Трижды! А я… я всё время была верна ему и надеялась до последнего! — она сделала паузу и достала платок. — Первый раз, когда ему показали на меня досье, — она встала и начала ходить по комнате. — Он предпочёл поверить бинарской разведке, а не мне. Конечно, я же его жена! Для него я ничего не значу! Тогда я думала, что ни за что его не прощу, но… Мы помирились и у него вновь был шанс всё исправить, просто оставшись рядом со мной. Он и здесь предпочёл уйти. А потом… — Агнесса прервалась и села на кровать. — Потом он разорвал наши отношения, словно их и не было.

Ристао слышал дыхание Агнессы и почти физически ощущал выплеснувшуюся на него боль.

— Мне тогда хотелось умереть, — совсем тихо продолжила Агнесса. — И мне кажется, это бы случилось, не будь я на Фебере, а где-нибудь в другом месте.

Затаив дыхание, Ристао слушал, боясь ненароком прервать эту исповедь.

— Меня остановил ребёнок. Ведь одно дело — своя жизнь, и совсем другое — чужая. Мне не хотелось быть убийцей.

— Вы правильно поступили, — доверительно улыбнулся ей Ристао.

— Но я не знаю, как быть и что дальше делать, — развела руками Агнесса. — Я не вижу будущего. Я вообще ничего не вижу, — скользнула грусть в её голосе.

— Всё наладится. Вот увидите, — заверил её Ристао и хотел ещё что-то сказать, но их прервал Кьюти.

Просигналив, он выдвинул из стенки небольшой экранчик, показавший Бланш.

— Ристао, — обратилась к нему она через экран. — У меня информация о твоём ребёнке. Жду тебя в беседке.

— Извини, — словно пружина вскочил с места Ристао. — Я обязан с ней поговорить.

— Иди, — понимающе улыбнулась Агнесса.

Ристао молниеносно покинул комнату и вскоре оказался в беседке.

— Можешь показать мне их? — обратилась к Кьюти Агнесса.

— Без звука могу.

— Давай без звука.

Выражение благодарности на лице Бланш, кожаная папка, протянутая Ристао, блеск и нетерпение в его глазах и радость при открытии папки. Агнесса поняла всё, не услышав ни слова.

— Агнесса, — в дверях показался счастливый Ристао. — Мой ребёнок… — у него не хватало слов. — Я знаю, кто мой ребёнок! Это девочка! — и собравшись, попробовал сформулировать понятней. — У меня есть дочь, о существовании которой я узнал только что. Я никогда не видел её и это будет нарушением приказа о вашей охране…

— Я поеду с вами, Ристао, — улыбнулась она.

— Отлично! Я пока изучу документы, — и довольный скрылся за дверью.

Она продолжала сидеть наедине с самой собой. Ей стало легче. Не было ничего, что тянуло её вниз.

— Я прощаю тебя, Кей, — прознесла она скорее для себя. И это было прощение разумом, так как сердце ещё негодовало и выражало несогласие.

10 частота

— Ристао, я, правда, нормально выгляжу?

Агнесса в длинном халате, украшенном орнаментом, сапожках и шапочке — народном костюме кочевников, повернулась к нему.

— Ты замечательно выглядишь, не волнуйся, — не смотря на неё, ответил Ристао.

— Просто я чувствую себя несколько глупо, — смущённо созналась она.

Ристао повернулся и пристально посмотрел ей в глаза.

— Это праздник, устроенный в честь спасения моей дочери. А на праздники всегда полагается одевать национальную одежду, — пояснил он и добавил. — К тому же, так ты не будешь выделяться среди местных.

Агнесса вздохнула и послушалась, решив не спрашивать больше. Впрочем, Ристао тоже сейчас было не узнать. В национальном костюме он смотрелся так ново и гармонично, что не сразу можно было понять, кто это. Хотя, скорее, этому способствовали не столько халат и сапоги с головным убором, сколько радостные глаза Ристао, наполненные волнением.

— Сам-то ты как? — не выдержав и минуты молчания, поинтересовалась Агнесса.

Ристао помедлил с ответом, в постоянном поправлении одежды читалась взволнованность.

— Встреча с прошлым — это всегда страшно, — не сразу ответил он и тут же шутливо улыбнулся, стараясь не выдавать свою нервозность. — А ты думала, я просто так тебя взял? Сейчас мне очень нужна поддержка и ты единственная, кого я могу попросить, — и протянул ей руку. — Мы на «ты» окончательно и бесповоротно?

Агнесса ответила рукопожатием.

— Окончательно и бесповоротно, — подтвердила она.

— Вы готовы? — на пороге юрты появилась тринадцатилетняя Жаргал, дочь Ристао, которую он спас вчера. — Мама ждёт вас.

Агнесса кинула взгляд на Ристао.

— Да, идём, — кивнул он и они вышли из юрты.

Номад Юрт, где они сейчас находились, был родным миром Ристао. Мир кочевников, где города-мегаполисы можно было сосчитать по пальцам одной руки. С открытием переместителей и Содружества сюда пришёл технический прогресс, который местные ухитрились приспособить к своей культуре, и всеобщая грамотность, ставшая возможной благодаря сезонным школам для детей кочевников.

Едва появившись в мире, Ристао сразу же кинулся выручать свою дочь, попавшую в неприятности. В мире, где свято хранились традиции предков, до сих пор жили не столько по писанному закону, сколько по законам степей, рода и кровной мести. Этот закон требовал обмена на что-то равноценное или уплаты за взятую вещь или услугу. И другу Жаргал случилось уйти, не заплатив. Девушка была захвачена в плен с требованием вернуть либо заплатить за украденное. Чего только она не пережила за эти несколько дней! Её разрывали два противоположных желания: спокойно умереть и не сдаваться без боя. Поэтому появление Ристао — неизвестного мужчины, пришедшего ей на помощь и за шкирку притащивщего виноватого, было сродни чуду. Она полюбила его с первого взгляда и готова была всем рассказывать про своего спасителя. Ристао уладил спор межу родами и завоевал уважение для себя и дочери. Покидали они степное селение как почётные гости. Оказавшись дома, Жаргал первым делом с горящими глазами сообщила всё матери и та, не раздумывая, пригласила их на праздник.