- Нравится, Васенька, нравится. Главное, народу совсем мало. Замечательно вот так посидеть, в приятной обстановке.

В этот момент, видимо, услышав мои слова «приятная» и «обстановка», злая судьба решила подложить мне большую такую, крайне сексуальную свинью в виде обозначившегося на входе Разумовского с чрезвычайно несимпатичной девицей под ручку. Не знаю, что в появлении Сашеньки меня поразило больше: то, что во всем городе он больше не нашел другого места для отдыха, кроме этого, где я, вообще-то, собиралась, благополучно приняв на грудь, возможно, постараться забыть свою больную любовь в объятиях Большого, или то, что женщина, сопровождавшая его была вопиюще некрасива. Разумовский смотрелся со своей спутницей, как иллюстрация к сказке «Красавица и чудовище», только наоборот.

Увидев новоприбывших посетителей, Васька отчего-то взгрустнул и призадумался.

- Знакомые?

- Кто?! – подскочил на месте мой кавалер.

- Вот эти. – я кивнула в сторону Разумовского и его дамы.

- Где?! Нет, не знаю я его.

Вот и приехали. Вроде нормальный человек был несколько минут назад, а теперь ведет себя словно я его за непотребством каким поймала.

- Васенька, ты волнуешь мое девичье сердце своим поведением. Вообще-то я спрашивала о них обоих.

- Аааа. Ну, так девица  -  Лазаря Моисеевича Берга дочка. Есть у нас такой богатей известный. Коллекционирует всяческие драгоценные вещички, стоимостью, что новая крутая тачка. Как говориться, каждый сходит с ума по-своему.

Смутное сомнение, зародившееся при появлении Разумовского, стремительно стало обретать форму прогрессирующей паранойи. Какие, однако, случаются в жизни совпадения.

Саша повернул голову и  сразу же увидел нашу милую пару, беспардонно пялящуюся в их сторону. Он наклонился к своей спутнице, что-то сказал ей на ухо, после чего они направились к нам. Это было очень неожиданно и совершенно не желательно. Как можно забыть человека, который идет прямо ко мне, улыбаясь, словно дьявол, готовый предложить договор о продаже души? Я растерялась, совершенно не представляя, как себя вести. В голову закралась ехидная мыслишка вскочить и броситься Разумовскому на шею, с криком: «Ну, где же ты так долго был?!» Однако в нашей общей сфере деятельности я варилась с раннего отрочества и точно понимала, все коллеги, знающие друг друга в лицо, а таких - единицы, потому что мрут они, словно мухи, из-за ненужной информации, при неожиданной встрече делают вид, что не знакомы. Законы жанра, так сказать. Да и Ваську, если честно, было жалко. Старался парень, надеялся.

- Добрый вечер. – Произнесла девица, оказавшись рядом с нашим столиком. – Рада видеть тебя, Василий.

Меня она будто игнорировала, но при этом на Большого бросала такие говорящие взгляды, что отпадали всякие сомнения – бедолага влюблена в моего кавалера по уши. Сюжет нашей мыльной оперы становился все интереснее.

- Привет, Элла. Отдыхаешь?

Васька, как и большинство мужиков, страсти этой не замечал, общаясь со спутницей Разумовского, словно со школьной подругой.

- Да, вот решили с Эллочкой провести приятно вечер. – Вдруг встрял в разговор Саша. – Позволите?

Не дожидаясь ответа, он подвинул к нам еще два стула, усадил свою даму, ровно напротив моей персоны, видимо, чтоб не обжиралась, на ее кислую рожу глядя, а сам сел по правую руку от меня, что очень нервировало, потому что по левую - сидел Васька. Я оказалась зажата между двух мужчин. Один хотел меня, а второго желала моя глупая душа. Вечер однозначно переставал быть томным. Что дальше? Будем дружить домами? Свингерская вечеринка? Зато Эллочка была счастлива, ведь рядом находился объект ее воздыханий. Я с подозрением покосилась на Большого. Он что, и правда не замечает, как дыбится ее худая впалая грудь, от возможности просто находиться возле него?

Потом бросила взгляд на довольного Разумовского, всем своим видом демонстрирующего, сколь приятный вечер ждет нашу компанию.

- Кстати, – опомнился Селиванов. – Познакомьтесь, это – Елизавета. Моя...  моя  девушка.

Я очень постаралась не показать удивления, которое возникло из-за озвученного Васькой неожиданного статуса наших отношений..

- Да? – Расплылся в улыбке Разумовский – Как мило. Удивительно красивая пара. И что, все серьезно у вас? Кстати, я Александр.

Мужчины пожали друг другу руки, при этом Васька выглядел, будто пыльным мешком пристукнутый. Хоть убей, меня не покидала уверенность, что с Разумовским он знаком, или хотя бы встречался мимоходом.

- Можно, наверное, поздравить, раз серьезно? Так ведь и до свадебки не далеко. – Продолжал глумиться Сашенька, пряча в глазах непонятную злость.

Я начала беситься от его елейного тона и идиотских фраз.

- Угадали, представляете. Вася, он такой замечательный, что смотрю  и не нарадуюсь.

Большой вылупился мне в лицо, открыв рот и гадая, видимо, в какой момент я впала в маразм.

- Знаете, вот как подойдет он ко мне, дотронется своей сильной ладонью, готова бежать за ним на край света. Так повезло. Не представляю даже, за какие заслуги.

В этом месте своей источающей розовую ваниль речи, взяла ошалевшего авторитета за руку и принялась пожирать его взглядом, который, по моему разумению, должен был выражать  большую любовь. При этом, мысленно просила Ваську не бежать  прочь с перепуга, а то буду выглядеть законченной идиоткой.

- Ясно – Протянул Разумовский, изучая наши переплетенные с Большим пальцы. – Вот ведь как вам повезло. А мне, знаете ли, все время какие-то стервы попадаются. Поют про большое и светлое чувство, а потом другим мужикам на шею кидаются.

Намеки становились все прозрачнее. Беседа все занимательнее.  Только Эллочка  сидела дура дурой, хлопая глазами и искренне не понимая, что  происходит.

- Может дело то в Вас, Александр. - Меня прямо корежило от бешенства. – Может просто Вы их кидаете через х… пардон… бросаете. Что ж Вы думаете, они будут десятилетиями в ожидании вашей персоны блюсти чистоту помыслов и тела?

-  Вы знаете… простите как Вас там?

- Лиза. – рявкнула я так громко, что Васька вместе с Эллочкой подскочил на месте.

- Ах, да… Лиза… Так вот, Лизавета, если бы хоть одна такой подвиг совершила, я может быть даже и бросился ей в ноги, умоляя о любви.

Это было уже чересчур. То есть Сашенька прямым текстом намекал мне, что наше с ним невозможное будущее – моих рук дело. Мол, гулящая я. Шлюха, по-русски говоря. Что ж, нам, шлюхам, как говориться, все можно.

- Васенька, – я посмотрела на Большого, придав взгляду томности, и слегка покусывая нижнюю губу. – Разбередили мне душу эти разговоры. А не поехать ли нам в «нумера»? Есть в вашем городишке шикарная гостиница? Чтоб кровать, как аэродром и, непременно, джакузи. Ты же знаешь, любимый, как я склонна ко всяким развратным игрищам?

Разумовский сидел, сцепив зубы, с застывшей на лице улыбкой. Ах, ну да, как же. Инстинкт собственника, так распространенный в мужском кругу. Пусть оно мне самому не надо, но мое, а значит трогать никому нельзя. Да пошел ты, Саша.

Я поднялась на ноги, потянув за собой охреневающего от такого быстрого развития наших отношений Ваську. Однако Большой дураком не был, и рассудив, что уж если сегодня случилось лунное затмение и у объекта его страсти поехала крыша, то пользоваться надо ситуацией незамедлительно. Он, не глядя, бросил на стол несколько купюр и рысью устремился мне вслед, даже не сказав всем оставшимся «до свидания». А я тем более сочла ниже своего достоинства прощаться со всякими мудаками.

И только в машине меня отпустила злость, которой на смену пришло безысходное отчаяние.

Что ж ты, Саша, скотина такая, со мной делаешь? Ну, не нужна я тебе, так отпусти совсем. Не появляйся рядом, не тревожь сердце своей близостью. Разве ж можно так издеваться?

Посмотрела на сидящего рядом Ваську, который от счастья офонарел настолько, что просто уставился  в мое лицо фанатичным влюбленным взглядом. Да и хрен с ним. Не буду же я, в самом деле, всю жизнь хранить верность человеку, которому она не нужна. Вернее, нужна, вроде как, но только потому, что мужской эгоизм и самолюбие того требуют. Хватит. Достаточно.

- Вась, поцелуй меня.

Получилось как-то жалобно и со слезами в голосе.

Большой осторожно притянул меня к себе, касаясь губами моего виска.

- Подожди, Лизонька, сейчас на место приедем, там я тебя так зацелую, что ты еще пощады попросишь. Не хочу вот так , в машине. Что мы, дети малые.

Я опустила голову ему на грудь, стараясь выкинуть из головы глупые, но очень болезненные мысли.

Когда мы вошли в номер гостиницы, сомнения принялись одолевать мой разум, словно стая голодного воронья.

-Васенька, добудь нам шампанского.

Большой застыл на половине пути, двигаясь от закрытой двери ко мне , чтоб слиться в страстных объятиях.

- Так нам могут в номер принести. Ты чего, Лизок? Это ж люкс.

- Нет. – Уперлась я, испытывая очень большое желание хотя бы пять минут побыть наедине, чтоб угомонить несущееся вскачь сердце, и настроиться на то, что сегодняшнюю ночь  проведу вовсе не с тем, с кем мечтала бы. – Хочу, чтоб ты сам.

Большой вздохнул, но послушно вышел в коридор, отправившись на поиски дорогого французского вина, которое заказала капризная дама. Я закрыла за ним дверь на замок и, прислонившись к ней спиной, съехала прямо на пол.

Не прошло и пяти минут, как в номер постучали. Зачем вернулся, интересно? Сказать, что заскоки у меня слишком велики?

Я открыла дверь. На пороге стоял Разумовский. Растрепанный и крайне злой.

У меня вырвался вопрос, который в данном случае был единственной мыслью, появившейся в голове.

- А Вася где?

- В манде! – Рявкнул Саша и переступил порог номера, закрывая за собой дверь.

Девятая глава

Сыч чувствовал себя ужасно. Отвратительно. Что-то не давало ему покоя. То ли мысль, крутящаяся где-то рядом, но никак не способная облечься в  чёткую форму, то ли засевшая глубоко тревога. Это было похоже на то чутье, которым обладают дикие хищники, интуитивно обходящие хитроумные ловушки охотников. Последний раз Сыч испытывал подобные ощущения, когда один очень злопамятный тип  решил его достать. Евгений Александрович, или Жека, как звали его старые боевые товарищи, уже не работал на Контору, но в силу обстоятельств ему пришлось поучаствовать в той нашумевшей и полной слухов операции с Хоттабом. Письмо, отправленное полевому командиру матерью, было перехвачено именно Сычом. Листы смазали ядом и доставили по назначению. Состав использовался "долгоиграющий", поэтому действовать начинал не сразу. Через несколько дней страна узнала о гибели одного из кровавых лидеров Чеченской войны. Вот только  близкий родственник Хоттаба тоже узнал, и не только то, что было известно простым обывателя. За очень хорошую сумму он купил имя человека, принимавшего самое главное участие в той операции. Несколько лет Сыч жил, словно лиса во время загона. Закончилось все закономерно. Евгений Александрович Петров сейчас загорает на море, а тот плохой человек гниёт в земле.