– Так это она? – нахмурился незнакомец, слегка пожимая плечами.

С его лица сразу же исчезло выражение жадной чувственности, и Эвелина поняла, что больше никогда Алессандро Кастальветрано не будет так смотреть на нее. Она была слишком близкой родственницей его будущей жены, чтобы он мог позволить себе вольничать с ней. Но человек, который мог пронизывать незнакомую женщину таким раздевающим взглядом за считанные дни перед своей свадьбой, вряд ли станет примерным супругом. Эвелина сразу же поняла это и возненавидела его с той самой минуты.

– Мы с Эвелиной выросли по соседству, а когда подросли, то все равно проводили вместе почти все каникулы. Мы с ней как родные сестры, – объяснила Ванесса своему жениху, лучась от счастья. – Эвелина, дорогая, поздравь меня. Сегодня Алессандро сделал мне предложение.

Эвелину охватила жгучая ревность, которую она тщетно старалась погасить. Как глупо ревновать свою собственную любимую кузину к какому-то незнакомому мужчине! Она выдавила из себя подобие улыбки и расцеловала Ванессу, а затем протянула руку Алессандро. Но он не пожал ее, как это делают все, а старомодно поднес к губам, оставаясь верным своему аристократическому происхождению и галантным манерам. Она вздрогнула от неожиданности, когда его теплые губы едва коснулись ее руки. Все это время он не сводил с нее своих пронзительных темных глаз. Но теперь его взгляд был непроницаем.

Они все же зашли в булочную, а затем вернулись в дом Эвелины, откупорили бутылку шампанского, посмеялись и выпили за их счастливое будущее. Ванесса сгорала от желания поделиться с подругой своими новостями, а Алессандро, напротив, был спокоен и уравновешен и тщательно подбирал слова, когда хотел сказать что-нибудь. Он был так не к месту в ее маленькой и очень скромной комнатке! Он был из другого мира, в который ей не было доступа, и он принадлежал Ванессе…

Эвелина все еще стояла у стола и вглядывалась в лицо своего маленького племянника на фотографии. Боже мой, как он похож на Алессандро! С той существенной разницей, что малыш был исполнен детской невинности, в нем не было ничего от необузданной сексуальности его отца. Она постаралась отогнать от себя болезненные воспоминания, Эвелина попробовала представить себе, что же сейчас делает Ренцо. Он еще совсем мал, и постепенно память о маме сотрется из его памяти, оставив только зыбкие воспоминания. Он не будет помнить ее нежные руки, которые укладывали его в колыбель, он забудет ее голос, которым она пела ему трогательные песенки. И конечно, когда он вырастет, вряд ли ему расскажут что-нибудь о каких-то родственниках со стороны матери и о стране, откуда она была родом.

Нет, она не может так просто уйти из жизни этого маленького ангела. Она ни за что не даст Алессандро лишить ее и бабушку общения с Ренцо. Она сделает все, что в ее силах, чтобы мальчик почувствовал, что у него есть родные души в далекой незнакомой стране. Эвелина решительно взяла трубку и заказала билет на самолет до Рима.

Затем она тщательно умылась холодной водой, напудрилась, стараясь скрыть припухшие веки, надела первое, что ей попало под руку, и отправилась к Рику Колеману, который всегда приходил на работу очень рано. Ее деловому партнеру было достаточно одного взгляда, чтобы понять ее состояние.

– Что с тобой? Ты, часом, не заболела?

Голос Эвелины предательски дрогнул от так и не выплаканных слез.

– Я-то здорова, а вот моя кузина, Ванесса… Непрошеный комок в горле не давал ей говорить.

– Ну перестань, перестань. Успокойся, Эвелина. Что случилось?

Рик был само сочувствие. Эвелина с трудом произнесла страшные слова:

– Она разбилась на машине. Насмерть.

– Какой кошмар!

– Я должна улететь в Италию на похороны.

– Бедняжка!

Рик нежно обнял ее за плечи и усадил на диван, пытаясь утешить, а она, напротив, еще сильнее расплакалась на его по-дружески подставленном плече. Поплакав всласть, она решительно вытерла слезы, поднялась и подошла к окну. На эти дома и деревья она смотрела уже не однажды, но сейчас ей казалось, что она видит все это впервые. Мир изменился за каких-то несколько минут.

– Как это произошло? – спросил Рик.

– Я еще точно не знаю. Алессандро сказал, что она попала в аварию. Я была слишком потрясена и не расспросила ее мужа о подробностях.

– Это не тот ли Алессандро, которого ты не выносишь?

– Тот самый, – подтвердила она с горечью.

– Когда похороны?

– В понедельник. В воскресенье я должна улететь. – Эвелина посмотрела на Рика. – Знаешь, Рик, я просто не представляю, как все это перенесу.

– Да, это горестная процедура, но зато потом тебе больше не нужно будет встречаться с этим типом. Ты же его ненавидишь.

Эвелина рьяно возразила:

– Все совсем не так просто. Я не могу полностью вычеркнуть Алессандро из моей жизни, ведь он отец моего единственного племянника. У меня есть долг перед Ванессой, я не должна оставлять ее ребенка. Мальчик имеет право знать своих родных со стороны матери.

Эвелине казалось, что эти слова за нее произносит кто-то другой.

– Ты вернешься сразу же после похорон?

– Еще не знаю точно. Но я возьму с собой разработки нового проекта и буду звонить тебе каждый день. Вы ведь справитесь без меня, правда?

– Да справимся, куда мы денемся, – сказал Рик. – Но мы будем по тебе скучать.

Они с Риком были старыми друзьями и немало пережили вместе. Подружившись еще в университете, они решили организовать свое собственное рекламное агентство сразу же после окончания учебы. Оба были полны решимости заработать кучу денег, занимаясь тем, что им так нравилось. Сейчас их агентство занимало одно из верхних мест в рейтинге и от клиентов отбоя не было.

Но в такую минуту, как эта, это было не так уж важно. Важно было только участие, светящееся в глазах Рика, и его дружеское понимание.

Чувствуя себя разбитой, Эвелина не смогла заставить себя сесть за руль автомобиля. Ей было страшно даже подумать об этом. Ей вовсе не хотелось повторить судьбу своей кузины, и она поехала к бабушке на электричке. Идя по тенистой деревенской аллее, она никак не могла решить, с чего же ей начинать свой скорбный рассказ.

Вот уже и коттедж, увитый плющом и жимолостью, где они с Ванессой проводили почти каждое лето.

Они много и бесцельно бродили по бескрайним пляжам, лазили на деревья и кормили жирных чаек кусочками булки. Эвелина была свидетельницей того, как Ванесса с каждым годом расцветала, как становилась настоящей красавицей. Наблюдая за отношениями кузины с мальчишками, а позже – со взрослыми парнями, Эвелина удивлялась тому, какую власть над мужчинами дает ей эта красота.

Эвелина в нерешительности постояла немного на крыльце, а потом позвонила в старомодный звонок, моля о том, чтобы этот удар не оказался слишком тяжелым для старенького сердца бабушки.

Августе Иствуд было уже за восемьдесят. В своей жизни она повидала немало. Никто не мог сказать точно, сколько ударов вынесли ее хрупкие плечи… Старушке оказалось достаточно лишь взглянуть на перекошенное лицо Эвелины, чтобы сразу все понять.

– У тебя плохие новости, детка? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Что– то с Ванессой?

Она опустилась на стул в передней и бессильно опустила руки. А потом тихо сказала, скорее утвердительно, чем вопросительно:

– Она умерла, да?

Уже позже, когда они с бабушкой вволю наплакались, а потом вытащили из комода старый альбом с фотографиями и стали его рассматривать, Эвелина снова и снова спрашивала старую женщину:

– Как ты могла узнать, что с Ванессой что– то случилось?

– Я не могу этого объяснить, – вздохнула миссис Иствуд. – Я все прочла по твоему лицу. Ты же знаешь, я всегда боялась за Ванессу. Она была такая пылкая и неугомонная, с ней обязательно должно было случиться что-то в этом роде. Она подлетала слишком близко к солнцу, и однажды оно должно было обжечь ее крылья…

– Как тебе удается быть такой мудрой?

– Не забудь, девочка, я пережила войну и не раз видела смерть за свою долгую жизнь. Приходится принимать то, что уже невозможно изменить. По-другому нельзя.