Выпрыгнув следом за ним, она закинула на плечи собственный рюкзак. Джин встретился с ней взглядом и увидел в глубине ее глаз жгучую боль. Он заставил себя посмотреть в сторону и сделал вид, будто выискивает воздушные угрозы. Джин поправил на носу прибор, помогавший дышать чужеродным воздухом.

Они пошли вперед.

— Мне не стало легче, Джин. Ни капли. Только тяжелее.

— Это еще почему? — он продолжил идти в направлении мерцавших огней города.

Рэйвен поравнялась с ним, тихо ступая по песчаной почве.

— Я должна была быть рядом. Должна была все улучшить. А не ухудшить.

На этот раз Джин даже не взглянул на нее. Правда заключалась в том, что с Рэйвен ему действительно на некоторое время стало лучше. И благодаря ней он понял отношения Брая с Джарьей. Почувствовал, каково это — быть частью одного целого. Ни разу в жизни Джин не был таким счастливым, как с Рэйвен. Тем не менее, он не сказал ей ни слова и, склонив голову, держал рот на замке. Прошлое осталось позади, и пускай оно по-прежнему причинять адскую боль, нельзя было позволить ему помешать текущей миссии.

— Твой дом далеко? — вместо этого спросил Джин.

Рэйвен тихо кралась возле него, высматривая любые возможные угрозы. Едва он решил, что ему объявили бойкот, как она внезапно ответила.

— Девятый блок десятого купола. Осталось около пяти миль.

Джин посмотрел на нее, но она сосредоточилась исключительно на дороге. Рэйвен высоко подняла голову, и он на основании опыта сразу же распознал один из признаков ее недовольства. Джина все устраивало. Он не мог позволить себе начать симпатизировать Рэйвен, а возможно даже полюбить. Он сомневался, что выживет, если потеряет ее во второй раз.

На Конкордии было холодно. На темную сторону спутника не проникало ни единого солнечного луча. Мэйв задрожала. Она купила дом на границе темной и светлой сторон, чтобы у Луны был сносный режим, однако успела забыть, как холодно бывает за пределами купола. Мэйв покосилась на Джина, но он словно вовсе не чувствовал холода. Скорее всего, потому что у него вместо сердца был осколок льда, подумалось ей. Отведя взгляд, она скривилась. Несправедливое обвинение. Джина обвели вокруг пальца, солгали ему и застрелили. Он и не должен никому доверять, что его более чем устраивало. Даже то, что он согласился найти их дочь, уже удивляло. Не считая заверений Мэйв, у Джина не было никаких подтверждений отцовства, однако он не струсил и не отрицал, будто подобное невозможно.

При мысли о Луне Мэйв подурнело — ее красивая маленькая девочка невольно стала призом в игре с принцем Бодерии. Мэйв желала лишь одного — сберечь свое дитя, ради которого сделала бы что угодно, даже причинила бы Джину боль. Она не собиралась становиться с ним настоящими супругами, но ей требовалось победить бодерианцев и дать Луне шанс на нормальную жизнь. Вне всяких сомнений, Джин — тот, кому под силу сокрушить Бодерию. Он был лучшим воином из всех, кого знала Мэйв, и его ум работал на тех уровнях, каких не достичь ни одному другому клинку. Неспроста Джина назначили хранителем. Он вел своих людей с точностью, хитростью и умом. Они без раздумий следовали за ним. Если кто-то и мог выиграть войну, так это Джин.

— О чем ты думаешь? — внезапно спросил он.

— О Луне.

Джин замедлился и позволил Мэйв его догнать.

— Какая она?

— Пятилетняя девочка, — она хмуро посмотрела на него. — Избалованная, красивая. Умная.

— Как ее отец, — усмехнулся Джин.

— Да, — Мэйв попыталась скрыть улыбку. — Как ты. Джин, она особенная. За что бы она ни взялась, все схватывает налету.

— Ты ею гордишься.

Она кивнула, и у нее свело нутро. Луна была единственным в ее жизни, чем она искренне гордилась.

— Она так сильно напоминает тебя. Мимика. Серьезный подход к каждой задаче.

— Скажи мне, почему ты уверена, что она моя.

— Я не могу сказать, — остановившись, Мэйв положила ладонь поверх руки Джина. — Ты должен сам увидеть.

Некоторое время они шли в тишине.

— Я сожалею о том, что оставил тебя в лагере.

Услышав в его голосе глубокую вину, Мэйв почувствовала вставший в горле ком. Время для разговора о прошлом было неподходящим, но раз уж Джин сам заговорил о сожалениях, она решила сделать то же самое.

— А я сожалею, что соврала тебе о своем происхождении.

— Но зачем? Почему не могла сказать, что Вакар — твой отец?

Дрожа от холода, Рэйвен спрятала руки в карманах. Джин нахмурился. Остановившись, он снял с себя куртку и накинул ей на плечи.

— Сказала бы, что тебе холодно, Рэйвен. Мы не станем командой, если не будем общаться друг с другом.

Она почувствовала тепло, но не от куртки, а от заявления Джина. Они — команда. По крайней мере, на данный момент. Мэйв запахнула полы.

— Я не рассказывала о своем отце, поскольку он не знал о моем участии в военных действиях. Я не могла допустить, чтобы до него дошли слухи, ведь тогда он бы вернул меня на Валерию.

— И где, по его мнению, ты была? — вытащив флягу, Джин нахмурился и сделал глоток. Он протянул ее, и Мэйв тоже попила.

— В школе-интернате на Таргалии. Я покинула дворец, едва мне исполнилось двенадцать. Я всегда была немного дикой, особенно после бомбежки на Ликире. Я все делала по-своему. Похоже, родители были только рады отправить меня куда-нибудь. Я каждую неделю посылала им письма, но никогда не бывала на Таргалии. Когда мы с тобой познакомились, я уже два года была агентом на Приони.

— И никто не знал, кто ты на самом деле?

— Никто. Я не говорила ни одной живой душе.

Джин остановился, но только открыл рот, чтобы ответить, как внезапно схватил Мэйв и, повалив ее на землю, прижал палец к своим губам. Он указал вверх, и она увидела над куполом истребитель Бодерии.

— Нам нужно торопиться, — почти беззвучно прошептала Мэйв.

Джин кивнул, и они, поднявшись на ноги, поспешили к десятому куполу.

Десятый купол был одним из самых просторных и благоустроенных на Конкордии. Большинство домов могли похвастаться впечатляющими размерами и роскошью. Улицы были чистыми, с подстриженными газонами. Приблизившись к входу, Джин принялся озираться. Проникнуть внутрь было несложно. Как житель купола, Рэйвен знала десятизначный код, открывающий все двери. Джин опасался, что проблемы начнутся на выходе.

Бодерианцы педантично обыскивали дом за домом, купол за куполом. Скорее всего, они настроили генетические сканеры на поиск ребенка с ДНК Рэйвен. Вооруженные силы Динары удерживали основную часть флота подальше от спутника, но маленьким истребителям все равно удавалось проскользнуть. Пехота клинков была слишком занята наземным боем, чтобы обращать внимание на обыск куполов. Насколько мог судить Джин, бодерианцы не причиняли вреда местным жителям. Они просто осматривали дома и шли дальше.

— Какой из них твой? — он посмотрел на Рэйвен.

Чем ближе они подбирались к цели, тем сильнее она нервничала. По другую сторону прозрачного купола прошло три или четыре бодерианца, и Рэйвен посмотрела на Джина дикими глазами.

— Девять-семнадцать. Большой коричневый.

Нужный дом стоял в самом конце улицы, поэтому его обыскали бы одним из последних. Если проскользнуть в купол и проникнуть в дом, представился бы реальный шанс схватить ребенка и сбежать прямо из-под носа у бодерианцев.

Взяв Рэйвен за руку, Джин потянул ее к боковым дверям, которыми пользовалось большинство граждан, отправляясь на работу в другие купола или возвращаясь с нее. Джин понадеялся, что бодерианцы увлеклись обыском и не выставили охрану у каждого входа. Рэйвен ввела код, и двери открылись. Войдя первым, Джин убедился, что путь чист, и протянул ей руку. Она нырнула внутрь, и они нога в ногу поспешили к ее дому.

— Не высовывайся и держись рядом со мной, — предупредил Джин. — Тебя могут узнать.

— Как и тебя.

Он кивнул. С такими шрамами Джина сложно было не заметить. Большинство бодерианцев знали хранителя клинков в лицо, однако он надеялся, что сейчас они слишком заняты обыском и не станут разглядывать прохожих. Тем не менее, торопливо шагая по улице, Джин держал голову опущенной.