– Затем нас принимала медсестра, которая жалела «бедную маленькую сиротку, оставшуюся без матери». Мне настойчиво внушали, что я должен жениться, «потому что ребенку нужна ласка». Но, черт возьми, уверяю, я был для Софи куда лучшей матерью, чем те дамы, что пытались узурпировать родительские права мужчины…

За спиной Гарленда раздался грохот. Мона, которая сидела лицом к залу, заметила, что случилось, и едва не расхохоталась при виде двух официантов, ползающих по полу. Они торопливо собирали осколки посуды, разлетевшейся при их столкновении.

– Вам стоило бы говорить потише, – простонала она, вытирая слезы смеха. – Официант услышал ваши слова, что вы были матерью, повернулся посмотреть на феномен и налетел на своего коллегу.

Она не стала уточнять, что официанта, видимо, поразил контраст между словами Гарленда и его грубовато-мужественным видом. Даже она, уже осознав, с какой нестандартной личностью имеет дело, была потрясена, когда попыталась совместить едва ли не женские любовь и нежность к дочери с той пугающей мужской силой, что чувствовалась в каждом жесте, в каждой черточке этого человека.

А он усмехнулся.

– Мне придется следить за своими словами. Я никогда раньше ни с кем не говорил о своем родительском опыте.

– Могу предположить, что эта тема станет сюжетом следующей вашей книги.

– Нет, – сразу же отрезал он. – Об этом я не буду писать. Слишком больно ворошить прошлое. Кроме того, Софи это не понравится. Так что, как видите, я честно и откровенно изложил, как пришел к своим взглядам.

– Да. Приношу вам свои извинения. Должна признаться, меня интересует….

– Не издеваюсь ли я втайне над женщинами, демонстрируя, что можно прекрасно обходиться и без них? Многие так и считают. Досужие измышления меня не интересуют, но мне бы хотелось, чтобы вы мне верили.

– Верю, верю, – закивала Мона. И рада, что вы мне все рассказали, но общаться с вами – то же самое, что чистить лук.

– Вы хотите сказать, что я заставляю вас плакать?

– Нет, – рассмеялась она. – Снимается слой за слоем. И под каждым что-то неожиданное. Вот сейчас вы менее всего напоминаете заумного академика. Настоящая телезвезда. Но каким образом ученый муж превратился в ведущего ток-шоу?

– Вас интересует, как я дошел до жизни такой? – с улыбкой спросил Гарленд.

– Нет, нет! – испуганно замахала она руками. – Ничего подобного я не имела в виду.

– Почему же и нет? Вопрос вполне корректен. По сути, все произошло чисто случайно. Как-то я был приглашен на одно из этих ночных телешоу, которые смотрят три человека и кошка. Я отпустил несколько шуточек, и меня тут же пригласили участвовать в утренней программе. Я сел на своего конька, рассуждая, почему школьницы, как правило, опережают в учебе своих сверстников. И не успев толком понять, где я нахожусь и что вообще тут происходит, стал рассказывать о своих сестрах, шутить… и все пошло как по маслу. Внезапно окружающий мир заполнился людьми, которые рвались платить мне до смешного огромные суммы, чтобы я с умным видом рассуждал о вещах, в которых ничего не понимаю.

– А что на этот счет думает ваша семья?

– Матери нравится. Джин оспаривает каждое мое слово, а Сара звонит после передачи сообщить, что у меня опять был плохо завязан галстук. Словом, пока мне интересно, но в один прекрасный день станет ясно, что люди сыты по горло моей болтовней, и я вернусь к своим прежним занятиям. Чему буду искренне рад… если вы не сбежите от меня, – неожиданно закончил он.

Его слова и особенно проникновенность интонации встревожили Мону.

– Не давите на меня, Арни. Я… ведь мы едва успели познакомиться.

– Имело смысл ждать встречи с вами, – тихо сказал он. – Думаю, что понимаю вас. Вы вышли замуж, так и не познав многих прелестей молодости, не так ли?

Мона задумчиво молчала. Гарленд прав, но она не могла объяснить ему, что ее беспокоит и другое. Она опасалась его обаяния, ибо неудачное замужество научило ее не доверять обманчивым улыбкам. Но ведь между этим сильным умным мужчиной и самовлюбленным Найджелом нет ничего общего. И тем не менее она не была готова безоговорочно вручить свое сердце Гарленду.

Внезапно он взглянул на часы и удивленно поднял голову.

– Ого, уже двенадцать. Про танцы мы забыли, а они уже закончились.

Пока он рассчитывался, Мона уставилась на циферблат. Ей казалось, что они сели за этот столик всего несколько минут назад, но, очарованная обществом Арни, она не заметила, как бежит время.

На улице он взял ее за руку и повел к автостоянке, которая была почти пуста. В центре ее одиноко стояла машина Гарленда. Подойдя к ней, он остановился и, притянув Мону к себе, крепко обнял ее.

– Нас никто не видит, – сказал он, – и я не знаю, когда еще мне представится возможность поцеловать вас.

На этот раз его поцелуй разительно отличался от предыдущего. В том была сдержанность, а в этом страсть. Горячее объятие было знаком торжества, как будто преисполненный счастья Гарленд сомневался в своей окончательной победе. Сила сжимающих ее рук, уверенность, с которой он приник к ее губам, – во всем чувствовалась надежда на будущее. Но внутренний голос предостерегал Мону: не слишком ли быстро этот мужчина подчинил тебя себе. Инстинктивно она напряглась, и он, все поняв, сразу же отпустил ее и тяжело вздохнул.

– Вы правы, я слишком напорист. Дайте мне только поправить галстук, и отправимся по домам.

4

Такого чудесного лета Мона и припомнить не могла. Она наслаждалась идиллией, которой была лишена девочкой, переживала благословенное волшебное время, когда любовь предстает во всей своей романтической прелести. Колдовские дни, не существовало никаких проблем. Были только это лето, этот удивительный мужчина и его неповторимая любовь.

Телевизионные выступления Гарленда летом прерывались. Он брал несколько недель отпуска для работы над очередной книгой. Но в этот раз все свое время он посвятил Моне.

Он ухаживал за ней так невинно, словно мальчик, встретивший первую любовь, ограничиваясь лишь поцелуями. Мона понимала, что он играет в кошки-мышки, выжидая и надеясь со временем получить все и с избытком – страстную любовь, брак и детей. Но пока Арни был нежен и осторожен, чтобы завоевать ее доверие.

Мона не хотела заглядывать вперед, боясь и расстаться с Гарлендом, и пуститься с ним в хрупкой лодочке смутных надежд по волнам житейского моря.

– Жизнь рядом с Найджелом была постоянной нервотрепкой, – как-то призналась она Арни. – Я никогда не знала, что меня ждет – то ли его поймают на краже, то ли подберут пьяным, то ли он окажется в чужой постели. После развода я наконец обрела покой, мне уже не приходилось каждодневно расплачиваться за юношеские ошибки и слабости. Я поняла, что могу рассчитывать только на саму себя, и меня больше ничто не волновало.

– Так ли? – грустно посмотрел на нее Арни. – А как насчет бескрайней серой пустыни одиночества, на которое ты обрекла себя?

– Но зато мне ничего не угрожает.

– А может, ты рискуешь, дорогая? Что ж, так и будешь всю жизнь дуть на воду, обжегшись на молоке?

Однажды он признался, что и ему не чужды страхи, истоки которых в прошлом. Мона боялась, что, отправившись с ним в долгую дорогу, может уйти в сторону, и Арни снова останется в одиночестве.

Гарленд по-прежнему писал свои колонки, которые дважды в неделю публиковались в газетах и ежемесячно – в журнале. Мона начала читать его публикации и была приятно поражена их доброй интонацией и мудростью. Ей казалось, что автор сидит рядом и что-то рассказывает, ибо он писал так же, как говорил. Однажды утром она застала Лорну, фыркающую над газетной полосой. Со смеющимися глазами она протянула ее матери.

Гарленд опубликовал опус под названием «Женщина и мое тайное „я“, где, комично ужасаясь, описал их первую встречу на шоссе под дождем и тонко дал понять, что сам он выглядел далеко не лучшим образом. Мона не была названа. Задача Мэри, как автор окрестил свою героиню, состояла лишь в том, чтобы выявить те черты его характера, о которых он и сам не догадывался. Колонка завершалась на шутливо-самокритичной ноте: „Все это время я обманывался на свой счет. Сев за руль, я ничем не отличаюсь от остальных представителей моего жалкого пола: плохо воспитанный, тупой, упрямый и, как правильно указала Мэри, – этакий ковбой с Дикого Запада“.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: