Дура!!!

Чибис схватил с вешалки куртку, с обувной тумбочки – пистолет, и выскочил из квартиры. Глянул между лестничными пролетами: снизу уже кто-то спешил, перепрыгивая через ступеньки. Несколько спецназовцев в масках и с автоматами, впереди кто-то в расстегнутой светлой куртке.

Чибис рванул наверх. Из квартиры на четвертом этаже выходила пожилая женщина. Чибис бросился к ней, схватил за плечи, затолкнул обратно в коридор. Закрыл дверь. Бросил взгляд на вешалку, на полку для обуви: похоже, женщина живет одна, и можно не опасаться нападения со спины какого-нибудь сына-боксера.

В дверь позвонили, потом крикнули:

– Чибис, выходи, я тебя запятнал!

Он мысленно чертыхнулся: шутники, блин! Ответил, с трудом удерживая женщину, которая от страха почти не могла стоять на ногах:

– Зачем? Мне и тут хорошо!

– Сейчас СОБР дверь вышибет, и будет вообще замечательно.

– А ты не спеши, командир. У меня тут мирное население в заложниках, женщины, детишки. С испугу на курок нажму – потом не отпишешься.

– Что ты предлагаешь?

Чибис прижал пистолет к лицу женщины, шепнул в ухо: «Кричи!»

Она послушно заголосила:

– Не стреляйте, не надо!

Чибис крикнул:

– Обзовись, командир!

– Майор Шилов, убойный отдел главка.

– А-а-а, знаю такого, слышал! Знаешь, Шилов, ты мужик нормальный, я тебе сдамся. Только сначала договоримся.

– О чем?

– Я тебе сдамся, лично тебе. Ты меня в отдел и доставишь.

– С чего такая честь?

– Не хочу, чтобы эти гоблины в масках мне почки отбили.

Одновременно с ответом Шилова: «Договорились!», прозвучал другой голос:

– За гоблинов ты мне отдельно ответишь.

– Слово офицера? – крикнул Чибис.

– Да! Руки в гору, ствол на пол.

– Погоди минутку, я только водки хлебну для храбрости.

– Выходи, я тебе налью.

– Сейчас, Шилов. Сейчас!

Чибис усадил всхлипывающую женщину на стул у стены:

– Сиди тихо – останешься жива, – а сам, на ходу доставая сотовый телефон, заскочил на кухню.

Набирая номер, зажег газовую плиту:

– Фельдмаршал! Меня обложили, придется сдаваться. Какая-то падла вообще на поражение стреляла... Что? Конь в пальто! Ты там разберись, что к чему, и сдергивай меня с нар побыстрее, это в твоих интересах. Все!

В дверь настойчиво звонили, слышался голос Шилова:

– Время нашего договора кончается через десять секунд!

Чибис разобрал сотовый телефон. Сжег СИМ-карту, части корпуса расколошматил топориком для мяса.

Из-за двери неслось:

– Время пошло! Раз! Два! Три!

Чибис забежал в ванную. Протер пистолет полотенцем, зашвырнул в дальний угол. Все, кажется при себе ничего опасного больше нет. Можно сдаваться...

– Шилов! Пусть все отойдут, я один и без оружия, – выставив перед собой руки, Чибис вышел на лестницу.

Шилов сдержал обещание: спецназовцы или спустились на один пролет ниже, или поднялись наверх.

– Лицом к стене! – Шилов развернул Чибиса, быстро проверил, нет ли оружия, защелкнул наручники. – Где ствол?

– Какой ствол? Я же вас на пушку брал!

Подскочил один из спецназовцев, видимо, тот, который обещал отдельно спросить за гоблинов:

– Ты с кем играешь, сука?!

– Подожди, братишка, я обещал, – Шилов не дал ему врезать задержанному по спине. – Проверьте квартиру, есть ли пострадавшие. Найдите пистолет.

Пропустив потянувшихся в квартиру спецназовцев, Шилов и Чибис спустились во двор. У подъезда их уже ждали Соловьев, Иваныч и Дядя Вася.

– Ушел автоматчик, – не обращая внимания на Чибиса, сообщил Соловьев. – Ствол скинул, АК-47 старый.

– Кто ж тебя так не любит, а? – спросил Шилов Чибиса.

– А где ты в этом мире видел настоящую любовь?

Двое спецназовцев вывели из дома зареванную Катьку. Она дернулась к Чибису, ее не пустили. Сжимая грязными кулачками воротник куртки и всхлипывая, она попросила:

– Коля! Коленька, прости меня!

Ее провели мимо.

– А говоришь, нет любви...

– Слушай, Шилов, отпусти ее, она не при делах.

– Отпустим, но сначала проверим.

– Ты лучше скажи, как насчет твоих дел? – вступил в разговор Карташов.

– Каких дел?

– Много чего накопилось! – Дядя Вася, до этого стоявший как-то в тени, вышел, чтобы Чибис мог видеть его лицо. – Помнишь меня, урод? Я ведь все в папочку подшиваю.

– Есть что реальное – возьму. А чужого мне не надо.

– Как пистолет, например? – предположил Шилов.

– Например! Чего порожняк-то гонять, мужики? Везите в камеру, спать пора. Так спать хочется!

Чибиса увели в машину. Попрощались и уехали Карташов с Дядей Васей. Шилов и Соловьев постояли, докуривая.

Соловьев спросил:

– То, что его именно сейчас, у нас под носом завалить хотели – как ты думаешь, это случайность?

– А тогда он случайно убёг за пять минут до нашего прихода? Многовато случайностей, тебе так не кажется? Нет, Серега, у нас где-то крепко течет...

Когда Шилов приехал домой, Юля уже спала. На столе стоял остывший ужин. Шилов немного поел, налил и выпил стакан вина. Закурил.

У нас где-то крепко течет...

Где?

Кого заподозрить?

Или сегодняшняя стрельба – действительно, совпадение? Ведь адрес на Саблинской знали только те, кто вне подозрений. Причем узнали в самый последний момент, перед выездом на задержание. Кто мог успеть слить информацию? И как могли те, кому информацию слили, успеть отправить на крышу соседнего дома стрелка?

Прозвонил мобильник. Шилов посмотрел на дисплей: номер не определился. Ответил.

– Узнаешь, Георгич?

– Узнаю. Привет.

Это был один из старых знакомых. Когда-то они вместе начинали в одном районе, теперь оба работали в главке. Шилов – в убойном отделе, тот, кто позвонил, – в отделе кадров.

– Тобой сегодня уэсбэшники интересовались. Ты все понял?

– Спасибо. Я понял.

Шилов посидел немного, глядя в потолок. Налил еще вина, выпил.

И начал собирать то, что не должны были найти при обыске квартиры.

В оперчасти «четверки» проводилась утренняя уборка, и все двери были открыты, отчего бьющий в окна кабинетов яркий солнечный свет заливал коридор, высвечивая кружащуюся в воздухе пыль.

Егоров догнал своего коллегу Голикова, спешившего по коридору в ту часть здания, где располагались апартаменты начальства.

Догнал, хлопнул по спине:

– Привет! – и с силой обнял за плечи, вынуждая Голикова замедлить шаг. – Ты не знаешь, кто Далидзе на этап в больничку поставил?

Голиков вздрогнул, как человек, который пытается скрыть, что его кольнули в задницу шилом, и выдавил ответ:

– Нет.

Егоров как будто не заметил реакции молодого коллеги и продолжил, как ни в чем не бывало:

– Он же, падла, суд закосить хочет! Мне ребята из убойного позвонили, так я еле успел снять... Говорят, что ты Краснова с Селивановым из камер забирал?

Голиков молчал, напряженно глядя прямо перед собой. Егоров слегка сжал его плечо:

– Новеньких, что под убойщиками сидят!

– Ну, так опера приезжали, из УБОПа, вот я и выводил.

– Так они же в моих камерах сидят! Ты бы хоть меня сначала спросил.

– Сам начальник отдела приезжал, Арнаутов. Я подумал...

– В следующий раз лучше думай! – Буквально оттолкнув от себя Голикова, Егоров развернулся и пошел к лестнице, ощущая спиной испуганный и ненавидящий взгляд.

Выйдя во двор, Егоров достал телефон и попытался дозвониться до Шилова. В кабинете не отвечает, мобильник выключил... Где же он?

А Шилов в этот момент был в какой-то полусотне метров от Егорова – в одном из следственных кабинетов «четверки» он разговаривал с Чибисом.

– Чудом тебя, Коля, не подстрелили. Видно, не очень ты нужен своему хозяину... Поздно ухмыляться, давай думать, как живым остаться.

– Складно стелешь, Шилов. Решили с Моцартом меня с пробега снять, и стрелки переводите? Ты Моцарту так передай: я своего не отдам, хоть стреляй меня, хоть в камере гнои. А тебе, Шилов, бабки, за меня заплаченные, еще комом в горле встанут.