Неделя торжеств должна была завершиться показательным матчем в субботу — предполагалось, без двух-трех игроков, ибо те хотели уехать пораньше утром, чтобы в тот же день попасть в столицу. Однако матч так и не состоялся. В субботу на рассвете в доме владельца имения Милчестер Эбби разыгралась подлинная трагедия.

Позвольте мне рассказать обо всем так, как я это видел и слышал. Окно моей комнаты выходило на центральный балкон, я жил этажом ниже Раффлса и, как мне кажется, ниже апартаментов, отведенных всем остальным джентльменам. По сути дела, меня поселили в туалетной комнате одной из больших анфилад, и двумя моими ближайшими соседями оказались леди Мелроуз и сам хозяин с хозяйкой. К вечеру пятницы все праздничные мероприятия уже практически завершились, и около полуночи я, должно быть, за всю неделю впервые крепко уснул. Проснулся я внезапно и обнаружил, что, затаив дыхание, сижу на кровати. Что-то тяжело и глухо ударилось о мою дверь, и я расслышал громкое дыхание и неотчетливый топот ног, обутых во что-то мягкое.

— Ты попался, — пробормотал голос, — сопротивляться бесполезно.

Это был голос шотландца-детектива, и новая волна страха заставила меня похолодеть. Ответа не последовало, но учащенное дыхание стало еще слышнее и глухой топот ног участился. Охваченный внезапной паникой, я вскочил с кровати и распахнул свою дверь. На лестничной площадке горела притушенная лампа, и в ее слабом свете я смог разглядеть, что Маккензи, покачиваясь и шатаясь, возится с каким-то могучим противником.

— Подержите этого человека! — крикнул он мне, когда я появился на пороге. — Подержите-ка этого негодяя!

Я, однако, стоял не шевелясь, как болван, пока они оба вдруг не налетели на меня. Тогда, вздохнув глубоко, с огромным облегчением, я набросился на молодого человека, чья физиономия наконец-то стала мне видна. Я узнал одного из ливрейных лакеев, прислуживавших за столом. И как только я схватил его, сыщик сразу же отнял свои руки.

— Вцепитесь-ка в него покрепче! А я — вниз, там их еще много. — И он поскакал по лестнице, перепрыгивая через ступени.

Тут распахнулись другие двери, и на пороге практически одновременно со своим сыном появился лорд Амерстет. Оба были в пижамах. В этот момент человек, которого я держал, прекратил всякое сопротивление. Но я по-прежнему не выпускал его, пока Кроули не прибавил свет в лампе.

— Что за шум и возня вокруг? — спросил лорд Амерстет, часто моргая. — Кто это побежал по лестнице?

— Макклефан! — быстро ответил я.

— Ага-а! — сказал он, поворачиваясь к лакею. — Значит, это ты, мерзавец, не так ли? Превосходно! Превосходно! Где он был схвачен?

Я не имел об этом ни малейшего представления.

— Открыта дверь комнаты леди Мелроуз, — крикнул Кроули и стал звать ее: — Леди Мелроуз! Леди Мелроуз!

— Ты забыл, что она глуха, — произнес лорд Амерстет. — А-а, вон ее служанка.

Открылась еще одна дверь, и оттуда раздался негромкий крик, а вскоре в дверном проеме появилась белая фигура, усиленно жестикулирующая руками.

— Où donc est l’écrin de Madame la Marquise? La fenêtre est ouverte. Il a disparu![3]

— О Боже, окно открыто и нет шкатулки с драгоценностями! — воскликнул лорд Амерстет. — Mais comment est Madame la Marquise? Est-elle bien?[4]

— Oui, milord. Elle dort[5].

— Спит, несмотря на весь этот шум? — удивился лорд. — Значит, во всем доме только она и спит!

— Что заставило Маккензи… Клефана побежать? — спросил у меня молодой Кроули.

— Он сказал, что там, внизу, их еще много.

— Тогда какого дьявола вы не могли сообщить нам это раньше? — крикнул Кроули и в свою очередь стремглав помчался вниз по лестнице.

За ним последовали почти все игроки в крикет, которые в полном составе оказались на месте происшествия и не мешкая пустились в погоню. Среди них оказался и Раффлс. Я и сам охотно бы принял участие в этой погоне, если бы не лакей, который, выбрав удобный момент, отшвырнул меня как раз в это время в сторону и кинулся бежать в противоположном направлении. Правда, его сразу же схватил лорд Амерстет, но парень отбивался отчаянно, и лишь вдвоем нам удалось стащить его вниз по лестнице под аккомпанемент испуганных голосов, раздававшихся из полуоткрытых дверей. Там наконец-то мы передали негодяя в руки двух других лакеев, которые стояли в ночных рубашках, едва заправленных в брюки. И когда я вслед за лордом пошел к выходу, он горячо поблагодарил меня, высоко оценив мои действия.

— Мне показалось, что прозвучал выстрел, — добавил он. — А вы его не слышали?

— Думаю, что я слышал три выстрела.

Мы опрометью ринулись в темноту.

Помню, как гравий впивался мне в босые ноги, занемевшие от холодной мокрой травы, пока мы бежали на звук голосов к дальней лужайке. Ночь была такой темной, что мы очутились прямо в толпе игроков прежде, чем заметили их белые пижамы. Лорд Амерстет едва не наступил на Маккензи, лежавшего в росистой траве.

— Кто это? — крикнул лорд. — Что тут стряслось?

— Это Клефан, — ответил мужчина, сидевший на корточках рядом с лежавшим, — он куда-то ранен.

— Он жив?

— Да чуть жив.

— Боже милостивый! Где Кроули?

— Я здесь, — отозвался запыхавшийся голос. — Все бесполезно, ребята. Невозможно установить, в каком направлении они побежали. Тут со мной Раффлс. Он тоже перестает искать.

Шумно дыша, они подбежали к нам.

— В любом случае, — пробормотал лорд Амерстет, — мы поймали одного из них. Теперь надо занести в дом этого бедолагу. Пусть кто-нибудь возьмет его за плечи. Теперь поддерживайте его снизу, под спину. Соедините под ним руки. А теперь все вместе, одновременно вставайте. Вот так! Вот так! Бедняга! Бедняга! И не Клефан он вовсе. Это детектив из Скотленд-Ярда, охотившийся именно за этими самыми злодеями!

Раффлс первым выразил свое изумление. Он также первым кинулся поднимать раненого. И никто из участников этой процессии, медленно возвращавшейся в дом, не нес его более осторожно, чем Раффлс. Когда вошли внутрь, то раненого уложили в библиотеке на диване. Некоторое время он не приходил в сознание. Ему влили в рот немного виски, а на рану положили лед. Наконец бедняга открыл глаза и пошевелил губами.

Лорд Амерстет низко склонился над ним, чтобы расслышать его слова.

— Да-да, — кивнул он, — один из них у нас в руках, целый и невредимый. Тот самый мерзавец, которого вы схватили наверху.

Лорд Амерстет склонился еще ниже.

— Боже! Спустил шкатулку с драгоценностями в окно, так? И они с ней смылись?! Ну и ну! Надеюсь только на то, что нам каким-то образом удастся спасти этого человека. Он опять без чувств.

Прошел час. Взошло солнце.

Рассвет застал дюжину молодых людей бодрствующими в бильярдной комнате. Они сидели на банкетках в верхней одежде, наброшенной прямо на пижамы, и пили виски с содовой. Голоса у всех были взволнованные. Передавая друг другу железнодорожное расписание, они ждали доктора, долго не выходившего из библиотеки. Наконец дверь открылась, и в нее просунулась голова лорда Амерстета.

— Положение не безнадежно, — заявил он, — но весьма тяжелое. Крикетного матча сегодня не будет.

Еще через час большинство из нас отправились на станцию, чтобы успеть на утренний поезд. Мы набились в одно купе так, что в нем трудно было дышать. Всю дорогу мы по-прежнему обсуждали события минувшей ночи. Я оставался своего рода героем дня, потому что сумел удержать того единственного бандита, которого удалось схватить, и испытывал чувство глубокого удовлетворения. Раффлс наблюдал за мной из-под низко опущенных век. Мы не перекинулись с ним ни единым словом до тех пор, пока не распрощались со всеми попутчиками на Пэддингтонском вокзале и не сели в двухколесный экипаж, который, негромко позванивая колокольчиком, повез нас на бесшумных рессорах по улицам Лондона.