Сага об Огненном короле:

Огненный король

Ангел тысячи лезвий

Боги былых времен

Доктор, дым и зеркала

Последний рыцарь

Осгуд Интегри повыше натянул шарф, чтобы скрыть распухшую челюсть. Он знал, что собеседник его не увидит – магическая сфера передавала в бесконечно далекий внешний мир только его голос, не позволяя никому заглянуть сюда. Но он и сам не мог смотреть на свое призрачное отражение в стеклянной поверхности. Он прятался за этим шарфом, чтобы не думать о том, во что он превратился.

Вокруг него было темно, однако ему это больше не мешало. Он привык к темноте, с ее помощью лгать самому себе было намного проще.

– Осгуд, ты в этом уверен? – спросил Илтэрран Интегри, действующий глава клана.

В его голосе смешались удивление и раздражение, да еще настороженность. Это и понятно: он не ожидал такого от одного из лучших ученых клана. Осгуд и сам не подозревал, что все обернется именно так, но обратного пути уже не было.

– Уверен, – подтвердил он. – Мне ни в коем случае нельзя возвращаться, и никто из внешнего мира не должен попасть сюда. Я сегодня же запечатаю кластер.

Мимо его ноги пробежало что-то маленькое и очень быстрое. Скорее всего, крыса, но Осгуд не был в этом уверен. Пол был покрыт засыхающей слизью.

– Это безрассудство, ты хоронишь себя заживо, – покачал головой Илтэрран. – Мы – твоя семья, позволь нам помочь тебе! А твои родные? Что они скажут?

При упоминании родных Осгуд почувствовал болезненный укол в груди. Правду все-таки говорят: мы не замечаем, как много в нашей жизни хорошего, пока не становится слишком поздно.

Он никогда по-настоящему не ценил свою семью. Она казалась Осгуду естественной частью его жизни, положенной ему по праву рождения. В нужный срок его родные выбрали  ему хорошую невесту, организовали свадьбу, у него родились две дочери. Чем тут гордиться?

Однако сейчас, в темноте, в окружении шорохов, скрежета когтей и далекого воя, он понял, как сильно ошибался. Это все его исследования были не важны – раз они привели его к такой судьбе. Волею удачи ему досталась прекрасная женщина, у него были две здоровые, ласковые дочери. А он не брался даже сказать, сколько времени провел с ними за годы их жизни. Какой срок получится, если объединить все те редкие дни? Месяц, два? Даже года не наберется.

И он жалел об упущенном. О каждом несказанном слове любви. О каждом пропущенном празднике. О каждом забытом достижении. Но Осгуд ничего не мог исправить, он, один из хозяев времени, столкнулся с той ужасающей бездной, которая всегда поджидает за словами «слишком поздно».

– С моими родными все будет в порядке, – твердо заявил Осгуд. – Завещание уже написано, моя старшая дочь станет наследницей третьей линии.

– Я говорю не о наследовании, я говорю о том, что они лишатся отца!

Они давно уже лишились отца – когда он впервые пришел в этот каменный лабиринт.

Эхо доносило до него странные звуки из далеких коридоров. Осгуд точно знал, что он один в этом кластере, и все равно слышал тяжелые шаги, тихий шелест и даже, кажется, детский плач. Иногда боковым зрением он видел движение, что-то светлое ползало по стенам и потолку, совсем близко, у той границы, где заканчивается свет единственной лампы и начинается тьма.

Осгуд никогда не смотрел на светлое существо. Он чувствовал: когда их глаза встретятся, все будет кончено. Но еще рано, слишком рано, он должен был передать свое последнее послание главе семьи.

– Моя болезнь неизлечима, – твердо произнес Осгуд. – И, я уверен, очень заразна. Поэтому я обязан запечатать кластер изнутри, это уже решено. Но я прекрасно знаю, что на каждый замок найдется свой ключ. Поэтому ты должен оповестить все кланы о том, как опасен этот мир. Просто забудьте, что он когда-либо существовал, так будет лучше для всех!

Одна крыса осторожно коснулась его ноги, другая пробежала по столу. Их стало так много… Осгуд подозревал, что это не случайность. Они были слишком крупными, в полтора раза больше нормы, и слишком смелыми. Иногда ему казалось, что глаза крыс, скрытых в темноте, сияют алым.

Илтэрран некоторое время молчал, и Осгуд даже начал опасаться, что связь оборвалась. Но потом он снова услышал голос главы семьи:

– Ты мой друг, и я не хочу верить, что тебя нельзя спасти.

– А придется! Я сам навлек на себя проклятье, поэтому я должен защитить от него и мою семью, и весь мир. Не переживай обо мне, я получаю то, что заслужил. Разве не ты всегда говорил, что я заглядываю в бездну?

– Я говорил это, чтобы ты одумался, а не чтобы погиб!

– Зато теперь ты знаешь, что твои предостережения были правдивы, нельзя смотреть в бездну и остаться безнаказанным. Научи этому молодых, а я – старик, для которого все уже закончилось. Прощай, старый друг, и знай: я ухожу без обиды и горечи.

Он сам завершил сеанс связи, потому что знал, что Илтэрран так просто не сдастся. Он всегда был упрямым и всегда заботился о каждом представителе своего клана. Он стал хорошим правителем – хоть в этом семье повезло!

Осгуд поднялся, чувствуя, как болят затекшие мышцы. Он привык к боли, он уже и не помнил, когда она последний раз покидала его. Тяжело вздохнув, он замахнулся и швырнул магическую сферу в покрытую плесенью каменную стену. Стеклянный шар с отчаянным звоном разлетелся на осколки, распугавшие крыс; последняя связь с внешним миром была оборвана.

Он замер у своего стола, не зная, что делать дальше. Осгуд уже смирился со смертью, но еще не был мертв, и это было странно. Пожалуй, следовало снова проверить все печати, убедиться, что никто не проберется в его маленький кластер… и никто отсюда не выберется.

Крысы быстро оправились от испуга, и это еще раз подтверждало, что и они начали меняться. Одна из них, крупный зверек, покрытый черно-серой шерстью, взобралась на стол и осторожно двинулась к нему. Должно быть, им уже хотелось свежего мяса – горящие красные глазки существа были прикованы к бледной коже Осгуда.

Он не чувствовал в себе ни злости, ни страха. Чувства, ненадолго проснувшиеся из-за разговора с Илтэрраном, снова угасали, его душа погружалась в безразличную ко всему пустоту. Осгуд наблюдал за крысой. Одной рукой он задумчиво постукивал по столу, другой перебирал осколки магической сферы, долетевшие до его стола.

А третьей рукой он перехватил крысу и отправил ее прямо в опухшую, видоизмененную челюсть, до этого скрывавшуюся за шарфом.

Давным-давно, когда мир еще был молодым и единственным, задолго до того, как появились первые кластеры, а нелюди стали скрываться от людей, семь чудовищ объединились, чтобы начать великую охоту. Чудовища в мире были и до этого, но в них таилось столько ненависти, что они не могли поладить даже друг с другом. Только это и спасало тех, кого они выбирали своими жертвами.

Но вот пришли другие чудовища, могущественные, умные и хитрые. Они поняли, что при всей их силе непобедимыми они могут стать только в единстве. Они заключили союз, который должен был подчинить им весь мир.

Они были не просто хищниками, выбравшимися из черной ночи. Они были богами, повелителями смерти, от одного имени которых дрожали целые народы. Казалось, что уничтожить их невозможно, что нет того, кто стал бы им достойным соперником, – пока не пришел Огненный король.

Так начиналась сказка, которую в детстве рассказывали всем юным магам из Великих Кланов, и Хиония не стала исключением. Она, тогда еще маленькая девочка, куталась в одеяла и слушала рассказы бабушки с той смесью испуга и восторга, что знакома, пожалуй, только детям. Ее воображение рисовало несокрушимых чудовищ и отважных героев, великие битвы и захватывающие приключения. Это было таким далеким и нереальным, что Хиония не сомневалась: бабушка все выдумала.