Безумная война личного характера, которую Болан вел против мафии, начала приносить свои плоды. Признаки ее прекращения забрезжили на горизонте. Организация, некогда непобедимая, неуязвимая, главенствующая надо всем, стала распадаться. Рушились ее структуры, и банды разного сброда, состоявшие в основном из людей, умственно неполноценных, страдающих манией величия, оказались без всякого контроля. Эти люди уже не могли воссоздать жесткую организацию, более того, они были плохо подготовлены к тому, чтобы самостоятельно вступить на извилистую тропу мерзких преступлений.

Болан внимательно следил за столь отрадными симптомами упадка. В свою очередь, это явление не ускользнуло и от пристального взгляда самых высоких инстанций в Вашингтоне.

Именно тогда Гарольд Броньола, начальник федеральной полиции и близкий друг Мака Болана, совершил краткосрочную поездку в Нэшвилл, чтобы тайно встретиться с Боланом после операции «Хит Парад», которую тот только что закончил.

После того как Броньола заверил своего друга, что «скоро с организованной преступностью в стране будет покончено», он сделал вдруг одно предложение, предложение странное, даже невероятное, но от которого трудно было отказаться.

Президент Соединенных Штатов создал новую службу внутренней безопасности, которая должна в основном заниматься борьбой против терроризма и других военизированных группировок, несущих серьезную угрозу национальной безопасности.

Человек, оставленный во главе этой службы, будет обладать максимально полной свободой действий и будет отчитываться только перед Президентом. Единственным, кто сумел бы выполнить эту задачу, оказался не кто иной, как Мак Болан. К такому неожиданному решению пришли Президент и его ближайшие советники.

— Это та же война, — подчеркнул Броньола, — черный блиц, и противник тот же. Впрочем, ты и сам это знаешь, ты же боролся не с отдельными личностями, а с целой системой.

Болан видел, как на Западе поднимает голову кровавый террор, и с беспокойством наблюдал его появление на северо-американском континенте. Срочно требовалось организовать мощное и эффективное контрнаступление.

Палач хорошо изучил психологию и стратегию террористов. Он уже неоднократно наблюдал то, что они творили с гражданским населением в Юго-Восточной Азии. Да, Броньола прав: терроризм представлял серьезную угрозу для западной цивилизации.

Но зато Болан не разделял убежденности своего друга в окончательном и бесповоротном исчезновении всесильной мафии.

Как бы то ни было, предложение, исходившее из Вашингтона, было подобно манне небесной: оно означало полную амнистию, возможность наново переписать биографию, получить официальный статус, все необходимые материальные и людские ресурсы, которые способна предоставить самая могущественная в мире страна. Более того, это предложение означало старт в новую жизнь, где будут новые схватки и новые надежды. Оно означало также окончание длительного кровавого похода!

Да, предложение Президента казалось соблазнительным, и Маку Болану было трудно от него отказаться. Однако он не мог принять его... по крайней мере, в настоящий момент.

Через сутки после встречи в Нэшвилле Броньола и Болан вновь увиделись в Луисвилле. Палач заявил, что примет предложение Президента только при определенных условиях. Напрасно Броньола рвал и метал, пытаясь заставить своего друга внять голосу разума. Собственно, Гарольд знал, что это ему не удастся. Во всяком случае до тех пор, покуда Болан не завершит последнюю кровавую операцию.

Через несколько часов, явившись в кабинет Президента, Броньола докладывал:

— Он будет с нами, господин Президент. Но ему нужна еще одна, последняя неделя войны. Это уже вопрос этики, мне кажется.

— Что вы имеете в виду?

— Он хочет последний раз спуститься в ад, чтобы убедиться, что никто не избежал пылающего костра. А потом он будет с нами, он обещал мне.

— Если сам не погибнет до того времени, — холодно заметил Президент. Затем, многозначительно помолчав, он добавил: — Мы всячески поможем ему в его последней войне. Мы дадим ему все, что он попросит. Я не хочу вникать в подробности, надеюсь, вы меня понимаете. Я хочу, чтобы ровно через неделю вы доставили ко мне этого человека живым и невредимым.

Броньола смущенно опустил глаза.

— Дело в том, господин Президент... с точки зрения законности...

— Гарольд, я только что сказал: я не желаю вникать в подробности.

И впрямь, не самый худший вариант. Что же касается обещанной помощи, тут Броньола мог только уповать на благоразумие своего друга. Ведь Болан никогда не допускал прямого официального вмешательства в свои дела. Впрочем, для последней операции он сам попросил предоставить ему самолет С-130.

Ну а если говорить о сроках, которые указал Болан, то даже Броньола, уже привыкший к методам Палача, с трудом мог в это поверить: шесть дней!

Но Мак заявил:

— Дело еще не закончено. Предусмотрительные мерзавцы запрятались в щели и ждут, когда пройдет гроза. Я знаю их имена. Я знаю, где они прячутся. Когда-нибудь они снова появятся, и будут еще сильнее и злее, чем раньше. Но я не хочу, чтобы они использовали этот шанс. Поэтому мне нужны шесть дней.

— Да что ты успеешь за такое короткое время? Ведь всего какая-то неделя! Даже меньше.

— Не какая-то, а неделя «тотальной чистки».

— Ну, предположим. И где ты рассчитываешь нанести удары?

— Везде. Я совершу налеты на каждый из шести крупных районов страны. Достань мне самолет — и шести дней хватит.

Конечно, это будут кровавые шесть дней. Последние дни Палача. Но если он останется в живых, нынешний Мак Болан перестанет существовать, а из пепла навсегда исчезнувшей личности восстанет, как птица Феникс, новый человек, очистившийся от всех своих грехов.

Шесть дней... последние дни долгого похода в ад... И вот уже кажется, что восходящее в понедельник солнце одевается в саван.

В оптический прицел карабина была видна облицовка радиатора сверкающего «кадиллака эльдорадо», стоящего в самом центре автостоянки. Рядом пристроилась еще дюжина таких же сияющих машин: несколько «кадиллаков» различных моделей, один машина марки «мерседес» и две — «континенталь». Тут же, у самого въезда на стоянку, находился трейлер, терпеливо ожидавший начала погрузки машин у самого въезда на стоянку. Несколько поодаль можно было увидеть громадный металлический ангар, который казался осевшим из-за своих больших размеров. Здесь, на пологом склоне зеленого холма, располагался центр по переделке и изменению внешнего облика краденых автомобилей — самый крупный на всей территории к западу от Нью-Йорка.

Вот уже более часа Палач, с ног до головы облаченный в черное, наблюдал за этим местом. Он видел, как из чрева ангара за это время выкатились шесть автомобилей, один роскошнее другого. Не нужно было быть математиком, чтобы сообразить: при таком темпе час работы дает почти сто тысяч долларов чистого дохода. Что ж, быстро сделано — хорошо сделано. Если судить по размерам ангара, то нетрудно предположить, что работа не прекращается круглые сутки. И вот так — день за днем, месяц за месяцем, при стабильной производительности шесть машин в час.

Даже беглый осмотр позволял установить, что преступная деятельность по «гримированию» ведется с большим размахом. «Вольные» угонщики доставляли сюда ворованные машины из соседних штатов — Индианы, Миссури, Теннеси, Огайо, Западной Виргинии — и сбывали тут за десять процентов их рыночной стоимости, наиболее престижные модели шли подороже. Машины поступали обычно по ночам, и над каждой трудились около двух часов, чтобы потом можно было выставить ее на продажу. Персонал подпольного центра работал, как на конвейерах «Форда»: мойка машины, переборка мотора на скорую руку, беглый осмотр ходовой части, наведение лоска, замена номеров.