В довершение всех бед человек посадил ракету совсем рядом с башней Криги, Все его оружие осталось там. Он был отрезан, безоружный и одинокий, если не считать той слабой поддержки, которую ему могло оказать население пустыни. Если бы только удалось пробраться к башне… Пока же надо просто постараться выжить.

Он сидел в пещере, всматриваясь через иссушенное пространство песка и кустарника, через мили разреженной атмосферы в даль, где поблескивал серебристый металл ракеты. Человек казался маленьким пятнышком в этом огромном голом просторе, одиноким насекомым, придавленным громадой темно-синего неба.

Землянин тоже был один, но у него ружье, способное обрушить смерть на любое существо, да хищные беспощадные твари, а в ракете, наверное, радиопередатчик, по которому он может вызвать друзей. И оба — охотник и жертва — заключены внутри огненного кольца, заколдованного круга, который Крига не мог пересечь под страхом смерти, куда более ужасной, чем гибель от человеческой пули…

Но разве существует худшая смерть, чем быть застреленным этим чудовищем, чтобы твое тело в виде чучела увезли на чужую планету и каждый дурак мог пялиться на чего и насмехаться? Гордость старого и смелого народа неумолимо подымалась в Криге тяжелой, горькой волной. Ведь он требовал от жизни так немного… Уединение в своей башне… Общество себе подобных в Сезон Встреч, когда можно принять участие в торжественной древней церемонии, а потом бесшабашно повеселиться и, может быть, встретить девушку. Она родит ему детей, и они станут вместе их воспитывать… Возможность изредка навестить поселок землян и купить металлические инструменты и вина — единственные ценные вещи, которые человек принес на Марс… Да немного тишины, чтобы спокойно посидеть и потешить себя смутными мечтами о тех временах, когда марсианское племя воспрянет от рабства и займет равноправное положение перед лицом Вселенной… И вот всему конец. Теперь и это у него отнимут.

Он пробормотал проклятие землянам и снова сосредоточенно принялся за работу, спеша отточить наконечник копья, чтобы иметь хоть эту жалкую подмогу в будущей борьбе. Кустарник сухо зашелестел, подавая сигнал тревоги, жалкие незримые существа запищали в страхе. Пустыня кричала о приближении чудовища. Но он мог еще немного выждать, прежде чем начать бегство.

Райордэн рассеял радиоактивный изотоп по десятимильному кольцу вокруг старой башни. Он проделал это ночью, на случай, если бы поблизости оказался патрульный корабль.

Приближаться к кольцу небезопасно в течение трех недель. Так что времени достаточно. Ведь марсианин заточен на такой небольшой территории.

Райордэн был уверен, что тот даже не попробует вырваться из этого круга. «Филины» хорошо поняли, что такое радиоактивность, еще в те годы, когда сражались с землянами. Нет, Крига попробует спрятаться, а может быть, даже отважится на бой. Но скорее всего его удастся загнать в угол.

И все-таки рисковать не было смысла. Поэтому Райордэн включил автоматическую сигнальную систему радиопередатчика. Если он вовремя не возвратится к кораблю и не отключит ее, через две недели передатчик подаст сигнал Уисби и его спасут.

Он проверил оборудование. На нем был гермокостюм, снабженный маленьким насосом, который получал питание по энерголучу с корабля и служил для нагнетания воздуха в скафандр. Та же установка отфильтровывала влагу из его дыхания, что позволяло почти не брать с собой воды. Поэтому запасы на несколько дней не составляли слишком большой тяжести, особенно в условиях слабого притяжения Марса. Только ружье 45-го калибра, приспособленное для стрельбы в марсианской атмосфере и достаточно мощное для охоты на крупную дичь, компас, бинокль да спальный мешок. Все необычайно легкое, к тому же ничего лишнего.

На самый крайний случай его костюм был снабжен небольшим резервуаром с суспензином. Повернув кран, он мог напустить его в дыхательную систему. В этой концентрации газ, конечно, не приводил к полному анабиозу, но настолько парализовывал двигательные нервы и замедлял общий обмен веществ, что человек мог продержаться несколько недель на одном глотке воздуха. Он широко применялся в хирургии и спас жизнь многим межпланетным исследователям, у которых отказывала кислородная система.

Райордэн вышел из ракеты и запер входной шлюз. Возможность того, что «филин» откроет его, если бы ему удалось обмануть охотника и пробраться к кораблю, была исключена. Чтобы сломать этот запор, понадобился бы торденит.

Он свистнул своих помощников. Эти местные животные были давным-давно приручены марсианами, а затем и человеком. «Гончая» походила на отощавшего волка, только с более широкой грудной клеткой и перьями вместо шерсти. След она держала не хуже земной овчарки. «Сокол» имел еще меньше сходства со своим земным прототипом. Это была хищная птица, но в условиях местной разреженной атмосферы потребовались крылья шести футов в размахе, чтобы поднять в воздух ее жалкое тельце. Райордэн остался доволен тем, как они натасканы.

Собака заурчала. Низкий дрожащий звук был бы совсем не слышен, не будь костюм снабжен микрофоном и усилителем. «Гончая» заюлила, принюхиваясь, а «сокол» взмыл в небо.

Райордэн не стал внимательно осматривать башню. Она давно превратилась в руины, уродливые и непривычные для человеческого глаза, косо примостившиеся на вершине ржавого холма. Остатки былой марсианской цивилизации… Человек презрительно ухмыльнулся.

Собака залаяла. Мрачный одинокий звук раскатился в неподвижном ледяном воздухе, отражаясь от валунов и скал, медленно умирая в тишине. Но это был зов боевого рога, надменный вызов состарившемуся миру: «Посторонись! Прочь с дороги! Идет завоеватель!»

Неожиданно собака рванулась и залаяла: взяла след. Райордэн зашагал позади, свободно и широко, как ходят в условиях слабого тяготения. Его глаза сверкнули, как две зеленоватые льдинки. Охота началась!

Крига судорожно, со всхлипом наполнил легкие. Он дышал тяжело и учащенно, ноги налились свинцом и обмякли, а биение сердца сотрясало все тело.

Но он бежал, а позади него нарастал угрожающий гул. Тяжелая поступь слышалась все ближе. Прыгая с камня на камень, скользя и съезжая на спине в глинистые овраги, продираясь между деревьями, Крига бежал от охотника.

Вот уже сутки собака преследовала его по пятам, а «сокол» перил над самой головой. Подобно обезумевшему тушканчику, мчался он прочь от смерти, лаявшей за спиной. Крига никогда не думал, что человек может двигаться так быстро и неутомимо.

Пустыня сражалась вместе с ним. Растения, загадочную, слепую жизнь которых не понять ни одному землянину, были на его стороне. Их колючие ветви раздвигались, давая ему дорогу, и снова смыкались, обдирая бока «гончей» и замедляя ее бег. Но остановить безжалостного пса они не могли. Он снова и снова вырывался из их бессильно цепляющихся лап и устремлялся по следу.

Человек тащился на целую милю позади, но не проявлял никаких признаков усталости. А Крига все бежал. Он должен был добраться до края обрыва, прежде чем охотник успеет поймать его в разрез прицела. Должен, должен! А собака рычала за спиной.

Марсианин взлетел на гребень холма. Впереди склон круто обрывался в глубокий каньон — пятьсот футов остроконечных скал, спадавших в дышащую ветром бездну. А над ними — слепящий блеск заходящего солнца. Он задержался на мгновение, рисуясь темным силуэтом на пылающем небе — отличная цель, если бы человек успел выйти на линию выстрела, — и перевалил через край.

Он надеялся, что «гончая» бросится за ним, но она вовремя затормозила на самом краю. Крига карабкался вниз по склону обрыва, цепляясь за малейшую расщелину, замирая, когда изъеденная столетиями скала крошилась под рукой. «Сокол» парил над самой головой, стараясь клюнуть или вцепиться когтями, и пронзительным голосом подзывал хозяина. Крига был беззащитен: ведь он не мог оторвать руки, рискуя разбиться вдребезги. Хотя…

Крига соскользнул по склону ущелья в серо-зеленую чащу ползучего кустарника, и все его существо воззвало к древним законам симбиоза марсианской жизни. «Сокол» снова ринулся на него, но Крига лежал неподвижно, окаменев, точно мертвый, пока птица с торжествующим криком не села на его плечо, готовясь выклевать глаза.