«Парню не больше двадцати пяти, — решила она. — Ничего интересного, если не считать боксерских мускулов и, конечно, поведения. Что ж, всякое бывает».

Несколько мгновений Далгетти ощущал беспокойство. Не оттого, что его объяснение было слишком неуклюжим, но оттого, что оно стояло слишком близко к правде. Он прогнал неуверенность. Есть шанс, что она ничего не поняла и не станет об этом упоминать. По крайней мере, людям, за которыми он охотился.

Или которые охотились за ним?

Он сосредоточился и вновь вызвал голоса:

— …может быть. Но, я думаю, они упрямы.

— Да. Дело слишком важно, чтобы противопоставить ему несколько жизней. — Это Банкрофт. — Майкл Тайи всего лишь человек. Он будет говорить.

— Можно заставить его говорить — вы это хотите сказать? — У женщины был самый холодный голос, который когда-либо приходилось слышать Далгетти.

— Да, — согласился Банкрофт. — Хотя мне бы страшно не хотелось идти на крайние меры.

— А что нам остается? — вмешался неизвестный мужчина. — Он ничего не скажет, если мы не заставим. А тем временем его люди прочешут всю планету. Они умеют это делать.

— Что, собственно, они могут сделать, скажите на милость? — В голосе Банкрофта зазвучали сардонические нотки. — Нужно нечто большее, чем любительское рвение. На это потребуются все ресурсы большой полицейской организации. А последнее, чего они хотят, как мне говорили, это ввязать в дело правительство.

— Я в этом не уверена, Том, — парировала женщина. — В конце концов, Институт — легальная группа. Он пользуется поддержкой правительства, и его влияние просто грандиозно. Его выпускники…

— Он выпускает дюжины техников, это так, — перебил ее Банкрофт. — Но поверьте мне, Психотехнический институт подобен айсбергу, хотя он действительно проводит исследования, дает советы и публикует свои находки и теории. Реальная его природа и цели скрыты под водой. Нет, насколько мне известно, ничего незаконного в них нет. Цели его так велики, что просто не умещаются в рамки любого закона.

— Какие цели? — поинтересовался кто-то из мужчин.

— Я бы сам хотел это знать, — протянул Банкрофт. — Мы руководствуемся только намеками и догадками, как вам известно. Одна из причин похищения Тайи и состоит в том, чтобы побольше узнать. Я подозреваю, что их истинная работа требует секретности.

— Да-а-а, я могу это понять. — Женщина, похоже, задумалась. — Если бы человечество узнало о том, что им… манипулируют, тогда манипуляция потеряла бы смысл. Но к чему конкретно может привести нас группа Тайи?

— Не знаю, я же вам сказал. Я даже не уверен в том, что они действительно хотят… взять верх. Здесь что-то большее. — Банкрофт вздохнул. — Давайте смотреть правде в лицо. Тайи — крестоносец. Он очень искренний идеалист на свой особый лад. Просто получилось так, что его идеи оказались неверны. Это — одна из причин, по которой мне бы страшно не хотелось причинять ему вред.

— Но если получится так, что нам придется?.. — упорствовал некто.

— Ну, придется так придется, — снова вздохнул Банкрофт. — Но мне это удовольствия не доставит.

— О'кей, вы лидер. Но предупреждаю: не стоит тянуть. Говорю вам, Институт — это нечто большее, чем собрание рассеянных чудаков-ученых. Среди них есть кое-кто, способный заняться поисками Тайи, и если они его найдут, беды не миновать.

— Что ж, пришло время бед, — отозвался Банкрофт холодно, — а если нет, то скоро придет. Мы могли бы прекрасно об этом догадаться.

Разговор перешел на другие темы и превратился в ленивую болтовню. Далгетти простонал про себя. Они ни разу не заговорили о том, где спрятан пленник.

Ладно, маленький человек, что дальше? Томас Банкрофт ведет большую игру. Его общественное положение очень прочно. Он член Конгресса и Кабинета. Даже в лейбористской партии он пользуется уважением. У него друзья в правительстве, в деловых кругах, в союзах и клубах от Мэна до Гаваев. Ему стоит лишь сказать слово, и одной из темных ночей у Далгетти будут выбиты зубы. О, если только Далгетти заинтересуются, он очень быстро окажется под арестом, возможно по обвинению в нелегальной деятельности, и следующие шесть месяцев будет находиться под следствием.

Итак, он убедился, что подозрение Ульриха из Института было верным: именно Томас Банкрофт похитил Тайи. Однако это мало что дает. Пойди он с этой историей в полицию, ему рассмеются в лицо и, пожалуй, запрут для психиатрического обследования или — что самое худшее — передадут историю Банкрофту, открыв ему, что воспитанники Института способны принять ответные меры.

Конечно, это было лишь начало. Ниточка тянется далеко. А времени остается чудовищно мало — скоро они начнут переворачивать мозги Тайи. И по следу рыскают волки.

С пугающей ясностью Симон Далгетти осознал, в какое дело ввязался.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Банкрофт и его люди ушли. Далгетти проводил их взглядом — четверо мужчин и женщина. Все спокойные, выдержанные, очень представительные в дорогих темных костюмах. Даже неуклюжий телохранитель явно был выпускником колледжа, хоть и не самого престижного. Вы ни за что не приняли бы их за убийц и похитителей, за слуг тех, кто собирался вытащить на свет божий политический гангстеризм. «Однако, — размышлял Далгетти, — им, возможно, это и не приходило в голову».

Все тот же враг, хоть и в новом обличьи. Каких только масок он не надевал за кровавое столетие: фашисты, нацисты, маоисты, коммунисты, атомисты, американисты и еще бог знает кто… Он сделался более хитроумным и теперь способен обмануть даже себя.

Чувства Далгетти пришли в норму. Внезапно он с огромным облегчением ощутил себя просто человеком, сидящим в тускло освещенной кабине рядом с хорошенькой девушкой. Но все же чувство ответственности — сосущее и тревожащее — затаилось в уголке его сознания.

— Прости, что это заняло так много времени, — сказал он. — Выпей что-нибудь еще.

— Я только что это сделала. — Она улыбнулась.

Он заметил, что на диспенсере сияет надпись «10 долларов» и скормил ему две монеты. Потом — чтобы унять нервную дрожь — заказал себе еще порцию виски с содовой.

— Ты знаешь этих людей из соседней кабины? — спросила Гленна. — Я видела, как ты наблюдал за ними, когда они уходили.

— Конечно, мне известна репутация мистера Банкрофта, — ответил он. — Он ведь здесь живет, не так ли?

— У него есть квартира за Галл-стейшн, но бывает он там нечасто. Главным образом, на материке, я думаю.

Далгетти кивнул. Он приехал в Колонию Тихого океана два дня тому назад и рыскал в надежде, что Банкрофт даст ему какой-то ключ к разгадке. Так и произошло, но добытая информация стоила немногого. Она лишь подтвердила то, что Институт и так уже считал в высшей степени возможным.

Ему нужно было обдумать следующий шаг. Он осушил свой бокал.

— Пожалуй, мне пора закругляться, — заметил он.

— Ты мог бы здесь пообедать, — предложила Гленна.

— Спасибо, я не голоден. — Это была правда. Нервное напряжение, сопутствующее концентрации его силы, проделывало дьявольские фокусы с аппетитом. Да и с деньгами следовало обращаться поаккуратнее. — Может быть, позже.

— О'кей, Джо, возможно, увидимся. — Она улыбнулась. — Забавный ты парень. Но очень милый. — Она коснулась губами его губ и вышла. Далгетти подошел к двери и ступил в лифт.

Ему пришлось подняться на много уровней. Таверна находилась под станционными кессонами, возле главного кабеля, в зоне глубоких вод. Над ней размещались склады, помещения для машин, — изнанка современного существования. Он вышел из кабины на верхней палубе, находившейся на высоте тридцати футов над поверхностью. Там никого не было, и он подошел к поручням и перегнулся через них, глядя на воду и наслаждаясь одиночеством.

Внизу уходили вдаль, к главной палубе, пирсы, изгибались линии широких улиц из светлого пластика, виднелись движущиеся сигналы, трава и цветники маленьких парков. Торопливо или лениво шли люди. Огромный гидростабилизаторный пузырь двигался незаметно вдоль выпуклости Тихого океана. Станция «Пеликан» была «нижним городом» колонии. Здесь были сосредоточены магазины, театры, рестораны, станции обслуживания и учреждения.