У старушки затряслись губы, и из глаз полились тихие слезы. Полина крепко ее обняла.

Не надо, бабуля, миленькая, не надо плакать! — утешала она ее. — Я уверена, ее можно починить. Склеить, например. Наверняка есть какое-нибудь волшебство…

Склеить ее можно только слюной дракона, — горько вздохнула старушка. — А у меня весь запас давно кончился. Ты не представляешь, как тяжело достать слюну дракона. Кроме пламени, от него ничего не добьешься.

Полина, которая с недавнего времени училась телекинетически изменять структуру молекул, а проще говоря, соединять кусочки ткани, осколки стекла и обрывки бумаги при помощи пси-энергии, решила, что обязательно попробует починить разбитую ступу. Но сначала ей нужно было догнать Матвея, пока тот не попал в какую-нибудь неприятную историю.

Поколдовав над волшебным блюдцем, Баба-яга узнала место, где приземлились Матвей и Ки-рюша. Она показала Полине нужную тропинку и предупредила, что неподалеку находится деревня, жители которой на дух не переносят волшебство.

— Ни в коем случае не используй магию, даже самую безобидную, — наставляла Полину Баба-

яга, — а не то они тебя изведут. И еще, в таком виде тебе нельзя туда идти. Надо переодеться в платье, иначе они сразу догадаются, откуда ты. Эх, нет у меня ничего подходящего… Хотя можно и по-другому. Ты сойдешь за мальчика, если обрежешь косы.

У Полины не было времени на раздумья. День клонился к вечеру, а она все еще надеялась вернуться домой до темноты. И Кирюша до сих пор был с Матвеем, а значит, опасность пока не миновала. Морщась от противного скрежета ножниц, она подумала только, что маме это очень не понравится.

Пробегая мимо старого дуба, Полина не удержалась и подняла табличку, сиротливо лежащую на земле. На ней ровным, каллиграфическим почерком было выцарапано:

Каждый олух в ступе может поместиться, Но не каждый сможет ровно приземлиться! Лучше не пытайся! Отойди подальше! А не то сыграешь ты в дубовый ящик!

Время было дорого, поэтому Полина летела над тропинкой так быстро, как только могла. К счастью, ей удалось избежать таких неприятностей, как внезапно возникающее за поворотом дерево, перегораживающее дорогу, или случайные путники, идущие навстречу. Одежда более-менее спасала ее от хлестких ударов веток, но на лице появилось несколько свежих царапин.

Добравшись до места, где Кирюша и Матвей бросили разбитую ступу, Полина опустилась на землю. Дальше лететь было опасно, ее могли увидеть люди. Она быстро затащила половинки ступы под ближайший куст, спрятала их под ветками и старыми листьями и побежала к деревне, которая начиналась как раз там, где заканчивались поля.

Деревня была большой и стояла рядом с трактом, поэтому никто не обратил внимания на маленького мальчика, запыхавшегося и еле-еле плетущегося по главной улице. Полина с трудом заставляла себя переставлять ноги: и магические, и физические силы были на исходе. Впрочем, Матвей нашелся быстро.

Полина остановилась на небольшой, но оживленной площади. Здесь располагался колодец, из которого местные жители брали воду, постоялый двор, кузница и лавочки, торгующие снедью и разными безделушками. Она не решалась спросить, видел ли кто-нибудь двух мальчиков, и бестолково крутила головой, в надежде их заметить. Потом она почувствовала, что умирает от жажды, и подошла к колодцу.

Вода была вкусной, но такой ледяной, что зубы чуть не покрылись инеем. От холода у Полины перехватило дыхание, а последующие события лишили ее дара речи.

Сначала в доме с гордой вывеской «НАКОРМИМ И НАПОИМ» что-то загрохотало, потом мощный рывок чуть не снес с петель входную дверь. На крыльце появился разъяренный мужчина, который одной рукой держал за ухо Матвея, а другой гневно потрясал в воздухе.

— Люди добрые! — закричал он. — Вы посмотрите, что делается! Обман среди бела дня!

Все, кто в это время находился на площади, заинтересовались происходящим и стали подходить поближе. Полина спряталась за колодцем и оттуда внимательно следила, что же будет дальше. Судя по тому, что Кирюши она нигде не видела, тот уже успел скрыться.

Из рассказа мужчины Полина поняла следующее: Матвей заказал обед, обещая в качестве оплаты серебро, которое заранее показал хозяину, но потом монеты загадочным образом превратились в древесную труху. Толпа, собравшаяся у трактира, возмущенно забурлила. Послышались выкрики:

Волшебство! Волшебство!

Маленький негодяй!

В подземелья его!

А где глава Совета?

Он заслуживает наказания!

Хозяин трактира не позволял Матвею произнести хотя бы слово в свое оправдание. Как только тот пытался что-то сказать, он со всей силы дергал его за ухо, приговаривая:

— Молчи, маленький обманщик!

К чести Матвея, он стоически терпел и только морщился от боли. Полина была в ужасе. Но когда пришел деревенский глава, все стало еще хуже. Он надел на Матвея толстый черный ошейник и спросил:

— Ты знаешь, что это?

Матвей отрицательно помотал головой, держась за распухшее ухо.

Этот ошейник улавливает малейшее проявление волшебной силы. Так что не пытайся сбежать при помощи магии, иначе останешься без головы. Понятно? Замечательно! А теперь ты расскажешь нам, что произошло.

И так все ясно! — закричали из толпы.

Ваше старейшество, — вмешался хозяин трактира. — Если бы мальчик просто попросил поесть, я бы накормил его. Но он хотел обмануть меня, пытаясь расплатиться заколдованным серебром.

Это правда? — строго спросил у Матвея глава деревни.

Я не знал, что оно заколдованное, — пробормотал он.

Хорошо. А где ты его взял?

Нашел сокровища лепрекона на конце радуги.

Толпа завизжала от возмущения. Худший ответ для людей, ненавидящих волшебство, трудно было себе представить. «Ненормальный! — сердито подумала Полина. — Наверняка выгораживает Кирюшу. А того уже и след простыл!»

— Кто ты? Где твои родители? — прозвучал следующий вопрос.

Матвей честно назвал себя и признался, что убежал из дома.

— Так ты один? — подозрительно прищурился глава деревни.

— Один, — твердо ответил Матвей.

Глава ненадолго задумался, а потом сказал:

— Сейчас я запру тебя в тюрьме. Утром тебя высекут, а потом ты отработаешь все, что задолжал хозяину таверны. И если ты будешь хорошо себя вести, я сниму с тебя ошейник и выгоню из деревни. Напоминаю: не применяй волшебство, иначе умрешь! И запомни, от ошейника можно освободиться только при помощи этого ключа.

Он достал из кармана маленькую пластинку на цепочке и помахал ею перед носом перепуганного мальчика.

В сгущающихся сумерках Матвея куда-то повели. Люди стали расходиться по домам, возвращались к своим делам. Полина ни секунды не сомневалась, как ей следует поступить. Она понимала, что другого выхода у нее нет.

Тюрьма — деревянный сарай с маленьким окошком, забранным решеткой, — оказалась совсем не страшной. Пол был устлан сухой и чистой соломой, а темноты и мышей Матвей не боялся. От мыслей о предстоящем наказании сердце уходило в пятки, а желудок выворачивало. Но это было ничто по сравнению с той обидой, которую он испытывал.

У него не оставалось сомнений в том, что Ки-рюша его обманул и бросил. Он не стал сваливать на него вину только потому, что считал это бесполезным. «Сам вляпался, сам теперь и выпутывайся!» — думал он, глотая горькие слезы.

Сначала до него доносились голоса детей, играющих неподалеку, потом все стихло. В деревне ложились спать с наступлением темноты и вставали рано, на рассвете. Громкое подскребыва-ние и поскрипывание Матвей поначалу принял за мышиную возню и вскочил на ноги, только когда тихонько щелкнул замок.

Первой мыслью было, что Кирюша все же вернулся, чтобы его спасти. Но когда дверь немного отворилась, в сарай боком протиснулся маленький незнакомый мальчик. В темноте Матвей не смог разглядеть его лица.

— Тс-с! — Палец, приложенный к губам, приказывал молчать.