Сравнение Изд. СПб., 1886 с первой публикацией и автографом выявляет (помимо неодинакового членения абзацев и предложений, расположения отточий и соответствующего синтаксиса) разночтения, носящие не только технический (из-за неразборчивого почерка Тютчева, зачеркиваний слов, предложений, абзацев, новых вставок), но и смысловой характер. Так, появление в 8-м и 19-м абз. Изд. СПб., 1886 соответственно слов «acharnés» («ожесточеннных») и «choc» («потрясение») вместо «passionnés» («страстных») и «déchet» («ущерб») в автографе и первой публикации призвано усилить «страстность» и «ущерб». Сокращение слов «comme dans ses tendances» («как и в своих тенденциях») или слов «politique, votre nationalité» («политическую [независимость], ваше национальное бытие»), имеющихся в 24-м и 26-м абз. Изд. СПб., 1886 и в автографе, но отсутствующих в первой публикации, должно, по замыслу сокращавшего, снизить значимость обсуждаемых явлений. Напротив, усилить отрицательный эффект призвана замена слов в автографе и в Изд. СПб., 1886 (21-й абз.) «la diplomatie russe s’est exposée quelquefois à froisser d’excusables susceptibilités» («русская дипломатия не раз могла задеть извинительную болезненную чувствительность [малых дворов Германии]») на слова «la Diplomatie Russe ‹…› est allée parfois jusqu’à froisser d’excusables susceptibilités» («Русская Дипломатия ‹…› иногда доходила до того, что задевала извинительную болезненную чувствительность [малых дворов Германии]») в первой публикации. Сравнение разных источников позволяет уточнить и встречающуюся в 22-м абз. дату (1830 г. вместо 1835 г. в Изд. СПб., 1886).

Текст в писарской копии сближается (за незначительными исключениями) с Изд. СПб., 1886.

В предуведомлении к публикации П. И. Бартенев констатировал отсутствие у него сведений относительно предшествующего обнародования статьи и сократил начальные строки, обращенные к редактору AZ, до слов: «Le livre de M. de Custine est un témoignage de plus de ce dévergondage de l’esprit…» («Книга господина де Кюстина является еще одним свидетельством умственного бесстыдства и духовного разложения…»), что давало читателю лишний повод думать о ее антикюстиновской направленности. И. С. Аксаков, в распоряжении которого оказались архивные материалы поэта, восстановил опущенные строки (вместе с ними текст стал печататься в последующих изданиях). П. И. Бартенев также по-новому озаглавил текст «La Russie et l’Allemagne» («Россия и Германия»). В коммент. к статье В. В. Кожинов подчеркивает: «…учитывая высокую добросовестность П. И. Бартенева, есть все основания полагать, что название “Россия и Германия” было дано русскому тексту сочинения с ведома Тютчева, и потому уместно публиковать это сочинение именно с таким заголовком (а не “Письмо г-ну доктору Густаву Кольбу…”)» (ПСС в стихах и прозе. С. 458). Публикаторы (В. Мильчина и А. Осповат) в Тютч. сб. 1999 ставят слова «Россия и Германия» в угловые скобки после первоначального заглавия статьи, подчеркивая тем самым их неавторское происхождение.

П. И. Бартенев сопроводил публикацию комментарием и отрывком из письма П. А. Вяземского: «Вполне историческое по своему содержанию, озаренное высшим и самобытным пониманием политики, это искреннее слово Русского человека к западным собратиям заслужит покойному Ф. И. Тютчеву благодарность соотечественников в самом дальнем потомстве. Тютчев есть непререкаемая слава наша: этим человеком Россия вправе гордиться перед иноземцами. Русскому Архиву обещана его биография, а в ожидании ее позволим себе привести следующую выписку из частного письма князя П. А. Вяземского: “Бедный Тютчев! Кажется, ему ли умирать? Он пользовался в высшей степени данным от Провидения человеку даром слова. Он незаменим в нашем обществе. Когда бы не бояться изысканности, то можно сказать о нем, что если он не Златоуст, то был жемчужно-уст. Какую драгоценную нить можно нанизать из слов, как будто без его ведома спавших с языка его. Надобно, чтобы друзья его составили по нем Тютчевиану, прелестную, свежую, живую, современную антологию. Каждое событие, при нем совершившееся, каждое лицо, мелькнувшее перед ним, иллюстрированы и отчеканены его ярким и метким словом”» (РА. 1873. № 10. С. 1993).

Первоначально статья была озаглавлена «Lettre à Monsieur le D-r Gustave Kolb, rédacteur de la Gazette Universelle» («Письмо господину д-ру Густаву Кольбу, редактору “Всеобщей газеты”») и предназначалась для публикации в этом издании вслед за ‹Письмом русского›. И. С. Аксаков был уверен, что она действительно опубликована в 1844 г. в одном из номеров AZ, который он, несмотря на все старания, не находил. Исходя из опущенного в издании РА обращения автора к редактору, он заключал, что «в Аугсбургской Газете уже и прежде была напечатана если не целая статья, то какая-нибудь заметка Тютчева с примечанием самого Кольба, вероятно, по тому же вопросу о политических отношениях Германии и России. — Все это, конечно, со временем разъяснится, как скоро удастся пересмотреть в заграничных библиотеках издание этой газеты за 1844 год. Между тем у нас пред глазами письмо Федора Ивановича к отцу, уже из Петербурга, от 29 октября 1844 года, в котором он называет эту статью брошюрою (может быть, ради краткости выражения)…» (Биогр. С. 31). И. С. Аксаков уловил связь между более ранней «заметкой» в AZ и статьей «Россия и Германия», в которой он видел «продолжение переписки с редактором Всеобщей Аугсбургской газеты» и которую не мог найти в ее номерах. Возможно, статья не была напечатана в газете из-за полемики, вызванной «заметкой» (‹Письмом русского›), но вышла отдельной анонимной брошюрой в Мюнхене (о ее существовании вскоре после публикации первого издания Биогр. в 1874 г. узнал и И. С. Аксаков, писавший о ней И. С. Гагарину 7/19 ноября этого года именно как об изданной в Германии брошюре — ЛН-2. С. 50). Уже 7/19 мая 1844 г. прочитавший ее А. И. Тургенев из Шанрозе под Парижем советует В. А. Жуковскому, пребывавшему во Франкфурте, ознакомиться с ней: «Достань письмо, брошюру Тютчева без имени, к Кольбу, редактору аугсб‹ургской› газеты, в ответ на статью его о России. Очень умно и хорошо писана. Я читал, но здесь нет ‹…› Только одно слово Кюстин, но вообще нападает на немцев, кои бранят Россию ‹…› Жаль только, что Тютчев уподобил Кюстина солнцу. Тютчев доказывает, что союз Германии с Россией был и будет всегда благотворен для первой и что войска наши всегда готовы на ее защиту» (цит. по: ЛН-2. С. 68). Не найдя «брошюры», В. А. Жуковский 5/17 июля 1844 г. из Франкфурта просит А. И. Тургенева прислать ее. 6 июля 1844 г. тот же А. И. Тургенев жалуется П. А. Вяземскому из Киссингена, что там нельзя найти тютчевского «Письма к редактору ”Аугсбургской Газеты” Кольбу: хорошо писано! Мы с ним виделись в Париже. Умен и сведущ, и с пером» (ОА-4. С. 290). Видимо, экземпляр для П. А. Вяземского нашелся в другом месте, и 16/28 октября 1844 г. в письме из Шанрозе А. И. Тургенев спрашивал его: «Получил ли или отправил ли его книжку? Скажи ему, что она не всем здесь понравилась ‹…› Напишу после, когда оправлюсь от теперешней хандры-недуга, замечания на книжку Тютчева. Будет ли он продолжать вразумлять Европу на счет наш? Ему стоит только писать согласнее с его европейским образом мысли — и тогда он больше будет к цели, которую себе предполагает» (там же. С. 301).

Если у либерально и западнически настроенного А. И. Тургенева «брошюра» Тютчева вызывала определенные возражения, то царь Николай I полностью согласился с ее положениями. Тютчев в письме к родителям от 27 октября 1844 г. (см. также Биогр. С. 31) передавал рассказ генерал-адъютанта Л. А. Нарышкина: «Я был у него сегодня по его возвращении из Гатчины, и он сказал мне, что, случайно прочитав прошлым летом брошюру, напечатанную мною в Германии, он, следуя своей привычке, всем говорил о ней, и в конце концов ему удалось представить ее государю, который, прочитав ее, объявил, что нашел в ней все свои мысли, и будто бы поинтересовался, кто ее автор. Я, конечно, весьма польщен этим совпадением взглядов, но, смею сказать, — по причинам, не имеющим ничего личного» (Изд. 1984. С. 99). Судя по откликам и мнениям, «Письмо господину д-ру Густаву Кольбу…» вызвало известный резонанс. В нем также впервые обозначились главные темы и внутренняя логика историософской публицистики Тютчева. Как отмечал И. С. Аксаков в письме И. С. Гагарину от 7/19 ноября 1874 г., «уже в 1844 году, еще до переселения его в Петербург, написана и издана им в Германии брошюра, в которой намечено им политическое и историческое воззрение, впоследствии лишь разработанное и развитое, без всякого противоречия себе самому» (ЛН-2. С. 50).