По якутским преданиям существует три земли:

Ohээ Дойду- Верхняя земля, Орту Дойду - Средняя земля,

Аллараа Дойду- Подземный мир.

Все якутские сказания начинаются с Орту Дойду - Средняя земля

Arctic Megapedia

В декабре в тундре замирает жизнь. Зверь прячется, и охотнику, надо сидеть в чуме, и ждать первых лучей солнца.

Дыхание человека замерзает при таком холоде ,и хоть нет ветра, слышится шорох, который поэтично зовут «шепотом звезд».

До наступления полярной ночи, и жутких холодов надо людям успеть добраться до стойбища.

Стойбища обустраивали возле реки и леса, река для зимнего лова рыбы, в лес отпускали пастись оленей, и туда же ходили за дровами.

Оттого что нет солнца, кажется длиться полярная зима бесконечно.

Скучно молодому охотнику Сэргэху, женщины еду готовят, одежду шьют, вышивают бисером. Другие мужчины умели по кости вырезать занятные фигурки: нерпу, соболя или медведя. А Сэргэх кроме охоты ни к чему другому таланта не имел.

От скуки стал охотник приставать советами к молодой жене, Туяаре.

- Не так ты женщина оленину варишь, не тем концом мясо в котел опускаешь.

Молчит Туяара. На широком лице горит румянец и капельки пота на лбу, от близости огня. Позвякивают в косах серебряные монеты.

Встал Сэргэх к выходу направился, и задел ногой туесок, в котором бисер лежал, раскатился бисер по шкурам оленьим, что пол согревали.

Вышел охотник, взглянул на небо, не видно ли солнца, но только Полярная звезда освещает холодную бескрайнюю тундру.

Таким маленьким показался себе Сэргэх в этой ледяной пустыне. А он и, правда, росточка был небольшого, чуть кривоватые ноги, и голова с редкими темными волосами, пухлые губы, вообщем не красавец. Зато не знал промаха на охоте, изучил все повадки птиц и зверей. В доме достаток, потому и жену взял из хорошего рода, белолицая, статная, даже после родов, словно важенка, красивая.

Но вместе с женой вошла в дом охотника ее мать. Все казалось мужчине, что невзлюбила его пожилая женщина. Бурчит, и бурчит целыми днями, а что и не разобрать, но ясно ничего хорошего.

Еще злее в дом вернулся Сэргэх.

По шкурам ползает мать его жены, бисер в свете очага собирает, опять что-то шепчет. Видимо не лестные слова о зяте.

Тут еще дочь- малышка заплакала, жена к ней кинулась, чашку с похлебкой на себя опрокинула, руку обожгла.

Тут не выдержал Сэргэх, рассержено плюнул в огонь очага, так допекли его родственники.

Вот с этого момента и начались все его несчастья.

Вспыхнул огонь искрами, одна из них упала на ложе, и затлело одеяло, по яранге поплыл горький запах гари. Из тонной струйки дыма показался дедушка Уот Иччите - дух огня.

Старенький, суетливый, на спине мешочек с углями висит.

Всякий в тундре и в тайге знает – огонь самый сильный оберег от злых духов.

Нарушил охотник один из самых строгих запретов - табу: Не плюй в огонь, если плюнешь — вымалюешь Уот Иччите, он накажет.

Пыталась Туяара задобрить духа огня, плеснула в очаг самого наваристого бульона, самый жирный кусок оленины пожертвовала.

- Шлавный охотник,што же ты наделал ?- шепелявит Уот Иччите,но слышать его могут либо шаман, либо младенцы. Все слабее горит огонь, все холоднее в чуме.

Мать Туяары бросила в огонь, новые, вышитые бисером рукавицы, но и это не помогло.

Так бы и замерз охотник с семьей, да заплакала его маленькая, новорожденная дочь, требуя материнского молока.

На хмуром лице хранителя очага затеплилась улыбка. Увидел он, как приложила жена охотника маленькое чудо к груди, и, подойдя к огню, развязал свой заплечный мешочек, и бросил уголек в очаг.

Разгорелся огонь с новой силой, спасая замерзших людей, и отогревая их сердца от ужаса смерти.

Хотела Туяра седобородому старичку, хранителю всего живого на земле, поклониться, но Уот Иччите уже исчез.

Все бы хорошо, да заболел, Сэргэх, во рту язвы, губы ранами покрылись. Лежит под семью оленьими шкурами и все равно мерзнет.

Так проучил его дух огня за неуважение к семье и очагу.

Беда, как известно одна не ходит. И там где нелады в семье, или ссоры, тут как тут злые духи появляются.

Живут злые духи в подземном мире Аллараа Дойду, там все наоборот чем в мире людей: левое там - правое, если в тундре солнце, там луна, если день, то под землей ночь, там никогда не бывает лета.

Многие подземные духи несут болезни, одни из них - рэккены. Были они сами когда-то людьми, но жадными, злобными, или трусливыми предателями. Таких плохих людей выгоняли из стойбищ.

От жадности, после того, как стали они нежитью, у них на животе еще один рот образовался. Жадины бывшие, им все больше едят, злые, людей и весь мир ругают, а трусы, оправдания своему предательству придумывают.

Такой вот, черноголовый карлик, на крошечных нартах, запряженных невидимыми собаками размером с горностая, и примчался к чуму охотника.

Пробрался в очаг с левой стороны через дымовое отверстие, и хочет забрать душу Сэргэха.

А для охотника, а в войну – воина, нет ничего страшнее, умереть дома в постели.

Попадет его душа тогда в подземный мир, промерзшую пустыню, а не в рай, Облачную страну.

Нарты рэккена на грудь охотнику приземлились, слез злобный карлик с нарт, подошел близко-близко к губам Сэргэха, и рот свой открыл, тот, что на животе.

Закашлялся охотник, и вылетела его душа, а злой дух ее в лед превратил и проглотил.

Не видели этого не Туяара, ни ее мать, а карлик уже поспешил из чума прочь, сделав свое черное дело.

Еще сильнее заболел Сэргэх, ничего уже не помогает. Уже поила его теща отваром можжевельника, жгла иголки, чтобы дым очищал дыхание Сэргэха. Все напрасно.

Осунулась молодая жена, от родичей мужа никакой помощи только осуждение: «Сглазила нашего лучшего охотника, белолицая».

Собрав самые лучшие соболиные и песцовые шкуры, пошла Туяара на поклон к шаману - Айтал ойууну.

Как зайти в ярангу к тому чье имя нельзя произносить вслух? Женщина стояла на лютом морозе, не решаясь нарушить покой уважаемого человека.

Шаман сам позвал ее в чум. Зашла Туяара, видит, нет никого, только греется у огня щенок лайки.

- Знаю, твою беду, вечером с ребенком и матерью к соседям уйди до утра. А утром если будет милостивЮрюнг айы тойон, украшающий собой Верхний мир, твой муж будет здоров.

Щенок зевнул лениво, и пролаял: «Дары оставь, глупая баба!».

Туяара попятившись, вышла из яранги и почувствовала за спиной чье-то присутствие, в страхе обернулась и увидела шамана, тот ухмылялся в седую бороду.

Айтал ойуун, шаман, живущий уже больше три по двадцать зим, был светлым шаманом. Душа его, познавшая много бед и лишений, была так чиста, как в день ее рождения в Верхнем мире.

Никому не делал он зла, и прощал всем грехи, ибо понимал: слаб человек, потому, что всего лишь человек.

За многие зимы тело его стало худым и жилистым. Лицо прорезали глубокие морщины, а взгляд, под тяжелыми веками, был мудр и строг.

Бородка редкая, седая достигала уже пояса, и позволял он ее трогать только маленьким детям.

Десять лет назад взял он себе в помощники мальчика сироту, мальчик вырос, у него уже своя семья, поэтому любил шаман прийти в гости к тем, у кого родились дети.

Правда это не очень радовало матерей и отцов, мало кому захочется, чтобы ребенок заболел «шаманской болезнью», и сам стал шаманом.

Но терпели, и всегда лучший кусок оленины или рыбы был у Айтал ойууна.

Да и ел шаман мало, а ссориться с ним было себе дороже.

Все сделала жена охотника, как велел шаман. В доме больного собрались мужчины сородичи.

Сидят полукругом и трубки курят, хвалят Сэргэха, как умелого охотника, щедрого и доброго соседа.

Опираясь на посох, в чум вошел шаман, и все смолкли.

Шаман уже был готов к ритуалу: Одеяние его говорило о том, что он может летать между всеми тремя землями. На кафтане, полоски кожаные нашиты, словно оперение, между ними, медные пластинки с гравировкой магических животных, помогающих шаману в его камлании. На груди и спине фигурки гагары, орла, лебедя, помогающих шаману в Верхнем мире, еще не родившихся людей. А по подолу пластины с тиграми, змеями, лягушками, спасающие в Нижнем мире, мире мертвых.

На голове шапка, с железным черепом орла, тотемом рода, рога оленя, и серебряные колокольчики.

В руках у повелителя духов, бубен. Этот бубен достался Айтал ойууну в наследство от матери, искусной шаманки-целительницы. Им он пользовался в самых важных камланиях. На темной коже бубна проступали пиктограммы всех трех земель, солнца, луны и тотема рода-ворона.

В отличие от других шаманов Айтал ойуун не надевал при камлании маску, лицо его само с возрастом стало маской – вместилищем священной силы.

Он в своем искусстве достиг уже шестого уровня, ему, чтобы душа полетела в другие миры, недоступные простым смертным, не надо было курить трубку с или пить отвар забвения.

Шаман ударил в бубен, колотушкой и стал отбивать ритм медведя, чтобы войти в транс, и начать свой полет к священному дереву.

Четыре быстрых, одиночный удар: сначала по нижней части бубна, потом посередине, потом сверху.

Говорящий с духами закружился в ритуальном танце, все, убыстряя вращение. Все родичи больного, сидящие в чуме, словно зачарованные следили за древним танцем, и хлопали в ладоши в такт бубну.

Шаман то поднимал бубен к небу, словно призывая добрых духов, то опускал к земле, прося не гневаться злых. Он, то подражал полету лебедя, то прыгал, как лягушка, словно еще не зная в кого, воплотится, чтобы начать свой путь в параллельные миры.

Немного времени спустя превратились соплеменники, словно в деревянных истуканов, так заворожил их танец Айтал ойууна.

И никто из них не видел, как душа покинула тело шамана, и стала подниматься в небо.

Полетела она в Верхний мир к самой верхушке священного дерева, ААл луук масс, поднялась . Зорко смотрел шаман по сторонам, заглянул в каждое дупло, в каждое гнездо, но не увидел душу охотника.