— Что? Опять сделаем хорошую мину при плохой игре? Станем в который раз изображать равнодушие? —спросила она с вызовом, хотя ноги подкашивались от плавящей тело  истомы и желания принять горизонтальное положение, по возможности, рядом с этим горячим образчиком брутальности.

Глаза мужчины изучали раскрасневшееся лицо Барби, припухшие и чуть искривленные усмешкой губы, её взгляд, в котором она тщательно прятала ожидание его ответа.

—Что это вообще такое?

Голос Ника охрип, а дыхание слегка сбивалось, отчего слова звучали рвано. При этом руки его по-прежнему оставались все на том же месте. Одной ладонью он прижимал девушку к себе, расположив её прямо между лопаток, отчего Марго казалось, будто теплые волны из-под мужских пальцев разбегаются по всему телу, а вторую держал ровнехонько на округлом, весьма волнительным своими изгибами бедре.

— Почему именно ты? Почему именно от тебя у меня рвёт крышу? Я помню все до мелочей. Как ты выгиналась в моих руках, кусая губы, чтоб не закричать... Я так искал загадочную ночную гостью. Надеялся, что она поможет мне забыть одну весьма стервозную блондинку, потому что лишь той ночью я впервые не думал о Золотой девочке, накрепко засевшей в моей голове. Мне было невообразимо хорошо. А ты... Черт... Это оказалась ты....

Ник медленно, словно нехотя, убрал руки и отступил назад, хотя Марго с полной уверенностью могла дать голову на отсечение, этот шаг дался ему с трудом. Слишком горячо ей было от его взгляда. Она видела абсолютно ясно, насколько сильное влечение испытывает к ней этот красивый, умный мужчина.

—Я… я не знаю, как со всем этим быть... Но уверен в одном, если пойду на поводу у этого ненормального, безумного желания снова ощущать тебя, как тогда, ты вынешь мою душу и растопчешь её.  Я не думаю, что готов страдать все последующие годы, когда Золотая девочка исчезнет в своём далёком царстве денег, понтов и всевозможной мишуры.

Маргарите захотелось ударить его. Сильно. Чтоб Ник ощутил ту боль, которая разрывала её сейчас на крохотные, колючие осколки от горьких, будто ядовитая микстура, слов . Захотелось крикнуть прямо в это потемневшее от еле  сдерживаемой страсти лицо, что нет больше у Золотой девочки царства - королевства. Ничего нет. Кроме глубокой финансовой долговой  ямы, из которой она пытается выкарабкаться всеми правдами и неправдами.  Что сама Золотая девочка стала совсем другой. Что она выросла. Что, в конце концов, даже забыв  имя Лехи Никитина, всегда помнила себя в его сильных руках и под тяжестью его тела, называя мысленно лишь старым школьным прозвищем. Что очень сильно соскучилась за эти долгие годы, рядом с чужими вовсе ей ненужными мужчинами. Что первый муж был лишь лекарством. Витаминкой в яркой обертке.  Попыткой вылечить свой воспаленный разум от ежедневных мыслей о сероглазом парне, оставшемся где-то очень далеко. Что, впервые рассказывая второму супругу о своём прошлом, она расплакалась, когда Фёдор Михайлович вдруг сказал, гладя супругу по светловолосой голове, которую она положила ему на колени, расположившись прямо на полу подле сидящего в кресле мужа: "Глупенькая девочка, ведь это и была твоя первая любовь. Настоящая. Та, которая на всю жизнь. А ты сбежала..."

Тогда Марго всеми силами гнала от себя эту правду, но сейчас, глядя в лицо Лехи Никитина, она ясно понимала, умный, взрослый мужчина, годившийся ей в отцы во всех смыслах этого выражения,  был прав. То, что Ник отстранился и снова собирается замкнуться, пряча свои чувства под замок, причинило ей безумно сильную боль, из-за которой хотелось завыть. Она желала Ника. Всего. Полностью и без остатка. Желала, чтоб он всегда был рядом, глядя вот этим тяжёлым взглядом лишь на неё.

Однако при этом Маргарита очень хорошо понимала, Леха Никитин совершенно прав. Тогда, семь лет назад, поведи она себя по-другому, был шанс. Сейчас  - уже нет.

Даже если предположить, что сейчас он плюнет на все свои сомнения, что она не позволит ему уйти, совершенно очевидно, дальнейшее развитие событий им обоим принесёт лишь боль расставания, которое, однозначно, неизбежно. При этом Марго интуитивно чувствовала, Ника тянет к ней так же сильно, как и ее к нему, стоит приложить минимум усилий, Леха сорвется. Барби все это осознавала, но , тем не менее, девушке по-настоящему было больно от того, что он даже не пытается попробовать, рискнуть, коварным противоречиям назло.

Маргарита осторожно обошла Никитина и направилась в сторону дороги. Ей нужно было прогуляться , оказаться на максимально далеком, по возможности, расстоянии от этого мужчины. Хотя бы на полчаса. Потому что, эти резкие скачки высокого напряжения между ними вымотали её дальше некуда.

—Стой. Ты куда.

Ник шагнул было ей вслед, но тут же остановился.

—Послушайте, Алексей Леонидович, от всей души, с глубоким троекратным русским поклоном, идите Вы к черту. Надоели, сил никаких. Вы хотите меня, я хочу Вас, все очевидно, но нас разделяют... Как это говорят... Непреодолимые  противоречия. Так что, давайте-ка перестанем заниматься ерундой. Я завтра вернусь в свой дом, авось не прибьет никто. А даже если и прибьет, поплачете на могилке, может быть, положите розочку в память о бывшей однокласснице, которая стала необычайно ценным работником для вашей компании. И, да...  Решайте, нужен Вам дом или нет. Хватит заниматься садо-мазохизмом. Хотите его выкупить, забирайте, а работать на Вас я больше не буду.

Маргарита бросила замершему Нику последнюю фразу, а потом снова пошла прочь, в глубине души загадав, если позовёт и остановит, отдаст ему всю себя, без остатка.

Не позвал и не остановил...

Девушка брела, особо не глядя по сторонам. Да, на дворе ночь, но в этом городке всегда можно было  гулять в любое время суток, ничего не случиться.

На душе становилось все тоскливее и тоскливее.  Хотелось просто идти, куда глаза глядят, лишь бы никого не видеть, ни с кем не разговаривать. Сама дура. Не нужно было соглашаться на эту нелепую и совершенно непонятно за каким чертом придуманную  Никитиным работу. Не нужно было переезжать к нему. Не нужно было... Да вообще ничего не нужно.

—Маргарита!

Девушка подняла голову, отрывая взгляд от земли, и покрутилась, с поисках мужчины, окливнувшего её. Конечно, она сразу узнала голос. Было бы странно не узнать человека, с которым она провела несколько лет в статусе официальной пары. Орлов стоял в паре метров от неё, слегка покачиваясь на ветру, будто та самая рябина из старой песни. Очевидно, Макс изрядно принял на грудь. Вести беседы с пьяным "бывшим" Барби совсем не планировала, но, вместе с тем, знала Орлова очень хорошо. Он не отстанет. Будет плестись следом и ныть, потому что алкоголь всегда превращал его в какое-то жалкое подобие мужчины, способного лишь пускать слюни, жалуясь на несправедливость жизни.

Она махнула Максу и тот радостно потрусил в её сторону. Девушка наблюдала за ним со стороны, мысленно поражаясь самой себе. Как она могла быть с Орловым столь долго? Да, красив, высок, обаятелен, но он же - тряпка. Самая, что ни на есть, настоящая половая тряпка.

Другой бы послал, куда подальше, девицу, ославившую его своим побегом на весь город, а этот готов крутиться у её ног послушной дрессированной собачкой. Разве это нормально? А как же самоуважение?

 Ей тут же вспомнился Ник с его железобетонными аргументами. А тот совсем наоборот. Настолько спесив и принципиален, что иной раз это попахивает маниакальностью. Но, тем не менее, Никитина она ощущала как сильного самца и, пожалуй, могла бы стать за его спину, позволяя мужчине идти впереди. Снова заболело в груди. Марго тут же постаралась выкинуть все мысли о своём новоявленном боссе, которому она всего лишь несколько минут назад заявила о расторжении их трудового договора. Все. Пусть затихает это чувство, которое она боится назвать вслух. Ни к чему такие страсти в её и без того нестабильной жизни.

—Марго, ты почему гуляешь среди ночи одна?

Породистое лицо Орлова раскраснелось от выпитого алкоголя, глаза блестели, а виски несло за пять километров.

—Захотелось пройтись. Бывает такое...

Барби старалась говорить обычным тоном, чтоб Макс не догадался, насколько ей сейчас плохо. Он, конечно, пьян, но тоже знает свою бывшую девушку слишком хорошо. Нужно избежать пустых ненужных расспросов. Тем более, в исполнении Орлова.

—У тебя все хорошо? Ты расстроена. Я могу помочь? Скажи, я все для тебя сделаю.

Маргарита смотрела на стоящего перед ней мужчину и понимала, да, сделает. Все, что она попросит. Правда, скорее всего, будет ждать ответной милости в виде королевского позволения любить её до скончания веков. Но...

И в этот момент Марго вдруг сказала то, о чем прежде не думала, всеми фибрами души, с самого первого дня своего возвращения в родной город, не желая иметь с Максом Орловым общих дел.

—Орлов, ты купишь мой дом? Я хочу продать его именно тебе.

...

Двадцать вторая глава.

Леха Никитин выглядел так, будто пил крепкий алкоголь, вперемешку со слабым, несколько дней подряд, потому что промучился до самого утра, не сомкнув ни на минуту глаз. Эта ненормальная, сумасшедшая девица, которую судьба столь насмешливо вновь подсунула ему на жизненном пути, так и не вернулась. Ушла в темноту, бросив его под деревом, где он стоял, дурак дураком, среди ночной улицы. В голове все гудело от противоречивых мыслей, а душу выворачивало наизнанку от желания побежать следом, обнять, почувствовать это соблазнительное, такое желанное тело в своих руках.

Но гордость и остатки здравого смысла крепко держали его на месте. Тем более, Марго ушла со словами... Нет, эти слова вспоминать не хотелось вообще. Они оставили в его сердце горькое, вязкое послевкусие. Вроде бы, все сказанное им, было верным и правильным, но отчего-то Леху не покидал ощущение, будто он упустил нечто важное. Словно, совершил непоправимую ошибку. Он не мог понять, в чем именно, но весьма чётко ощущал это и разумом, и душой.