От этого завуалированного оскорбления, как и от предыдущих, Роза едва могла сдержаться. Но ей все-таки («Она же здесь хозяйка, поумерь свою прыть!») удалось подавить гневные нотки в голосе.

– У меня создалось впечатление, что монсеньор Одет вел бы себя точно так же с любой девушкой, случись ей тогда проходить мимо.

– Возможно, – с сомнением в голосе произнесла Флор. – Так же как и то, что Сент-Ги, ударив его, выступил просто как защитник любой девушки, что оказалась бы на вашем месте. Это своего рода жест, не более… Ох, ладно, давайте забудем, согласны?

– Забудем… что?

– Да ничего. Просто не могу не думать – если бы у вас было больше опыта… ну, скажем так, общения с мужчинами, вы, возможно, сумели бы сами в корне пресечь глупую выходку Клода, не вовлекая Сент-Ги в неприятности, которые я предпочла бы не иметь в своем доме. Но увы! С вами, английскими девицами, всегда «или – или», не так ли? У вас нет подлинного таланта уловок и ухищрения… Да, уже иду! – Жест и слова Флор были ответом на чей-то призыв, и ее фигура в серебряном одеянии плавно скользнула прочь, не дав возможности Розе облечь в рамки обычного вежливого ответа достойную отповедь едва замаскированной злобе. Роза никак не могла понять, чем она была вызвана.

Ей подумалось, что эта серия пощечин бархатными перчатками могла быть тактикой, которую Флор использует против возможных соперниц. Но почему вдруг она, Роза? Флор должна была быть уверенной в преданности одного-единственного мужчины, в чем Роза ей втайне завидовала. Следовательно, заключила Роза после усиленного раздумья, оставалось только одно – она стала козлом отпущения для раздражения Флор, вызванного безобразным эпизодом на ее вилле. В конце концов, званые вечера устраивают не затем, чтобы на них занимались рукоприкладством… Роза подумала, что вежливо поблагодарить Флор за гостеприимство и немедленно удалиться было бы хорошим жестом с ее стороны. Но ни Сильвия, ни Блайс явно еще не желали покидать празднество, поэтому и она должна была оставаться.

Подошел Блайс и начал извиваться в твисте, приглашая и Розу последовать его примеру. Когда она, смеясь, присоединилась к нему, молодой человек сказал:

– Я оставил юную Сильвию при том условии, что она не произнесет ни слова на английском ни единой душе во время моего отсутствия. Как иначе я могу узнать – стала ли она бакалавром французского языка, над чем бьюсь вот уже столько времени, и если нет, то почему?

В конце вечера было устроено представление импровизированного кабаре. Двое или трое гостей Флор оказались телевизионными артистами, один из которых выступил в качестве конферансье, комментируя программу экспромтов остальных артистов и тех дилетантов из числа гостей, что пожелали присоединиться к профессионалам. Это стало кульминацией празднества, после чего гости начали разъезжаться.

Роза и Сильвия были готовы к отбытию и ждали только Блайса, чтобы тот вместе с ними поблагодарил Флор. Но тот, подойдя к ним, сказал, что Флор ушла.

– Ушла? Как ушла? Что за абсурд – удалиться перед тем, как со всеми распрощаться! – изумилась Сильвия.

– Да, и мы остались почти последними. По-видимому, она и ее свита припасли для себя новое развлечение, и Сент-Ги увез ее на своем автомобиле.

– Ты имеешь в виду, что они отбыли, чтобы закончить праздничную ночь в другом месте?

– Может быть… – уклончиво ответил Блайс и сменил тему разговора, оставив обеих девушек теряться в недоумении до тех пор, пока его машина не выехала на площадь и они не увидели цепочку авто, выстроившихся перед их собственным магазином.

Дверцы хлопали, радиоприемники в салонах автомобилей играли во всю мощь, в лучах фар перед занавешенными окнами «Ла Ботикью» сновали люди. Веселый гвалт был оглушительным.

– Что это за?.. – Девушки недоуменно уставились на широченную ухмылку Блайса.

– Это то самое развлечение… – начал было он.

Но тут подоспела Флор, смеясь и отмахиваясь руками от тех, кто вместе с ней начал вытаскивать девушек из машины навстречу толпе, сгрудившейся возле двери магазина.

– Давайте открывайте! У вас тут целая толпа покупателей! – воскликнула Флор и обратилась к остальным: – Сейчас, ребята, у всех деньги наготове? Тогда полюбуйтесь на свои денежки в последний раз, пока держите их в руках! Ибо когда вы увидите те привлекательные вещицы, что наши маленькие друзья могут вам предложить, кошельки ваши быстро опустеют. Сейчас!..

Роза стояла в растерянности, прислонившись спиной к двери и ошарашенно глядя вокруг себя.

– Но… мы не можем открыть магазин в такое время. Уже почти три часа ночи! – запротестовала она.

– Дорогая. – Из уст Флор это прозвучало отнюдь не как ласкательное выражение. – Здесь вам не Англия со всеми ее запретами и ограничениями на коммерческую деятельность. Это Франция, где вы можете продавать все, что желаете, и тогда, когда вам заблагорассудится. Поэтому воспользуйтесь ключиком и впустите нас внутрь. Разве вы не видите, как им не терпится?

Позади нее Роза увидела Сент-Ги, он одобрительно кивнул.

– Ну тогда ладно, – смирилась она и открыла сначала наружную, а затем и внутреннюю дверь магазина.

Толпа хлынула за ней, как прибой. Просачиваясь во все углы, смеясь и дурачась, друзья Флор заполнили магазин. Блайс занял место за прилавком, Роза и Сильвия – подле каждого стенда. Сначала разобрали дорогие вещицы из ассортимента «Букета»: мужчины покупали для своих женщин, женщины – для самих себя. Затем, когда с дорогими товарами было покончено, они дружно навалились на все прочее: кричаще-яркие носовые платки, аляповатые терракотовые статуэтки животных, передники с аппликациями – словом, то немногое, что обычно покупали жители Мориньи, когда хотели побаловать себя или близких «маленьким подарком».

Наконец и эти мелочи закончились – все подмели подчистую. К гулу голосов, желавших «спокойной ночи», добавились хлопанье автомобильных дверей, рев движков – и караван-сарай отбыл с площади, оставив ее в привычных для этого часа тишине и покое. Блайс остался, чтобы помочь навести порядок и подсчитать выручку. Затем и он покинул магазин.

Девушки посмотрели друг на друга.

– Ну, что теперь скажешь? – первой заговорила Сильвия. – Как тут не вспомнить Небеса! Сказочный вечер, а затем еще и это. Флор, должно быть, все разложила по полочками, когда заставила «Букет» прислать нам целую корзину товаров. Она уже тогда имела в виду заставить свою свиту этой ночью раскупить наши запасы. Все это расчудесно, прекрасно, даже не знаю, что еще сказать, Роза… Как я уже говорила, нельзя судить о людях с первого взгляда. Флор Мичелет очень мила.

Но главным для Розы было чувство облегчения: случившееся освобождало их от дальнейших обязательств по отношению к Флор. Завтра надо будет отблагодарить Флор как за званый вечер, так и за ночной сюрприз. Теперь за ассортимент парфюмерии, полученный от «Букета», можно расплатиться полностью. «Так тому и быть», – решила Роза.

Утром сестры обнаружили, что не стоит особенно тревожиться – как они опасались – насчет долготерпения соседей из-за причиненного им ночью беспокойства. Когда Роза извинялась перед мадам Дюран: «Боюсь, что мы устроили изрядный переполох», Мари лишь красноречиво повела плечами в знак того, что не видит в этом ничего особенного.

– Действительно, мы слышали шум, – произнесла она с благосклонным видом. – «Mais c'est la jeunesse, – как я сказала Жильберту, когда он с ворчаньем повернулся на кровати. – Просто молодежь развлекается», – сказала я. И мы, старики, видели лучшие дни. Как же мы можем скрипеть зубами на вас, молодых? Скажите, разве не так, мадемуазель Роза?

Девушки провели большую часть утра, распределяя неожиданную прибыль, свалившуюся на них ночью, частично для оплаты по счетам, а остаток – на то, чтобы пополнить изрядно оскудевшие съестные припасы. Они согласились, что не стоит тревожить Флор ранним телефонным звонком, но, когда Роза стала набирать номер, она уже знала, что предстоит решительный разговор.