Не избалованные вниманием, привыкшие к чопорному окружению юные придворные дамы одна за одной слагали оружие. Кроткая Луиза де Тэшкен влюбилась в него безумно, и маркиз благосклонно принимал ее чувства, так что она едва ли не теряла голову.

Маркиз де Бустилон быстрым шагом приближался к зале, где уже давно собрались гости королевской семьи. Он сознавал, что опоздал, и ему не будет прощения. За это, естественно, не казнят, но он заслужит еще один минус в свое и без того невыигрышное досье. Королева Алисия могла сердиться на него с полным правом, и она была капризна и взбалмошна. Бустилон передернул плечами. Получить приглашение на королевский бал и опоздать! Вдруг впереди себя он увидел молодого человека, не спеша оглядывавшего гобелены. Он, похоже, также приехал поздно, но не делал из этого трагедии. Полной достоинства походкой он приближался к двери, и через мгновение лакей распахнул бы ее перед ним с поклоном. Однако маркиз ускорил шаг и поравнялся с ним.

— Позвольте, — прошипел Бустилон, пытаясь отодвинуть юношу локтем и проскользнуть раньше него. Молодой человек склонил голову набок, измеряя его взглядом, в котором не было восхищения.

— Не стоит торопиться, сударь, — холодно произнес он. — Так или иначе, вы прибыли позже меня, и позже всех. Излишняя спешка лишь изобличит вас.

Он загородил собой проход, так что Бустилон не мог обойти его, не оттолкнув, и продолжил свой путь с нарочитой неспешностью. Бустилон был известным бретером, однако же затеять ссору в коридоре королевского дворца с первым попавшимся незнакомцем было чересчур даже для него. Он приостановился, делая вид, что засмотрелся на портрет Филиппа Четвертого. Дурное расположение духа лишь усилилось, и в сердце заклокотала бессильная ярость. Бустилон еще раз посмотрел вслед оскорбительно уравновешенному господину и почувствовал, что семя ненависти в его сердце пустило корни и пустило ростки. Ему не нужна была для того веская причина. Бустилон принадлежал к числу людей настроения, голос разума у ему подобных молчал, как убитый, предоставив страстям управлять поступками. Одной же из сильнейших страстей, управлявших маркизом, была зависть. Он не переносил чужих удач. Вот и сейчас, проводив взглядом незнакомца, он не мог не признать, что уступает ему и по красоте, и по изяществу, и по благородству манер. Память о высокой, тонкой и грациозной фигуре, исчезнувшей в бальном зале, подтолкнула Бустилона к высокому зеркалу в золоченой раме. Он повернулся вправо, влево, с неудовольствием отметил, что бальный наряд не идет ему, потому что его крепкое мускулистое сложение требовало скорее военного мундира и длинной шпаги. Он подошел к дверям ярко освещенного зала как раз, когда глашатай, ударив скипетром о пол, провозгласил:

— Антуан де Шантраз, граф де Рони-Шерье!

"Граф де Рони-Шерье, — пробормотал Бустилон. — Так вот, как его зовут."

Между тем, Антуан с трепетом оглядел залу: яркие цветные фонари, вышитые шелком геральдические цветы и птицы на портьерах, неторопливо скользящие в танце по золотистому паркету гости. Звонко пели скрипки, радуя слух нежными, но в то же время веселыми мелодиями. Антуан был впервые при дворе, и только третий день в столице. Несмотря на прошедшую в провинции юность, он получил воспитание не худшее, чем иные высокородные дворяне из свиты короля. Письмо матери, которая была в молодости фрейлиной королевы, открыло перед ним двери дворца, хотя Алисия так и не припомнила фрейлины по имени Селина де Шантраз. Ему было немного за двадцать, и природа не поскупилась, одарив его густыми золотисто-медовыми кудрями, ясными темно-голубыми глазами, выразительными чертами и мягким, но гордым нравом. Красотой он отличался поразительной, сразу обращая к себе полные восхищения взоры.

Король и королева восседали в конце зала, разодетые в бархат и шитый жемчугом атлас, в сверкающих золотых зубчатых коронах. Около них сидела принцесса, улыбаясь чуть напряженно, и ее глаза подернула дымка скуки. Этикет связывал ее по рукам и ногам. Ее развлекал беседой седовласый старец, позже Антуан узнал, что это первый министр Ги де Бонар. Принцесса повернула голову, и ее тонкий профиль проник в самое сердце молодого графа. "Она прекрасна, — подумал он. — Прекрасна и недосягаема".

Принцесса Изабелла продолжала кротко принимать поздравления подданных. Раз Антуан поймал ее рассеянный взгляд и затрепетал, ему показалось, что принцесса разглядывает его. Да так оно и было, он не ошибся.

В зале наконец появился Бустилон, и шустрая м-ль де Моль тут же подошла к нему и едва ли не силой повела танцевать. Спустя мгновение она уже старательно исполняла сложные па, потряхивая длинными рыжеватыми локонами и бросая на партнера завлекающие взгляды. Луиза де Тэшкен, вздыхая и ежеминутно оглядываясь на дорогого ее сердцу маркиза, примирилась с обществом барона де Бонди, одного из придворных из свиты короля, который честно пытался вернуть улыбку на ее печальное лицо. Луизетта де Шайне, не слишком сердясь на соперниц по борьбе за внимание Бустилона, принимала то комплименты своего верного кавалера и предполагаемого жениха Оринье, брата фрейлины Изабеллы Жюли де Оринье, то добродушные подшучивания самого принца Оливье, племянника короля. Юная шестнадцатилетняя Мари д’Алмейд тихо наблюдала за подругами и явно была этим удовлетворена. Всем нашлось развлечение на балу, всем, кроме виновницы торжества.

— А что же ваше высочество, вы не станете танцевать? — шепотом спросила принцессу Амьен де Берон. В ее голосе сквозило удовлетворение, что не она одна осталась в стороне от праздника. Амьен не пользовалась никаким вниманием присутствующих на балу мужчин, отчасти из-за невыигрышной внешности — бледно-рыжеватые, некрасивого оттенка волосы, разделенные безобразным пробором, крупный мясистый нос, искривленные недовольной гримасой губы, неопределенного цвета глаза, но, кроме того, ее характер отталкивал от нее и тех, кто не придавал большого значения внешней красоте. Она мнила себя неприступной красавицей, из тех, о которых мужчины грезят безмолвно и издалека. Притом еще была завистлива и остра на язык, что выражалось не в остроумии, а в ядовитых комментариях и нападках.

— Здесь так скучно, не так ли? — говорила она принцессе. — И очень душно. Жаль, нам нельзя уйти. Ее величество вам не позволит. Ах жаль, мы бы так мило посидели в покоях.

Принцесса мысленно послала проклятие в адрес первого министра, навязавшего ей во фрейлины свою нудную родственницу.

— Вы бы присоединились к танцующим, Амьен. Тогда вам не было бы так скучно.

— Ваше высочество, эти танцы слишком фривольны для меня.

Изабелла, приподняв одну бровь, посмотрела на неторопливо скользящую на расстоянии вытянутой руки друг от друга пару. Самое смелое движение партнерши приоткрывало ее атласные бальные туфли. Изабелла склонилась к уху матери.

— Матушка, нам пора сменить министров.

— Отчего?

— Раз этикет предписывает первый танец принцессы в паре с первым министром королевства, а Ги де Бонар слишком дряхл, чтобы танцевать. Остается сменить Бонара на кого-нибудь помоложе.

— Хм… Изабелла, пожалуй, вы правы, этикет к вам нынче несправедлив. Дайте-ка подумать… Милый Оливье! Племянник, позаботьтесь о сестре. Думаю, никто не станет возражать, если принцесса свой первый танец проведет с двоюродным братом и наследником короля Роланда.

Наконец, Изабелла смогла покинуть свое место и поучаствовать в общем веселье. Когда стихла музыка, принцесса напоследок нагнула к себе голову кузена и прошептала ему несколько слов на ухо.

— Что вы ему сказала? — спросила Амьен, как только Оливье, поклонившись, отошел от сестры.

— Ничего особенного. Небольшой совет.

— А все же? Ах, я догадываюсь, ваше высочество!

— Я просила его меньше уделять внимания красавице де Принн. Это все замечают. А ведь Анна еще в трауре за мужем.

— Она вовсе не красавица, эта напористая вдовушка. Фи, длинноносая.

— Анна не красавица? Да что вы, Амьен? Уж не нравится ли вам мой братец?