В конце прошлого века и даже в начале нашего каракал был обычен в пустынных районах всего левобережья Амударьи, вплоть до её устья. Ныне стал редким зверем. Ареал его распространения ограничен лишь Центральной и Южной Туркменией. Далее цитирую "Красную книгу СССР": "На правобережье Амударьи в Узбекистане изредка зверя наблюдали в окрестностях пос. Джингельды". Больше нигде на правобережье Амударьи каракалов в последние годы не встречали.

В природе врагов у каракала немного: волки да бродячие собаки. Главная причина его исчезновения в районах, прежде обычно обитаемых этим зверем, — освоение человеком многих пустынных земель, сильно возросший "фактор беспокойства" и отлов каракалов капканами, поставленными на зайцев и лисиц.

У нас в стране в 17 зоопарках содержатся 34 каракала. Семнадцать самцов и столько же самок! Казалось бы, получиться могут 17 супружеских пар и вскоре потомство от них. Но, увы, каракалы в неволе не размножаются.

Перевязка — зверёк особенный. Повадками напоминает он и степного хоря, и американского скунса. Образ жизни в общем хорьковый, а манера обороняться скунсовая — вздыбленный над спиной пушистый хвост, как знак первого предупреждения. Если оно не принято во внимание, летят из-под хвоста брызги дурно пахнущей жидкости. Предупреждая и злясь, перевязка не стрекочет, как хорьки и многие мелкие куньи, а рычит. И масть у перевязки пёстрая. Общий фон в общем желтоватый, а по нему брошены (весьма вольно и индивидуально) неправильных очертаний рыжие и бурые пятна. Брюхо и ноги чёрно-бурые, а уши белые.

Степи, полупустыни Юго-Восточной Европы, Турции, Ирана, Пакистана, Западного Китая, нашего Причерноморья, Крыма, Кавказа, Нижнего Поволжья, Казахстана, Средней Азии, Алтая — ареал перевязки. Добыча — грызуны, ящерицы, птицы. Любимые часы охоты — зори утренние и вечерние. Норы, иногда дупла — пристанища для отдыха и сна.

Гон, по-видимому, в августе-сентябре. Беременность месяцев пять. В выводке до четырнадцати рожденных в марте сосунков.

В Европейской части СССР перевязка — зверек редкий. В Средней Азии довольно обычен.

В мире есть выдра, которая постоянно живет в море и на морских берегах, — это калан. Командорские и Курильские острова, Южная Камчатка, по ту сторону Тихого океана — Алеутские острова, юго-западное побережье Аляски, местами встречаются каланы на западном побережье США, к югу от Калифорнии.

Прежде каланов было много, теперь на наших островах их, по-видимому, шесть-семь тысяч и несколько тысяч в Америке. Охота на них запрещена. Мех калана очень дорогой.

Каланы — звери миролюбивые и добродушные. "Просто отдыхаешь в их обществе", — говорит С. В. Мараков, который отдал много сил и времени изучению каланов на Командорских островах. Самцы и самки держатся отдельно, в сторонке друг от друга. Но те и другие — дружными компаниями. Летним днем каланы обычно плавают в нескольких километрах от берега в море. В сумерках возвращаются к берегу. Здесь полоса прибоя, бухты с подводными и надводными скалами и камнями, заросли ламинарий — обетованные их места. Каланы подолгу спят в воде на спине. У некоторых каланов на груди, удобно свернувшись, спят и детёныши. Матери они очень нежные и заботливые. Но, увы, малодетные: только одно дитя в году. Двойни очень редки. Рожают каланихи на берегу или на скалах в море (некоторые американские зоологи утверждают, что иногда в воде). Примерно двухнедельного сосунка мать учит уже плавать: положит на грудь и, придерживая одной лапой, плывет на спине в море. С ним, бывает, и ныряет за добычей на дно. А добыча — морские ежи, звезды, рыбы, кальмары, моллюски, крабы.

Каланы, нырнув, собирают иглокожих, кладут их в складки кожи под мышкой и плотно прижимают лапой, чтобы не растерять. (Кожа у каланов свободно к телу прилегает, так что подобную операцию выполнить им, надо полагать, нетрудно.) Бывает, захватят с собой на дне ещё и камень и плывут наверх.

Что они с ним там делают — мы уже знаем. Разбивают о камень добычу: морских ежей или моллюсков — и едят их не спеша.

Поест и зевает (каланы, говорит С. В. Мараков, любят зевать и зевают много, с явным удовольствием). Зевает-зевает, а потом уснет. Тут же на воде, лежа на спине. Лапки на груди сложит, уткнет в них мордочку и покачивается на волнах, как в гамаке.

Когда детёныши подрастут, так месяцев с шести, матери отдают их на попечение отцам. Те своим примером учат их охоте и превентивной обороне от косаток, хищных зубатых китов. Многим морским животным, от кальмара до усатого кита, косатка страшный враг. А у каланов там, где люди на них не охотятся, этот враг, кажется единственный.

Их семь видов — медведей. Белый, бурый, два чёрных (гималайский и североамериканский), южноамериканский очковый медведь и два южноазиатских — губач и малайский.

Белый медведь (он же ошкуй) наиболее известный из сухопутных животных Арктики и в то же время наименее изученный — примерно так сказал о нем советский исследователь С. М. Успенский. Зверь могучий: самый сильный на земле хищник, и жизнь его сама по себе удивительна.

Прежде думали: белый медведь — неутомимый бродяга, кочует по дрейфующим льдам всей Арктики, нигде особенно долго не задерживаясь. Теперь замечено, что белые медведи более привязаны к определенным местам, к тем особенно, где есть открытая, свободная ото льда вода. Зимой это южные окраины арктических льдов. Летом белые медведи разбредаются шире, некоторые почти до Северного полюса (до 88 градуса северной широты). Но ещё много загадок в миграциях белых медведей. Зоолог с Аляски Джек Лентер с 1966 года пометил более двухсот белых медведей. Некоторых из них позднее обнаружили за тысячу километров, других же — почти на том же самом месте, где они были помечены. С дрейфующими льдами, которые в небыстром, но постоянном круговороте гигантской каруселью крутятся вместе с водами Северного Ледовитого океана по часовой стрелке — от Гренландии, скажем, к Канаде, Аляске и дальше к сибирским берегам, путешествуют по Арктике и белые медведи.

Как ни велик Северный Ледовитый океан — площадь его, однако, не намного больше площади Европы, так что не очень-то и большой ареал отведен для обитания белых медведей природой. Острова в этом океане, местами прибрежья материков — истинная родина ошкуев. Здесь осенью где-нибудь под занесенным снегом обрывом залегают в спячке беременные медведицы. Здесь родятся у них медвежата. Отсюда, следовательно, начинают белые медведи свои странствия по жизни и льдам.

В некоторых районах Арктики все или почти все белые медведи зимой спят в снежных берлогах, но местами, например на острове Врангеля, лишь беременные медведицы. Подсчитали примерно, что на этом острове ежегодно устраиваются зимовать 250 белых полярных "дам".

В снежных наносах на берегу роет белый медведь зимовальную свою яму. К ней ведет под снегом "нора" длиной два-три, а иногда и шесть метров. Прежде чем уляжется медведица, чтобы погрузиться в зимний сон, она сооружает снежный вал у входа в берлогу. Метель новые сугробы наметет на этот её "ветровой заслон", укроет от стужи и от враждебных глаз. В любой мороз в берлоге сохраняется температура, близкая к нулю!

В декабре-январе, иногда и в феврале родятся у медведицы медвежата — один-два, очень редко три-четыре. Они беспомощные, глухие, слепые, крохотные. Трехдневные — длиной всего сантиметров тридцать, а весят чуть больше полкилограмма. Чтобы не мерзли, мать держит их между лапами и дышит на них, согревая. Весной, примерно в марте, вся семья покидает зимний приют. Идут по снегу обычно гуськом: впереди мать, за ней один за другим её дети. В воду она их не пускает, пока им ещё года нет. Избегает и на сушу заводить, все больше во льдах путешествует: там безопаснее для малых её медвежат — людей и волков нет. Молоком кормит белая медведица своих детей почти год. Пройдут весна и лето, новая зима наступит. Подросших уже медвежат медведица не бросает, вместе с ними ложится в берлогу. Двухлетние медвежата и без матери могут прожить. Разбредаются кто куда. Но бывает ещё год живут с ней.