Вид у многих когтистых обезьян забавный: у одних длинные "седые" усы, как у кайзера Вильгельма; у других прически, как у Бабетты, которая ходила на войну, у многих гривы на шее и плечах, а уши с пышной оторочкой из длинных волос. Жабо, да и только, но не на шее, а на ушах. Окраска яркая, многоцветная. Мех мягкий, шелковистый.

Тех, у кого клыки равны или чуть больше резцов, называют обычно мармозетками. У тамаринов, наоборот, нижние клыки много длиннее резцов.

Обезьянки игривые, красивые, к человеку привыкают быстро. Даже безжалостным конкистадорам эти "мартышки" полюбились. Шелковистых обезьянок давно привезли в Европу. Дамы высшего света, особенно в эпоху мадам Помпадур и последних Людовиков, держали их в своих салонах, как в наши дни держат болонок и сиамских кошек.

Ещё недавно львиные тамарины жили во многих зоопарках и у любителей. Неволю и прохладный климат Европы переносят они лучше других когтистых обезьян. А теперь львиные тамарины (особенно розалии — один из трех их видов) стали редкими, обреченными на вымирание животными. У розалий ареал крошечный — на карте едва заметное пятно к юго-западу от Рио-де-Жанейро. Тут в горных прибрежных лесах (и нигде больше!) сохранились ещё эти, "пожалуй, наиболее ярко окрашенные животные из современных млекопитающих".

Розалия вся, кроме чёрной морды, золотистая, с красноватым оттенком. Пышная грива на шее с полной очевидностью доказывает, почему эпитет "львиная" появился в названии этой обезьяны.

У Айвена Сэндерсона, известного натуралиста, много лет жил львиный тамарин. Он очень полюбил хозяина и всякий раз встречал его громким радостным криком. Интересно, что заранее, ещё до того, как Сэндерсон приходил в дом, маленькая обезьянка уже знала, что он приехал. Она безошибочно и издалека отличала ещё не слышный людям звук мотора автомобиля своего хозяина от шума двигателей других автомобилей.

В некоторых зоопарках львиные тамарины размножались. Рождались обычно два детёныша, тут же, цепко хватаясь за шерсть, взбирались на мать. Уже на второй день после их рождения мать старалась освободиться от них. Другие львиные тамарины, если были они в той же клетке, с явным удовольствием забирали у неё малышей. Но отец быстро проявлял законное право заботиться о своих детях: отнимал их и носил на себе. Когда приходило время кормления, он передавал их матери. Пососут малыши молока и снова к отцу на спину переселяются. Тех, которые не хотят с матерью расставаться, она отпихивает руками и даже покусывает.

Примерно через шесть недель и отец освобождается от своей ноши, детишек больше не таскает на себе. Но оба родителя, и отец, и мать, ещё заботятся о них. Мать кормит их молоком месяца три, хотя давно уже (на 19-й день) молодые тамарины едят бананы и другие плоды. А отец лучшие куски от этих плодов сам не съест — приносит детям. Если слишком велик кусок, он его зубами раскрошит — детёнышам остается только проглотить папино угощение.

Месяца через четыре дети львиных тамаринов в заботах родителей больше не нуждаются, у них начинается самостоятельная жизнь.

В 1904 году в естественнонаучный музей бразильского города Белена привезли с верховьев Амазонки маленькую обезьянку. Похожа она была на львиных тамаринов, только шерсть у неё шелковистая, чёрная. Обезьянка оказалась нового, ещё неизвестного науке вида — это сразу понял директор музея, известный исследователь животного мира Южной Америки швейцарский зоолог Е. Гельди.

Обезьянка прожила недолго. Когда умерла, Гельди послал её шкуру в Британский музей в Лондоне, чтобы там точнее определили, какого она рода и семейства. Специалисты этого музея по шкуре и когтям на пальцах (черепа обезьяны у них не было) решили, что это тамарин нового вида, и назвали его в честь Гельди.

Через семь лет, а затем ещё через три года двух таких же обезьянок снова привезли в музей Белена. Они тоже скоро умерли. Бразильский зоолог Миранда Рибейро внимательно изучила их черепа, и результат получился неожиданный. Если решать вопрос о родственных связях этих обезьян лишь по шкуре и коготкам на пальцах, то они действительно близки к когтистым обезьянкам. Но, исследовав череп и зубы, Миранда Рибейро нашла в них много черт, обычных для обезьян из семейства капуцинообразных. Эти загадочные "тамарины" — промежуточная форма, связующее звено между теми и другими.

М. Рибейро новое родовое название дала "тамарину" Гельди — каллимико, что значит примерно в переводе на русский язык "красивая маленькая обезьянка". Другое её имя — "прыгающий тамарин".

Среди систематиков споры до сих пор продолжаются: в какое семейство зачислить эту "маленькую красивую обезьянку" — к когтистым или капуцинообразным обезьянам? Компромиссное решение нашли такое: учредить для каллимико свое особое подсемейство (или даже семейство).

Каллимико ростом с белку. Обитает в лесах верховьев Амазонки. Ареал у неё небольшой: несколько разрозненных районов. О жизни её в природе ничего не известно. В зоопарк (в Лондонский) впервые привезли эту обезьянку в 1915 году. Прожила она там лишь неделю.

После этого 30 лет прошло, а каллимико больше в руки зоологов не попадалась. Наступил 1945 год, и зоопарк Белена снова получил ценное приобретение — каллимико. Затем опять эти обезьяны словно вымерли: никто из зоологов их больше не видел. Но в середине 50-х годов несколько "прыгающих тамаринов" доставлены были в зоопарки Южной и Северной Америки, а чуть позднее — и в европейские. Но почти все они умерли через несколько недель или дней. Немногие прожили несколько лет. Рекорд их пребывания в неволе — 5,5 года — достигнут был в Кёльнском зоопарке. В некоторых зоопарках они даже размножались.

Как и у львиного тамарина, отец нянчится с детьми. Все похоже. Правда, забирает их у матери попозже — на третьей неделе после рождения. Когда исполнится им четыре месяца, мать совсем детей знать не хочет. Сама ест, а если детёныш просит у неё кусочек апельсина или банана, она не дает и гонит его прочь. Но отец ещё несколько недель заботится о малышах, кормит их и защищает.

Через год после рождения молодые каллимико вполне самостоятельны.

Люди, не интересовавшиеся зоологией, едва ли знают, кто такой "щелезуб". Небольшие зверьки, названные так, живут только на Кубе и Гаити. Немного их осталось. Да и остались ли вообще? Не все ли они уничтожены — задают подобный вопрос некоторые исследователи.

Вид у щелезубов довольно странный: необыкновенно длинный нос тонкой морковкой вытянут далеко вперед, хвост крысиный, глазки маленькие, ушей почти не видно: скрывает их густая шерсть. На втором нижнем резце (с внутренней стороны) глубокая продольная бороздка. Из-за неё и название получил зверек — щелезуб. В эту бороздку, или щель, открывается проток большой железы. Полагают, что ядовитые вещества содержатся в жидкости, которую производит железа.

Есть два вида щелезуба — кубинский и гаитянский. Невелики оба: длина тела — 28–35 сантиметров да ещё хвост 20–25 сантиметров. По зоологической классификации отнесены щелезубы к отряду насекомоядных, но в особое, только этими двумя видами представленное семейство.

Живут щелезубы в горных лесах. Днем прячутся в расщелинах скал, под корнями деревьев. Обычно в этих дневных своих убежищах проводят они светлые часы суток не в одиночку: парами или в большом числе спят здесь вповалку. По-видимому, самки щелезубов не сразу, как другие насекомоядные, расстаются с подросшими, способными уже самостоятельно жить детёнышами, а водят их за собой с молодняком более позднего выводка.