Благодаря этому дотла сжигающему посевы спокойствия пламени внутри, погружённый в свой внутренний мир старж почти пропустил старика, успев заметить лишь в самый последний момент. Ещё чуть-чуть, и полуголый нищий оказался бы внутри. Но Гор, всё-таки, хорошо знал свою работу. Будь он чуть похуже, возможно, остался бы жив. Но шаг навстречу и выставленное вперёд копье определили судьбу рождённого на третьей планете Гаммы Пса, бедной аграрной планеты, и обречённого погибнуть там же.

Узнавание, удивление, изумление пришли почти одновременно. Но, всё же, узнавание и удивление - чуть раньше. Старик оказался тем самым жрецом Хаоса, испепелённым его божеством!.. И всё то, что раньше служило верой и правдой, враз отказало. Копьё переломилось, попытка активировать Плеть Гнева из перстня на пальце прошла вхолостую. Полученный в ответ презрительный плевок прожёг грудь насквозь.

Уже понимая, что умирает, Гор упал. Вспомнил бедный деревенский дом, где впервые осознал себя, как личность. Людей, живших там. Простых крестьян, живущих с земли и страдающих от непомерных налогов и жестокости Князей, которых давно презирал за то, что сам смог выбиться в люди, а они нет...

Почти безразлично уже смотрел стражник в спину ковыляющего внутрь старика. Тот еле передвигал ноги, выглядел неважно, но в каждом движении сквозила какая-то совершенно необъяснимая уверенность. В логово врага, в самое его сердце, так не входят. Гор подумал, что, наверное, проклятый Жрец знает что-то, что позволяет ему быть таким спокойным. И в последний раз позавидовал, попробовав скрипнуть зубами.

А старик, не оборачиваясь, продолжил брести вперёд, просто и как-то даже устало убивая всех, кто попадался навстречу. Путь Жреца лежал к той самой комнате, где бессильно висела на цепях его ученица, а рядом, притомившись после забав, возлежал на своём ложе мужчина в небрежно расстёгнутом камзоле.

Крупная, зажиточная деревенька, едва не на сотню дворов, прижалась всем своим телом, состоящим из деревянных заборов и домиков, к пыльной извилистой дороге - основной артерии, приносящей в эти края денежные средства. Путники и караваны, что проезжали мимо, часто останавливались на постой, чтобы перекусить, или иным способом отдохнуть и развлечься, и, платя за всё звонкой монетой, закладывали этим основу благосостояния жителей.

По этой самой единственной дороге, несмотря на довольно поздний час, неуклюже ковыляла фигура, по всей видимости - старика. Двигалась она в направлении приземистого здания со старой выцветшей вывеской над дверью, которую уже и разобрать-то было нельзя. Это была дешёвая корчма, и находилась она на самом отшибе.

Жалобно скрипнула дверь, масляные лампы выхватили из мрака фигуру, ввалившуюся внутрь. Тусклый свет позволил рассмотреть его лучше. Посетитель, и правда, был весьма преклонного возраста, неряшлив, с длинными слипшимися седыми волосами, обрюзгшим лицом и мутными глазами. Нетвёрдой походкой старик проковылял до грубой деревянной скамьи у ближайшего столика. Неуклюже плюхнувшись на неё, заплетающимся голосом позвал владельца заведения. Тот, скривившись, тут же прошествовал навстречу, с кувшином самого дешёвого вина. Сосуд был молча поставлен на стол, рядом - деревянная кружка, и всё без единого слова. Видимо, посетитель являлся частым гостем заведения, и его вкусы и предпочтения давно были известны. Дрожащими руками налив вожделенный напиток и разбрызгав при этом часть на свою одежду и на доски столешницы, старик, зажмурившись от удовольствия, начал пить.

Однако очень скоро он был вынужден прерваться - к нему подсел прошедший с другого конца помещения благообразный господин, тоже седой, но опрятно выглядящий и одетый, как зажиточный буржуа, в невероятно дорогом расшитом золотом камзоле. Всем видом создавал он ощущение обеспеченного человека, которое тем более подкреплялось тем, что по пятам следовал мальчишка-слуга, в слишком большом для себя костюме. Пацан будто специально одевался так, чтобы создавать контраст хозяину. В этом не было ничего необычного, многие богачи поступали подобным образом: стараясь подчеркнуть свои качества, они держали рядом людей уродливее, толще, глупее, чем сами.

- Можно угостить вас?

- Ну... Можно, отчего нет.

- Корчмарь! Лучшего вина, мне и моему другу!

Выдержав небольшую паузу, седой господин заговорил:

- Генрих, Ефрейтор Инженерных войск Императорской армии, я не ошибся?

- Допустим, что так. Был им. С кем имею честь?

- Есть дело. Надеюсь, мы окажемся полезны друг другу, - заданный вопрос остался проигнорированным, и после этой фразы в помещении повисла тишина. Больше посетителей не было, а Генрих и владелец камзола молчали.

- Внимательно, - наконец, первым не выдержал старик.

- Нужны ключи первого и второго уровней. Плачу, сколько скажете.

- Зачем? Империи уже почти пятнадцать лет, как нет. Эти ключи бесполезны, - Генрих заметно протрезвел.

- Зачем - это моё дело, уж простите. Так что, можно рассчитывать на вас?

- Нет. Я, вообще-то, давал присягу. Одним пунктом там было - не разглашать сведения, представляющие государственную тайну...

Тем временем, на столе со стуком появились два кувшина. Но к ним никто не притронулся.

- Вы же сами сказали: Империи давно нет...

- Империи - нет. Присяга - есть. Ещё вопросы? И, если что, прошу вас учесть - я стар и ничего не боюсь, давно уже. Запугивать меня бесполезно.

- Запугивать никто и не собирается. А вот предложить...

Благообразный господин достал из висящей на поясе сумки увесистый мешочек, положил его перед ефрейтором несуществующей армии и развязал.

- Этого хватит, чтобы начать своё дело. Больше не придётся работать. Может, появится возможность отомстить кому-нибудь. Добиться женщины, которая иначе бы и не посмотрела. Решай сам, Генрих. Продолжать гнить здесь, или - в один момент изменить своё жалкое существование. Стать человеком. Взять то, что было отобрано войной...

- А вы змей... Змей искуситель... И, Кровавые Боги, как сладко поёте!

- Если сомневаетесь... Так и быть, вот ещё. Но это - максимальная цена, на которую я готов пойти.

На столе, радостно звякнув, появились ещё два тугих мешочка, равных по размеру первому.

- Надо подумать.

- Нечего тут думать, Генрих. Соглашайтесь. Одна мелочь, нарушение присяги, за что всё равно уже никто не спросит - и вы богаты. Мгновенно. Начнёте жизнь сначала. Или мы сейчас уходим, и вы остаётесь здесь навсегда, коротать вечера за дешёвым пойлом. Так что же, по рукам?

Небольшая пауза. Ефрейтор думал. А потом стукнул кулаком по столешнице.

- Эх, была не была! Хорошо, я согласен.

- Забирайте, теперь это ваше. Коды можете вбить вот сюда, - кивок, и мальчишка-слуга поставил на стол чёрный ящичек, со старомодным сенсорным дисплеем и кнопками. - Заодно, сразу проверим...

Чуть спустя, так и не представившийся господин вежливо распрощался и удалился, всё так же в сопровождении лакея. А старый Генрих остался в одиночестве, сидеть и пить, нарезавшись в итоге до запредельной даже для самого себя степени.

Космопорт. Даже на такой всеми Богами забытой каменюке, как третья планета Гаммы Пса, носившей неофициальное название «Окрайная», он вызывал восхищение. Особенно - на закате.

Местное солнце, огромный и чуть сдавленный сверху и снизу шар, из последних сил удерживало тучное тело над линией горизонта. Оно изливало на землю остатки багряной краски из своих недр, выстреливая слабеющими, уставшими за долгий день лучами во всё, до чего ещё могло дотянуться.

В помощь утомлённому светилу на тёмно-синем и кое-где даже сиреневом полотне неба уже проявились крохотные луны, готовые принять вахту, три из пяти - отливающий зелёным Изумруд, ползущая почти различимо для глаза Гончая, и Призрак, наполовину утонувший в ярко расцвеченных облаках, конечно же, как обычно бледный.