Отец (который кружит вокруг матери, вдруг взрывается). Куда это она, к дьяволу, запропастилась?

Мать (не переставая вязать). Она в поле.

Отец. Я тоже был в поле, но уже вернулся. Скоро шесть часов. Куда она запропастилась?

Брат (на минуту перестает ковырять в носу). Жанна? Сидит под Древом Фей и грезит. Я ее видел, когда быка домой гнал.

Фискал (стоящим в глубине). "Древо Фей"! Прошу занести в протокол, господа. Предрассудки! Первые ростки ворожбы! "Древо Фей"!

Кошон. По всей Франции, мессир Фискал, насчитывается множество Древ Фей. По-моему, в наших же собственных интересах следует оставить хоть десяток фей для маленьких девчушек.

Фискал (задет). Но у нас, слава богу, есть святые, и этого хватит!

Кошон (примирительным тоном). Во взрослом возрасте, безусловно. Но когда они еще совсем дети... Жанне ведь не было и пятнадцати.

Фискал. В пятнадцать лет девушка вполне взрослая. Эти девки уже все знают!

Кошон. Жанна была наивным и чистым созданием. Вы же сами знаете, на процессе я припомню ей голоса, но я не прочь закрыть глаза на фей, пусть девочки верят в них... (Твердо.) И, в конце концов, я веду разбирательство.

Фискал кланяется, не скрывая своей ненависти, и замолкает.

Отец (снова взрывается). А что она там делает у Древа Фей?

Брат. Да разве у нее поймешь? Уставилась и глядит в одну точку. Мечтает, будто чего ждет, я уже не первый раз ее такой вижу.

Отец (трясет его за плечо). Что ж ты, мерзавец, молчал? Неужто ты, дурень, в твои-то годы веришь девкам, которые мечтают? Просто ждет кого-то, да-да, кого-то, а не чего-то! А я вам говорю, что у нее, у Жанны, есть любовник. Подайте-ка мне мою дубинку!

Мать (не переставая вязать, кротко). Да нет, папочка, ты же сам знаешь, наша Жанна чиста как младенец!

Отец. Девки, они все чисты как младенцы; вечером, прощаясь, подставляют тебе лоб для поцелуя и смотрят на тебя ясными глазами, так и кажется, все до дна в них видно, это вечером-то. А потом - хлоп. На следующее утро - а заметьте, все двери на запоре были - что произошло, неизвестно, только ни шиша ты в их глазах не прочтешь, так они и шныряют по сторонам, так и врут! Видно, нечистый попутал!

Фискал (подымая палец). Слово произнесено, мессиры! И кем же - родным отцом!

Мать. Откуда ты-то знаешь? Нынче утром Жанна, когда уходила в поле, была чиста, да и я, когда ты взял меня у родителей, тоже была чиста... А какие у меня глаза стали на следующий день, а, скажи?

Отец (ворчливо). Такие же. Да не о тебе речь.

Мать. Значит, ты еще и других девушек знал, отец, а? А прежде ты мне об этом не рассказывал!

Отец (орет, желая скрыть свое смущение). Я же тебе говорю, речь идет не о тебе и не о других девках, а о Жанне! Подай мне дубинку! Сам пойду за ней. И если у нее свидание, обоих на месте уложу.

Жанна (с кроткой улыбкой). Да, у меня состоялось свидание, но у моего возлюбленного было два белых больших крыла, прекрасно отутюженное одеяние, и голос у него такой важный, и он все твердил: "Жанна! Жанна! Чего же ты ждешь? Великая беда грозит французской державе!" - "Мне страшно, мессир, я только простая бедная девушка, вы, должно быть, ошибаетесь". - "Разве бог ошибается, Жанна?" (Поворачивается к судьям.) Не могла же я ответить: да, мол, ошибается.

Фискал (пожимая плечами). Тебе следовало бы осенить себя крестным знамением.

Жанна. Я и перекрестилась, и архангел тоже перекрестился и смотрел мне прямо в глаза, пока звонил колокол.

Фискал. Следовало бы крикнуть ему: "Vade retro Satanas!" (Изыди, сатана! - латин.)

Жанна. Я не знаю по-латыни, мессир!

Фискал. Не строй дурочку! Дьявол и по-французски понимает. Крикнула бы ему: "Убирайся, грязный вонючий дьявол, не смей меня искушать!"

Жанна (кричит). Но это же был Михаил-архангел, мессир!

Фискал (хихикая). Да это же он тебе так сказал, дуреха! А ты и поверила?

Жанна. Конечно. Не мог он быть дьяволом, ведь он такой красавец.

Фискал (в негодовании вскакивает). Вот именно! Дьявол как раз и есть красавец!

Жанна (возмущенно). Ой, мессир!

Кошон (жестом призывает Фискала к спокойствию). Боюсь, мессир Фискал, что все эти теологические тонкости, которые могут быть предметом диспутов между лицами духовного звания, превосходят понимание этой бедной девушки. Вы только зря ее смущаете.

Жанна (тоже встает и кричит Фискалу). Врешь, каноник! Я не такая ученая, как ты, но я знаю, что дьявол безобразный, а все, что красиво, - творение божье.

Фискал (хихикая). Слишком легкое разрешение вопроса!.. И слишком глупое! Неужели ты считаешь, что дьявол дурак? Да он в тысячу раз умнее тебя и меня, вместе взятых. Если он задумал ввести во искушение душу человеческую, неужели, по-твоему, он явится к тебе в виде кошки с загаженным хвостом, или в виде арабского верблюда, или в виде страшного единорога? Может, в детских сказках так оно и бывает!.. А в действительности дьявол выбирает для своих деяний самую прелестную ночь, самую светозарную, самую благоуханную, самую обманчивую в году... И является в образе молодой обнаженной девушки с упругой грудью, в образе непереносимо прекрасном...

Кошон (сурово прерывает его). Каноник! Вы впадаете в заблуждение. Если Жанна видела дьявола, то ваш дьявол совсем на него не похож. Прошу вас, давайте не будем валить в одну кучу всех дьяволов, у каждого свой дьявол.

Фискал (спохватывается, конфузится, заметив вокруг улыбки). Простите меня, монсеньер, но существует лишь один дьявол.

Кошон. К тому же мы не на процессе. Допрос будет позже. Продолжай, Жанна.

Жанна (в недоумении). Но раз дьявол прекрасен, как же можно узнать, что это дьявол?

Фискал. Спроси об этом у своего кюре.

Жанна. Значит, самому нельзя узнать?

Фискал. Нет. И поэтому-то нет спасения вне церкви.

Жанна. Не всегда же у тебя под рукой кюре, это только у богатых так. А бедным людям трудно.

Фискал. Всем трудно избежать вечного проклятия.

Кошон. Оставьте ее в покое, мессир Фискал, дайте ей спокойно поговорить с ее голосами. Это же самое начало истории. Пока еще рано ее за них упрекать.

Жанна (продолжает). А потом, в другой раз, приходили святая Маргарита и святая Екатерина... (Поворачивается к Фискалу и бросает ему лукаво, с вызовом.) И они тоже были красивые, и они тоже!

Фискал (не может сдержаться; весь залившись краской). Они были голые?

Жанна (с улыбкой). О мессир! Неужели вы думаете, что господу богу не хватит денег одеть своих святых?

Раздаются смешки, и Фискал сконфуженно садится на место.

Кошон. Вы же видите, мессир Фискал, ваши вопросы вызывают только смех. Потрудитесь пока не вмешиваться. Иначе мы никогда не перейдем к сути дела. А главное, не забывайте, что в этой истории, даже если мы судим Жанну - особенно если мы ее судим, - мы ответственны за душу, живущую в этом хрупком дерзком теле... Подумайте же, какое смятение можете вы внести в эту юную головку, внушив ей, что добро и зло - всего лишь вопрос одежды. Наших святых обычно принято изображать в одеждах, тут я с вами согласен. Но...

Жанна (бросает Фискалу). А наш спаситель на кресте совсем голый!

Кошон (поворачивается к ней). Я только что хотел сказать то же самое, что сказала ты, Жанна, прервав меня. Но не тебе поправлять нашего высокочтимого каноника. Не забывай, кто ты и кто мы. Мы твои пастыри, твои учителя и твои судьи. Остерегись же своей гордыни, Жанна; если в один прекрасный день демон попытается завладеть тобой, он как раз гордыней и воспользуется.