— Какая красавица! — сказал Пафнутьев, беря снимок в руки. — Крутая. Можно даже сказать, отчаянная. Где взял?

— В этой папке. Там на обороте адрес ателье и телефон.

— Хочешь заняться? — спросил Пафнутьев, возвращая снимок.

— А надо ли?

— Конечно! — усмехнулся Пафнутьев. — Такая женщина! Украшение любого уголовного дела, — но тут же спохватился, увидев, как замкнулось лицо Андрея.Сможешь раскрутить?

— Ателье найду, наверняка и фотограф ее запомнил... А если нет...

Что-нибудь придумаю. Негативы у них хранятся достаточно долго.

— Можно и у старика спросить.

— Если заговорит.

— Куда он денется, конечно, заговорит. Шаланда не с того конца начал. Он ведь уличал его, а тут другая история... У меня такое ощущение, что он из категории народных мстителей. Их с каждым годом становится все больше...

Объединяться им пора и начинать широкомасштабные военные действия по освобождению занятой врагом территории. Мужики они отчаянные, опыт есть, терять нечего. Справятся. А?

И только сейчас Пафнутьев обратил внимание на тишину, наступившую в квартире. Обычно Худолей достаточно шумно исполнял свои служебные обязанности, всегда находя повод чем-то восхититься, возмутиться или на что-то обидеться.

Воодушевленный обещанием Пафнутьева сегодня же исправиться и восполнить Худолею все, чего ему не хватало для жизни и счастья, а в этот день ему не хватало пары глоточков водки, так вот, подстегнутый обещанием Пафнутьева, он с удвоенной бдительностью принялся осматривать все, что уже осмотрел не один раз. Едва Пафнутьев ушел в комнату, как Худолей опять распахнул холодильник, словно подтолкнула его к этому какая-то сатанинская сила. И снова, в который раз, он сфотографировал початую бутылку кефира, стеклянную банку с кусками нарезанной селедки, подвядшие сосиски, создав еще один натюрморт, который вряд ли когда-нибудь ляжет в том уголовного дела по причине полнейшей своей ненужности.

Закончив с этим делом, Худолей распахнул дверцу морозильника. Но и тут его ожидало разочарование. Сначала он вынул завернутую в газету высохшую тараньку, которая, похоже, не один год ожидала, пока у старика появятся деньги на бутылку пива. Тем не менее, он сфотографировал и недожеванную рыбешку. В глубине морозильника остался еще один сверток. Худолей, не задумываясь, выволок наружу и его.

Развернув сверток, он онемел, зажал рот обеими своими красноватыми полупрозрачными ладошками, чтобы готовый сорваться крик не получился слишком уж кошмарным. В газету была завернута высохшая человеческая рука. По всему было видно, что от туловища ее отделили не скальпелем, руку просто отрубили топором.

Но больше всего Худолея потрясло не это — пальцы мертвой руки были свернуты в кукиш, смотревший прямо ему в глаза.

Прошло не менее минуты, прежде чем Худолей смог оторвать руки ото рта, и тогда небольшую однокомнатную квартиру огласил его тонкий, истошный вопль, на который тут же прибежали Пафнутьев и Андрей, готовые спасать эксперта от неведомой опасности. Но и они замерли в дверях, уставившись на ссохшийся мертвый кукиш, лежавший на полу в комке старой газеты, — Ни фига себе, — прошептал потрясенный Пафнутьев и обессиленно опустился на кухонный табурет.

* * * Фотоателье располагалось на первом этаже длинного дома, который все в округе называли не иначе, как «крейсер». Весь его первый этаж занимали всевозможные маленькие магазинчики, аптека, часовая мастерская, винно-водочный отдел, пошивочная, где можно было укоротить или удлинить штаны, наложить латку на шапку или заменить стершийся зад на старой шубе. Среди всего этого разнообразия втиснулось и фотоателье с витриной, где были выставлены изделия, которые выполнялись в его красноватых сумерках при свете фотофонаря — снимки для документов, свадебные фотографии, портреты на керамических плитках для могил.

Протиснувшись сквозь тесный коридорчик, Андрей оказался перед прилавком, за которым сидела Девчушка с невероятно пышной прической — во все стороны от ее головки торчали мелко-мелко завитые волосы откровенно рыжего цвета. В ее задачу входило оформление заказов. Тут же висело кривоватое зеркало, в котором можно было увидеть себя во весь рост и попытаться срочно исправить недостатки, допущенные природой и родителями.

— Слушаю, — сказала девчушка, не отрывая взгляда от толстой амбарной книги с данными о заказчиках.

— Ваша работа? — Андрей положил на прилавок фотографию, найденную при обыске у старика.

Не взглянув на портрет, девчушка перевернула снимок и, увидев фиолетовый штамп, равнодушно отодвинула фотографию подальше от себя.

— Наша... А что?

— Кто это?

— Понятия не имею.

— Где мастер?

— Николай Иванович! — громко крикнула девчушка куда-то в темное пространство ателье. — К вам из милиции!

— С чего ты решила, что я из милиции? — спросил Андрей, невольно оробев от такой потрясающей проницательности.

— Да ладно тебе! — махнула рукой девчушка и скривилась с этакой милой вульгаринкой. — Не надо мне мозги пудрить. Понял? — наконец-то она подняла голову и взглянула на Андрея.

— Я бы тебе другое место напудрил, — проговорил тот с досадой. — С помощью хорошего ремня.

— Другим будешь пудрить! — девчушка явно нарывалась на знакомство.

Откинув черное покрывало, из лаборатории вышел мастер — с тяжелым лицом, потный от духоты где-то там, в маленькой комнатушке без окна. На мастере был серый халат с выжженными растворами пятнами, в руке он держал мокрый отпечаток, с которого падали капли воды. Он подошел к окну и, внимательно рассмотрев снимок, снова унес его за черную ширму. И лишь через несколько минут, когда он появился снова, взгляд его остановился на Андрее.

— Ну? — спросил он и устало опустился на стул. — Чего случилось в жизни?

Андрей протянул ему снимок. И мастер тоже, как и девчушка, прежде всего взглянул на обратную сторону снимка. Узнав свой штамп, всмотрелся в портрет.

— А, — протянул он. — Помню. Так что случилось?

— Ничего, — Андрей как можно равнодушнее пожал плечами. — Найти надо эту красавицу.

— Зачем?

— Познакомиться хочу.

— Не надо с ней знакомиться.

— Почему?

— Не советую. Могу я тебе посоветовать? Могу. Вот и советую. Открытым текстом говорю — не надо. Хлопотно тебе будет с ней. Чревато. Может быть, даже опасно.

— Спасибо, конечно... Но совета принять не могу.

— Обязанности не позволяют?

— Вроде того.

— Ладно, зовут ее Надя. Это все, что я знаю. Мне пришлось несколько раз переснимать... Сам видишь, в таком жанре я не работаю. Так что справился я с заданием не с первого раза. То грудь недостаточно видна, то недостаточно хороша, то...

— А было именно задание? — уточнил Андрей.

— Да, — усталый мужчина вытер ладонью пот со лба и твердо посмотрел на Андрея.

— Чье?

— Ха! — мастер покачал головой.

— У вас ведь заказы регистрируются?

— Не все.

— Почему?

— Коммерческая тайна.

— Ну, а все-таки?

— Господи... Молодой человек, зачем нам говорить о таких вещах? Все вы знаете и без меня... Самая простая причина — чтобы уменьшить налоги, утаить хотя бы часть доходов... Потому что, если я не буду этого делать, то заведение мне придется закрыть с завтрашнего утра. Меня постигнет полное и окончательное разорение.

— Есть и другие причины?

— Конечно, — мастер вынул из нагрудного кармана мятую пачку сигарет, выловил одну, сунул в рот, протянул Андрею, но тот отрицательно покачал головой. — И правильно, — сказал мастер, — Одобряю. А что касается причин... Не все хотят оставлять о себе какие-то сведения, адреса, телефоны... Я и не настаиваю.

— Мне необходимо ее найти, — Андрей положил руку на снимок, найденный при обыске у старика Чувьюрова.

— Они у меня даже негативы изъяли, — сказал мастер.

— Кто?

— Заказчики.

— Выходит, она не сама к вам пришла, а был заказ некоей фирмы или отдельного человека?

— Оплата пришла по перечислению, — неожиданно влезла в разговор кудрявая девчушка из-за прилавка. Она, похоже, чувствовала себя уязвленной — разговор проходил без нее, ею как бы пренебрегли, вот она и решила напомнить о себе.