— Камень живой, — сказала Мэг. — Он может сам двигаться.

— Камни не двигаются, — возразил он. — И кто-то должен передвигать их.

Она не ответила.

— Оставайся здесь, — сказал он.

Он положил лук, снял с пояса топорик и быстро пошел вперед. Остановился прямо перед камнем. Ничего не случилось. Он обошел камень. За ним никого не было. Том коснулся камня. Он был теплее, чем должен быть. Солнце село уже несколько часов назад, и теперь камень уже должен был отдать все тепло. Но он был все еще слегка теплый. Теплый и гладкий, скользкий на ощупь. Как будто кто-то отполировал его.

Энди двинулся вперед. Мэг — за ним.

— Он теплый, — сказал Кашинг.

— Он живой, — заметила Мэг. — Это живой камень. Или вообще не камень, а что-то похожее на камень.

— Мне это не нравится, — сказал Кашинг. — Похоже на колдовство.

— Нет. Что-то совсем другое. Ужасное. Такое, чего не должно быть. Не человеческое, вообще чужое. Замороженная память. Так я это чувствую. Замороженная память, такая старая, что вся застыла. Не могу сказать, что это такое.

Кашинг осмотрелся. Все было спокойно. И лишь деревья рисовались на фоне неба в свете луны. Сверкало множество звезд. Он попытался подавить поднимавшийся в нем ужас.

— Ты когда-нибудь слышала о чем-нибудь подобном? — спросил он.

— Никогда, сынок. Никогда в жизни.

— Идем отсюда.

Смерч, пронесшийся над долиной, должно быть, весной, проделал полосу среди деревьев, росших между речным берегом и утесами. Лесные великаны лежали грудой, вырванные с корнем. На многих ветвях виднелись засохшие листья.

— Здесь мы будем в безопасности, — сказал Кашинг. — Каждый, кто идет с запада, должен обойти этот завал.

Раздвигая ветви, они сделали проход для Энди и отыскали небольшое место, где можно было лечь и где было достаточно травы.

Кашинг указал на берлогу, образованную вырванными корнями гигантского черного дуба.

— Отсюда мы увидим, если кто-нибудь будет бродить вокруг.

Мэг сказала:

— Я приготовлю для тебя завтрак, сынок. Чего ты хочешь? Может, поджарить хлеба с мясом?

— Еще нет, — сказал он. — Пока не нужно… Мы должны быть осторожными с огнем. Только сухие ветви, чтобы не было дыма, и небольшой огонь. Я позабочусь об этом, вернувшись. Не разжигай костра сама. Я хочу быть уверен. Кто-нибудь может увидеть дым и явится посмотреть.

— А куда ты идешь, сынок?

— На утес. Хочу осмотреться. Может, кто-нибудь бродит поблизости.

— Возьми с собой «шпионское стекло».

На вершине холма он осмотрел расстилающуюся перед ним прерию, испещренную кое-где группами деревьев. Далеко к северу некогда была ферма

— несколько строений в роще. От зданий мало что осталось. В бинокль он смог рассмотреть то, что когда-то было амбаром. Часть его крыши обвалилась, но стены уцелели. Дальше лишь небольшие возвышения обозначали места, где стояли другие, менее прочные сооружения. Сидя за кустом, который должен был укрыть его от случайного наблюдателя, он методично и терпеливо рассматривал прерию, двигая биноклем с запада на восток.

Маленькое стадо оленей паслось на восточном склоне небольшого возвышения. Барсук сидел у входа в свою нору. Лиса осматривала местность в поисках добычи.

Кашинг продолжал наблюдать. Он говорил себе, что торопиться не следует: нужно быть уверенным, что здесь никого, кроме животных, нет. Он снова взглянул на запад и медленно двинул бинокль на восток. Олени на месте, но барсук исчез. Вероятно, ушел в нору. Не видно и лисы.

Краем глаза он уловил какое-то движение. Осторожно поворачивая бинокль, увидел, что это отряд всадников. Он попытался сосчитать их, но они были слишком далеко. Они двигались, отклоняясь на юго-восток. Он продолжал смотреть. Наконец он смог пересчитать их. Девятнадцать или двадцать, он не был уверен. В шкурах и коже, со щитами и копьями. Их маленькие короткошерстые лошади шли устойчивым галопом.

Итак, Мэг была права. Движется орда. И это, вероятно, всего лишь фланговый разведывательный отряд главной массы, которая находится дальше к северу.

Кашинг внимательно следил за всадниками, пока они не исчезли из вида, потом снова осмотрел прерию. Никого не видно. Удовлетворенный, он сунул бинокль в чехол и начал спускаться. Он знал, что возможны другие небольшие отряды, но следить за ними нет смысла.

Мэг, видимо, права: они идут по прерии, направляясь к городу, и не заходят в речную долину.

На полпути вниз он услышал голос, доносящийся из гущи поваленных деревьев.

— Друг. — Негромко, но отчетливо.

При этом звуке Том замер и быстро огляделся.

— Друг, — повторил голос, — найдешь ли ты в своем сердце сочувствие к несчастному?

Ловушка? Кашинг быстро достал из колчана стрелу.

— Не бойся, — снова послышался голос. — Даже если бы захотел, я не смог бы принести вреда. Меня прижало деревом, и я был бы благодарен за помощь.

Кашинг колебался.

— Где ты?

— Справа от тебя. На краю упавших деревьев. Я вижу тебя отсюда. Если нагнешься, ты тоже увидишь меня.

Кашинг отложил стрелу и присел на корточки, вглядываясь в путаницу стволов. На него смотрело лицо, и при виде его Том затаил дыхание от удивления. Он никогда и ничего подобного не видел. Лицо, похожее на череп, сделанное из твердых пластин и сияющее в лучах солнца, пробивающихся через ветви.

— Кто ты? — спросил он.

— Я Ролло, робот.

— Ролло? Робот? Не может быть. Роботов больше нет.

— Я есть, — ответил Ролло. — Я не удивился бы, узнав, что я последний.

— Но если ты робот, что ты здесь делаешь?

— Я уже сказал. Меня прижало деревом. И дерево, к счастью, небольшое, но я не могу из-под него выбраться. У меня зажата нога. Я пытался подкопать землю, чтобы освободить ногу, но это тоже невозможно. Подо мной скала, я не могу повернуться, чтобы приподнять дерево. Я все перепробовал, но ничего не смог сделать.

Кашинг наклонился и нырнул под нависающие ветви. Добравшись до упавшего робота, он присел на корточки, чтобы осмотреться.

Он вспомнил, что в журналах, которые попадались ему в библиотеке, были и рисунки роботов — рисунки, сделанные раньше, чем появились сами роботы. На них изображались большие неуклюжие металлические люди, которые, несомненно, страшно гремели при ходьбе. Ролло не походил на них. Он был строен. Плечи широкие, голова казалась несоразмерно большой, узкая талия слегка расширялась к ногам. Ноги стройные и аккуратные. Глядя на них, Кашинг подумал о стройных ногах оленя. Одна нога была зажата под огромной ветвью клена, отколовшейся от упавшего дерева. Ветвь была толще фута в диаметре.

Ролло видел, что Кашинг смотрит на ветку.

— Я мог бы приподнять ее и освободить ногу, — сказал он, — но не могу повернуться, чтобы ухватить ее.

— Посмотрим, что можно сделать, — сказал Кашинг.

Он прополз вперед на четвереньках, просунул руку под ветвь.

— Может, я смогу приподнять ее, — предположил он. — Я дам тебе знать, когда буду готов. Тогда попытайся выдернуть ногу.

Кашинг подполз ближе, уперся, наклонился и сунул обе руки под ветвь.

— Давай! — сказал он. Напрягшись, он почувствовал, как дрогнула ветвь.

— Все, — сказал Ролло.

Кашинг осторожно разжал руки и выпустил ветвь.

Ролло сидел рядом с ним. Он достал из-под груды листьев кожаный мешок, порылся вокруг и извлек копье с железным наконечником.

— Не мог дотянуться раньше, — пояснил он Тому. — Когда упала ветвь, они вылетели у меня из рук.

— Все в порядке? — спросил Кашинг.

— Конечно, — ответил робот. Он сидел, осматривая попавшую в ловушку ногу.

— Даже не поцарапана, — сказал он. — Прочный металл.

— Не расскажешь ли, как попал в эту историю?

— Я шел тут и попал в бурю. Я не слишком беспокоился. Дождь мне не повредит. И тут торнадо. Я услышал его приближение и попытался убежать. Думаю, что вбежал прямо в центр торнадо. А вокруг падали деревья. Меня подняло в воздух, потом бросило вниз… Когда я упал, на меня обрушилась эта ветвь. Буря прошла, но я не мог двигаться. Вначале я решил, что это лишь небольшое неудобство. Я был уверен, что смогу высвободиться. Но, как видишь, не смог.