Рядом с этим апокалиптическим направлением, отнюдь не проникавшим глубоко в народ, жило направление древнейшее его, национально-политическое или рационалистическое. Для последователей его закон был и остался главнейшею опорою жизни и в некотором смысле единственным источником спасения. С этой точки зрения закона смотрели и на религию и на самое будущее избавление. Религия, вместо прежнего союза, как интимного взаимоотношения Бога с народом, получила характер делового, жизненно-практического договора. Народ обязан исполнить весь закон, а Бог должен даровать ему за это спасение. Мессия для них был дорог не как откровение живого Бога, а как носитель благ для своего народа. Поэтому не удивительно, что за деревьями будущих благ забывается иногда и Мессия (как, например, в книге Юбилеев, Вознесении Моисея и др.). Первым литературным памятником, где дает себя знать рационалистическое направление, является книга Сираха. В ней именно проводится идея о законе, как главнейшем источнике спасения, и не упоминается о Мессии. Сильно дает себя знать рационально-политическое направление в книгах Варуха и Товита. В книге Юбилеев или Малом Бытии, написание которой можно только с вероятностью относить к I-му веку до Р. Х., совсем не упоминается о мессианском царе, но изображению будущих мессианских эсхатологических времен в этой книге достаточно отведено места (особ. гл. 1 и 23). Апокалиптическая книга «Псалмы Соломона «есть наиболее яркое выражение национально-политического направления.

Что касается воззрений на Мессию народных масс, то они проникнуты, согласно нашим евангелиям, национально-политическим характером; от этого взгляда не были свободны и лучшие израильтяне, например, Захария, ученики Христовы и другие. Они лишь не настаивали, не упорствовали в своих воззрениях, а, в конце концов, смиренно подчинялись воле Божьей. Идея христианского посреднического служения ближним, тем более братства со всеми народами была чужда сознанию иудея. Это-то его эгоистическое желание царства Мессии для себя и было Ахиллесовой пятою для него, при первом пришествии Иисуса Христа.

Примечание. По общему мнению исследователей, иудеи не имели учения о Страждущем Мессии до III в. по Р. Х. В книгах апокрифических, в частности в апокалипсисах, такого учения не содержится. — Из «Разговора с Трифоном-иудеем» (глава LVIII) св. Иустина следует, что во II-ом веке некоторые из иудеев стали признавать необходимость страданий и смерти Христа, но упорно оспаривали образ смерти на кресте, ссылаясь на закон («проклят всяк, висяй на древе»).

Самым ранним разделением Библии, идущим из времен первенствующей христианской Церкви, было разделение ее на две далеко не равные части, получившие название Ветхого и Нового Завета.

Такое разделение всего состава библейских книг обусловлено было их отношением к главному предмету Библии, т. е. к личности Мессии: те книги, которые были написаны до пришествия Христа и лишь пророчески Его предъизображали, вошли в составь «Ветхого Завета», а те, которые возникли уже после пришествия в мир Спасителя и посвящены истории Его искупительного служения и изложению основ учрежденной Иисусом Христом и Его св. апостолами Церкви, образовали собой «Новый Завет».

Все эти термины, т. е. как самое слово «Завет», так и соединение его с прилагательными «ветхий» и «новый» завет взяты из самой же Библии, в которой они, помимо своего общего смысла, имеют и специальный, в котором употребляем их и мы, говоря об известных библейских книгах.

Слово завет (евр. — «berit», греч. — diathiki, лат. — testamentum), на языке Св. Писания и библейского употребления, прежде всего, значить известное постановление, условие, закон, на котором сходятся две договаривающиеся стороны, а отсюда уже — самый этот договор или союз, а также и внешние знаки, которые служили его удостоверением, скрепой, как бы печатью (testamentum). А так как священные книги, в которых описывался этот завет или союз Бога с человеком, являлись, конечно, одним из лучших средств его удостоверения и закрепления в народной памяти, то на них весьма рано было перенесено также и название «завета». Оно существовало уже в эпоху Моисея, как это видно из 7 ст. 24 гл. кн. Исхода, где прочитанная Моисеем еврейскому народу запись Синайского законодательства названа книгой завета («сёфер хабберит»). Подобные же выражения, обозначающие собой уже не одно Синайское законодательство, а все Моисеево Пятикнижие, встречаются и в последующих ветхозаветных книгах (4 Цар. 23:2, 21; Прем. Сирах. 24:25; 1 Мак. 1:57). Ветхому же Завету принадлежит и первое, еще пророческое указание на «Новый Завет», именно, в известном пророчестве Иеремии: «вот наступят дни, говорит Господь, когда я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет» (Иер. 31:31).

Впоследствии термин Новый Завет неоднократно употреблялся самим Иисусом Христом и святыми Его апостолами для обозначения начавшейся истории искупленного и облагодатствованного человечества (Мат. 24:28; Map. 14:24; Лук. 22:20; 1 Кор. 11:25; 2 Кор. 3:6 и др.).

Подобно тому, как десятословие (Десять заповедей), или весь закон назывались «заветом», точно также выражение «новый завет» стало прилагаться в христианской Церкви к священным книгам, в которых содержится учение Христа и апостолов. [С таким значением мы встречаем термин «Новый Завет» в конце 2-го и в начале 3-го века по Рождестве Христове, именно у Климента Александрийского († 180 г.), у Тертуллиана († 220 г.), и у Оригена(† 260 г.)].

Впрочем, состав новозаветных священных книг имел в древности и другие наименования. Так, он назывался «Евангелие и Апостол», как состоящий из четырех книг евангельских и двадцати трех произведений священной апостольской письменности. Наконец, как и Ветхозаветные книги, состав Новозаветных книг у Отцов и Учителей Церкви называется нередко просто «Писанием».

В Новом Завете всего находятся 27 священных книг: четыре Евангелия, книга Деяний Апостольских, семь соборных посланий, четырнадцать посланий апостола Павла и Апокалипсис ап. Иоанна Богослова. Два Евангелия принадлежать двоим апостолам из числа 12-ти — Матфею и Иоанну, два — сотрудникам апостолов — Марку и Луке. Книга Деяний написана также сотрудником апостола Павла — Лукою. Из семи соборных посланий — пять принадлежат апостолам из числа 12-ти — Петру и Иоанну и два — братьям Господа по плоти, Иакову и Иуде, которые также носили почетное наименование апостолов, хотя и не принадлежали к лику 12-ти. Четырнадцать посланий написаны Павлом, который, хотя был призван и поздно Христом, но тем не мене, как призванный именно Самим Господом к служению, является апостолом в высшем смысле этого слова, совершенно равным по достоинству в Церкви с 12-ю апостолами. Апокалипсис принадлежит апостолу из числа 12-ти Иоанну Богослову.

Таким образом видно, что всех писателей новозаветных книг — восемь. Более всех потрудился в составлении писаний великий учитель языков ап. Павел, который основал много церквей, требовавших от него письменного наставления, которое он и преподавал в своих посланиях. [Некоторые западные богословы высказывают предположение, что настоящий состав новозаветных книг — не полный, что в него не вошли утерянные послания апостола Павла — 3-е к Коринфянам (написанное будто бы в промежуток между 1-м и 2-м посланиями к Коринфянам, к Лаодикийцам, к Филиппийцам (2-е). Но, как будет показано в толковании на послания апостола Павла, те места из посланий этого апостола, на какие ссылаются западные богословы в подтверждение своего предположения, могут быть объяснены и не как указания на утерянные будто бы послания. Притом невозможно допустить, чтобы христианская Церковь, с таким уважением относившаяся к апостолам и в частности к апостолу Павлу, могла совершенно утратить какое либо из апостольских проповеданий].