Я свободен, как птица. Еду, куда хочу! Мало того: за то, что я буду учиться водить машину, узнавать волнующий, до сих пор не знакомый Нью-Йорк, мне же, за мое удовольствие, будут платить деньги. Неужели такое бывает?

Я тронул руль вправо, и кэб двинулся к бровке. Тронул влево – он выровнялся. Коснулся тормоза – он замедлил ход. Я понял, что моя машина чутка и послушна. Я ехал все смелей, от скорости захватывало дух, стрелка спидометра приближалась к отметке «20». Теперь самое главное, думал я, не спутать педали – газ и тормоз!

Сколько ни спрашивал я потом таксистов, ни один из них не помнил своего первого пассажира: кто это был, куда и откуда ехал. Не запомнил своего первого пассажира и я. А вот первого таксиста, который со мной разговорился, я, конечно, запомнил.

Мы встретились в то же воскресное утро, когда, перевалив через мост, я оказался в не проснувшемся еще Манхеттене и, завидев у Центрального вокзала пустое такси, пристроился ему в хвост. Мне не терпелось пообщаться с коллегой, но он сидел, уткнувшись в газету, и, не решившись его беспокоить, я стал осматривать свой чекер.

Внутри он был просторным, несмотря на отделявшую водителя от пассажира прозрачную, пуленепробиваемую (?) перегородку, верхняя часть которой – двигалась. Сидя за рулем, я мог открывать и закрывать ее и даже защелкивать на замок.

При закрытой перегородке пассажир и водитель могли рассчитаться, используя вделанную в плексиглас «кормушку» с круто изогнутым дном, через которую можно передать деньги, но нельзя – выстрелить.

На передней панели был установлен счетчик с флажком. Когда в кэб сядет пассажир, я опущу флажок и на табло появятся 65 центов «посадочных». Справа от счетчика, вставленная в специальную «витринку», красовалась моя синяя карточка.

Я вышел из машины, полюбовался гипертрофированными бамперами чекера, надежно защищавшими его спереди и сзади, и заглянул в пассажирскую часть салона. Интересно, подумал я, а может ли пассажир, сидя на заднем сиденье, прочесть на карточке мое имя и номер, чтобы в случае чего потом на меня пожаловаться? Я плюхнулся на черную подушку и тотчас подскочил, как ужаленный: счетчик клацнул – 65 центов!

– Доигрался? – сказал насмешливый голос. Пожилой таксист с газетой в руках стоял рядом: – Разве тебя не предупреждали?

Наверняка, предупреждали, но всего не упомнишь. Теперь, не заработав еще ни копейки, я «на почин» оказался «в минусе»: 65 центов придется отдать.

– Выдумали черт знает что! – буркнул я. – Когда клиент сядет, я уж не забуду включить счетчик.

– Ты, может, и включишь, а другой – нет.

– Почему?

– Получит деньги и положит себе в карман. Кэбби это такой народ – за ними нужен глаз да глаз.

Замечание было не из приятных; однако же меня лично – ну, какой я кэбби! – оно ничуть не задело.

– А правда, что таксисты зарабатывают по шестьсот долларов в неделю? – спросил я.

– По-разному зарабатывают…

– Ну сколько у вас, например, получается в среднем?

Мой новый знакомый удивленно взглянул на меня:

– Ты думаешь, что я таксист?

Я понял, что сморозил какую-то бестактность.

– Если ты собираешься работать в такси, научись разбираться в людях!

Что он имел в виду? Бесцветное морщинистое лицо, изможденная фигура…

– Разве ты не видишь, как я одет?

Замусоленный галстук. Помятый черный пиджак, напяленный, несмотря на жару…

– Хозяин этого кэба – мой друг. Я ведь не работаю, как ты, на гараж. Если у меня есть свободное время, я иногда могу выехать на несколько часов…

Разговор наш происходил в шесть утра в воскресенье.

– Для чего же вам это нужно: ездить под видом шофера такси?

– Ты задал умный вопрос. Я встречаю новых людей, завожу знакомства, собираю нужную информацию: я – бизнесмен!

Как ни был в то утро поглощен я мыслями о своей персоне, как ни гордился собой, я все-таки догадался, что даже передо мной, случайно промелькнувшим на его пути человеком, он стыдился своей участи, своей желтой машины. И тем более мне было жаль его, что мое собственное положение было совсем иное. Ведь о себе-то я определенно знал, что я не таксист и никогда таксистом не буду, и мне, наоборот, даже польстило бы, если бы кто-нибудь по ошибке принял меня за настоящего кэбби. Но мысли мои спутались, едва я спросил себя: а хотелось бы мне, всегда так искренне верившему, что никакой труд не может быть постыдным, встретить сейчас кого-нибудь из сотрудников радиостанции или соседей по дому: сухонького художника с шестнадцатого этажа? его хромую жену? будущего миллионера?.. Ох, пожалуй, нет, не хотелось бы.

Долго мы стояли у Центрального вокзала. Никто к нам не подходил, разговор заглох. Поразмыслив над тем, как бы приспособить свои убеждения к нынешнему моему положению, я рассудил так: работа в такси не хуже любой другой, но если все-таки она унизительна, то не потому ли, что таксисту дают, а он принимает чаевые – лакейские деньги? С тем я и уехал…

Я по-прежнему не вижу на улицах прохожих, а машины вокруг – только желтые, только такси. И все без пассажиров, пустые. И все куда-то спешат, спешат… Куда?

Как это глупо, думаю я. Согласно моим представлениям, таксист должен ехать быстро, когда везет клиента, а если клиента нет, нужно ехать медленно, чтобы случаем не проскочить мимо. Разумнее же всего – остановиться и подождать. Человек, которому понадобится такси, сам увидит мой чекер.

Я остановился на углу и стал ждать. Пять минут, десять… А такси все мчатся и мчатся мимо. И не вдоль тротуара, а по самой середине авеню.

Вдруг я заметил какую-то странную фигуру: девушку в вечернем туалете. Это выглядело так несуразно: залитый солнцем город и она – в длинном, держащемся на тонкой шлеечке, платье; спутанные волосы и заспанное лицо…

Девушка еле шла, ее шатало. Но она направлялась ко мне. Однако, приблизившись к краю тротуара, не дойдя до моего чекера лишь несколько шагов, зачем-то подняла руку. И тотчас же мчавшаяся посередине проезжей части машина дрогнула, словно подстреленная птица споткнулась в лете, и резко вильнула в нашу сторону. Возмущенный тем, что какой-то нахал отнимает у меня «мою» работу, я нажал на гудок, но дверца хищника-кэба самодовольно хлопнула, и уже на том месте, где секунду назад балансировала легкомысленная гуляка, таяло сизое облачко… С перепою, решил я, клиентка просто не разглядела, что моя машина пуста…

Все расставил я по местам, разложил по полочкам: какие деньги у клиентов брать, каких не брать; лишь одну подробность не уточнил: где взять самих клиентов? Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как я радовался, что улицы безлюдны?

Мертвое июльское воскресенье…

Ладно, мой пассажир меня найдет, подбадриваю я себя. Но мои пассажиры, по-видимому, еще не проснулись. А, может, они вообще уехали из Нью-Йорка? Что им делать в выходной день в душном городе? Чекер уже раскалился на солнце; воздух в кабине стал густым и липким, по лицу течет пот.

Все было против меня в это первое утро! Следующий клиент, который появился на углу, где я караулил добычу, обманул меня, как и подгулявшая девица. Он не шатался, не был пьян. Он отлично видел меня, но почему-то остановил движущуюся машину. Я понял – не рассудком, а, скорей, нутром: чтобы заполучить пассажира, необходимо – двигаться.

В конце квартала, по которому зашкандыбал мой чекер, поднял руку прохожий. Он находился на моей стороне, на моей «территории», но мчавший посередине кэб немедленно юркнул к нему и – нету…

Вон, у бровки остановилась парочка. И сразу к ней – два такси. И чуть не столкнулись. А парочка от них, назойливых, в четыре руки отмахивается: не нужно нам, мол, машины! И оба кэба отъезжают пустые…

Совсем близко, шагах в пятидесяти от меня, из подъезда выбежал подросток и зовет: такси! такси! Но и этот мне не достался. С противоположной стороны метнулся другой кэб, наперерез моему, я еле успел затормозить…