-... и вы, друзья мои, безмятежно разъезжающие в своих домах-прицепах, - разносился над сценой могучий бас брата Сая, - и считающие себя в полной безопасности, вы, развалившиеся в удобных креслах, поглощающие пиво из жестянок и приносящие жертвы на алтарь телевидения - единственного бога, которого вы знаете, - трепещите! Ибо всех вас ждет очень большой сюрприз, друзья мои. - Кафедра вздрогнула под обрушившимся на нее ударом кулака проповедника, чьи брови грозно встопорщились, словно две черные мохнатые гусеницы. - И не уберегутся от беды ни те, кто обитает в роскошных апартаментах, ни те, кто влачит существование в жалких лачугах. Она с легкостью найдет каждого и постучится в любую дверь. И я повторяю снова, друзья: надвигается Тьма!

- Аминь, аминь, - послышалось с трибун, а кто-то даже робко выкрикнул: - Аллилуйя!

Брат Сай осклабился, глаза его удовлетворенно сверкнули, как будто он только что услышал не жалкую горстку голосов, а тысячеустый одобрительный рев огромной толпы. Но проповедь на этом еще не закончилась.

- С каждым днем, с каждым часом, с каждой минутой Тьма подступает все ближе к вашим домам и вашим сердцам, - снова загремел под куполом обличающий глас. - Но кто из вас видит ее приближение? Кто чувствует ее тень, омрачающую души черным крылом? - Брат Сай покачал головой, то ли сокрушаясь, то ли презирая за слепоту своих слушателей. - Ни один! Ни один не видит и не чувствует! Вы отвратили взоры и заткнули уши, погрязнув в уютном благополучии материального достатка. - Он раскинул руки и повысил голос. - Я спрашиваю, есть ли среди вас хоть кто-нибудь, осмелившийся заглянуть в сердце Тьмы?

Две дюжины пар глаз уставились на проповедника в сомнении и страхе. Наконец из первого ряда послышался неуверенный девичий голосок:

- Я... мне кажется...

Это была молодая женщина с ребенком.

Брат Сай устремил на нее проникновенный взгляд своих черных, словно бусины, глаз и долго не отводил его, словно оценивая степень ее искренности. Затем тяжело сошел со сцены и направился к ней неуклюжей походкой ожившего пугала. Он подошел вплотную, посмотрел прямо в глаза.

- Да, дитя мое, ты сделала это, - мягко произнес он.

Несколько томительных мгновений брат Сай продолжал неотрывно глядеть в глубины ее зрачков, как будто вел с нею неслышный диалог. Потом вернулся на сцену и принялся лупить кулаком кафедру.

- Неужели вам не стыдно, братья мои? - вопросил он обманчиво вкрадчивым тоном. - Здесь, среди вас, находится юная мать, которая сама совсем еще ребенок. Она познала страх и страдание, она нуждается в жалости и помощи, но она нашла в себе силы сделать то, чего не сделал ни один из вас: поднять глаза и заглянуть в самую сердцевину наступающей Тьмы.

Слушатели смущенно заерзали на деревянных сиденьях.

- Вот теперь я прозреваю истину, - с укором сказал проповедник. Среди собравшихся здесь в эту ночь есть неверующие, не так ли, друзья? И они сами знают об этом. - Он поднял длинный костлявый палец и обвел им аудиторию. Когда указующий перст на мгновение остановился на Трэвисе, тот почувствовал себя абсолютно голым. Это было ужасно неприятное ощущение, но палец, по счастью, не задержался на нем, а скользнул дальше.

- Похоже, мне недостает силы убеждения, дабы обратить сомневающихся, скорбно констатировал брат Сай. - Но вам повезло, друзья мои, ибо сегодня здесь присутствует та, что видит Тьму яснее всех других. А с ней другая, та, что понимает в ее природе больше моего. - Он театральным жестом простер руку в сторону изъеденного молью черного бархатного занавеса и согнулся в поклоне, словно пародируя ведущего какого-нибудь популярного телешоу. Позвольте представить вам сестру Миррим и Малышку Саманту!

Занавес раздвинулся, и на сцену выступила женщина в сопровождении маленькой девочки. Они приблизились к брату Саю, держась за руки, как мать с дочкой, но у Трэвиса при этом возникло удивительное ощущение, будто это не женщина ведет за собой ребенка, а наоборот. Обе они были одеты в одинаковые черные платья из плотной шерсти, странно контрастирующие с матовой серебристо-лунной белизной их кожи. На этом, однако, сходство заканчивалось. Голову женщины венчала копна распущенных огненно-рыжих волос, а взгляд ее изумрудного цвета глаз, казалось, был устремлен куда-то вдаль, в то время как волосы девочки были иссиня-черными, как вороново крыло, а глаза имели отчетливо выраженную фиолетовую окраску. Их не по-детски мудрый и проницательный взор казался неуместным на точеном ангельском личике, напоминающем камеи эпохи Возрождения.

Брат Сай остановился перед женщиной и девочкой и развел руки в символическом объятии, не коснувшись при этом ни одной из них.

- Сестра Миррим обладает великим и необыкновенным даром внутреннего зрения, - сообщил он аудитории громким театральным шепотом. - Скажи, сестра, готова ли ты заглянуть за завесу и поведать собравшимся здесь, что ты увидела? - спросил проповедник и тут же поднял ладонь в упреждающем жесте. - Нет, погоди, не отвечай пока! Сначала должен я поведать, братья, о том, что видения Миррим порой содержат как добрые, так и зловещие предзнаменования. Грядут тяжкие времена, и я боюсь, что вероятнее всего худыми покажутся вам принесенные ею вести. С другой стороны, знания о зле могут иногда обернуться добром в пуках тех, кто не устрашится ими воспользоваться. А вы не устрашитесь, друзья?

Слушатели на трибунах в согласном хоре выразили свою готовность бестрепетно выслушать самые паршивые новости.

- Да будет так, - изрек брат Сай и наклонился к Миррим. - Посмотри же для нас, сестра, - негромко скомандовал он и отступил назад.

Миррим несколько секунд стояла на краю сцены, положив хрупкие и белые, как две голубки, кисти рук на плечи Малышки Саманты. Когда она наконец заговорила, взгляд ее сделался полностью отсутствующим.

- Беда идет издалека, - начала Миррим звучным, напевным голосом, - но расстояние для нее не преграда, а для вас - не защита. Я вижу, как она растет и крепнет, выбрасывая во все стороны свои черные побеги-щупальца, и как тянутся к пылающему сердцу мира ее ненасытные корни, дабы выпить его сияние и насытить необоримой силой свою мрачную сущность. Когда же достигнет Тьма своей цели, высосав все жизненные соки и оставив за собой только пепел и кости, но не утолив до конца своей жажды, взор ее неизбежно обратится на этот мир, беспечный и не подозревающий об уготованной ему участи. - Голос ее изменился, едва не срываясь на крик. - Ужель никто из вас не видит, как расправляют крылья кошмарные порождения Ночи?! Как пробуждается ото сна Бледный Властелин, их повелитель? Облик его ужасен, а сердце холоднее зимней стужи! Но где же герои? Где Сокрушитель Тверди, где Целительница Мечей? Увы, пока я их не вижу. Чу, что это? За Тенью вижу Тень, темнее первой и вдвойне страшнее! - Она запнулась и устало покачала головой. - Нет, не могу... не вижу более... - Панические нотки зазвучали в голосе женщины, в зеленых глазах заметался ужас. - Увы! Увы! Опять прозрело Око, чей взор испепеляет все живое и превращает в прах и головешки!