— Алло, Лью?

Уставший Фрост уставился на телефонный автомат, ощущая слабость и головокружение, как будто ждал, что таксофон кивнет ему в ответ.

— Боже праведный! Фрост? В два часа ночи?

— Спасибо за сигналы точного времени, — он взглянул на циферблат и увидел, что его приятель не ошибся.

— Второй телефонный звонок, будь он проклят, за последние сорок пять минут! Ты где?

— Второй звонок? А первый был обо мне?

— Да. Звонил охранник из нашего офиса. Кто-то выбросил из проезжавшей мимо машины ко входу к нему какую-то сумку. Он подумал, что это бомба, и вызвал подразделение, которое этим занимается, но в сумке оказалась одежда, несколько глазных повязок и пистолет-пулемет. Видимо, Ориана возвратила тебе твои пожитки.

— Так значит, ты слышал, что произошло днем?

— Слышал ли я? Да ты возьми любую газету — об этом трубят вовсю. Оказывается, сначала застрелили Эдуардо Руиса и его телохранителя, затем на их машине было совершено нападение на другого руководителя “Омеги семь” — Васкеса. А тебя где носило, черт побери?

Капитан оглянулся на вестибюль гостиницы.

— Занят был, — не сразу ответил он. — Если я все расскажу, тебе придется арестовать меня.

— Что?

— Сейчас я в гостинице — не знаю, как она называется, — в той, в которой я жил до того, как поступил на службу к Васкесу. Приезжай сюда побыстрее. Приедешь?

— Прямо посреди ночи?

— Да, и чем быстрее, тем лучше.

— Но ведь мне завтра с утра на работу!

— Не увиливай, Лью, завтра ведь суббота.

— Да? Ну ладно, еду. Как ты сам, в порядке? Живой?

— Нет, — ответил Хэнк и повесил трубку. Его номер Вильсон сможет легко узнать у дежурной.

Он поднялся на лифте наверх и зашел к себе в номер. Фрост включил свет, сбросил пиджак на кровать и подошел к зеркалу.

Вся правая сторона головы была иссиня-черного цвета, а от скулы тянулся наискосок вверх багровый кровоподтек и исчезал в волосах, покрытых запекшейся бурой корочкой. Водитель, который подобрал его на дороге, сказал ему, что подумал, будто его сбил грузовик. Чувствовал себя капитан именно таким образом.

Он сбросил чудом уцелевшие дорогие ему туфли, снял брюки и с сожалением посмотрел на них.

— Прощай, очередной костюм, — пробормотал Хэнк, отстегнул наплечную кобуру, снял окровавленную, вымазанную грязью рубашку и швырнул ее на пол. Интересно было бы отослать ее в одну из компаний, которые расхваливают свой стиральный порошок по телевидению, пусть они бы попробовали ее отстирать!

Трусы были на вид еще более-менее, так же, как и носки, единственным изъяном которых была дырка возле большого правого пальца. Впрочем, она там всегда присутствовала.

Фрост зашел в ванную, сел на унитаз и помочился по-женски, так как не был уверен, что попадет в него стоя.

— Дожил, — простонал он, вышел из ванной и снял трубку телефона.

— Алло, оператор, — послышался в ней голос.

— Соедините меня с обслуживанием номеров.

— Извините, сэр, но ночью они не работают…

— Дайте мне тогда коридорного. Я живу на пятом этаже.

— Одну минутку, не вешайте трубку, пожалуйста. До него донесся длинный гудок на другом конце провода.

— Алло, коридорный слушает.

— Говорит мистер Фрост из… пятьсот седьмого, — с трудом вспомнил он свой номер. — Послушайте, обслуживание не работает…

— Да, сэр, не работает, — с готовностью и, как показалось капитану, с радостью откликнулся его невидимый собеседник.

— Так вот. Заработаешь двадцать долларов, если принесешь мне немного льда, два стакана, бутылку “Сиграмз севен”, четыре сэндвича и немного картошки “фри”.

— Будет сделано, мистер… Фрост?

— Да. Жду тебя через полчаса. Хочу пока принять душ. Ничего не забыл?

— Нет, сэр! Двадцать долларов, лед, стаканы, “Сиграмз”, сэндвичи, картошка…

— Через полчаса!

— Да, сэр. Двадцать долларов, лед, стаканы…

— Правильно.

Хэнк бросил трубку на рычаг, вернулся в ванную и встал под душ, сам удивляясь, как это он до сих пор не свалился от усталости и от всего пережитого. Прохладная вода приятно обволакивала его тело, и боль в голове постепенно отступала, переходя в “среднемучительную”, по его определению. Фрост закрыл глаз, но ему совсем не хотелось спать, его обуревали намного более жестокие чувства…

— Заходи, Лью, угощайся картошкой. Немного резиновая на вкус, но выбирать не приходится.

Стоя в дверях, Фрост сделал широкий жест, приглашая Вильсона в номер. Из одежды на нем было только повязанное вокруг пояса ванное полотенце.

— Проходи, сейчас выпьем…

— В три часа ночи?

— Лью, время — понятие относительное. Это у нас три, а на западном побережье — полночь, на Гавайях…

— Да замолчи ты, — прервал его Вильсон, зашел в номер и сбросил на кресло куртку. Стала видна оттягивающая пояс беретта.

Капитан присел на край кровати и уставился в экран телевизора.

— Я бы предложил тебе сэндвич, но это — последний и я его уже надкусил. Мне все это только что принес коридорный, он страшно разбогател за эту ночь. Видел когда-нибудь нашего президента в спортивных трусах? — кивнул он на телевизор.

— Да, видел. Черт побери, Хэнк, зачем ты меня сюда вытащил?

Капитан устало взглянул на своего друга.

— Не спеши. Поешь картошки, выпей, расслабься… В какой еще стране можно увидеть в три часа ночи президента в трусах. В славном государстве нам выпало счастье жить!

— Подожди, ты что — пьян?

— Я никогда не пьянею. Это я когда-то пьянел, давным-давно, я тебе об этом рассказывал.

— Кто так разделал тебе лицо?

— Скорее не лицо, а голову, но уже все в порядке, — успокоил он Лью, продолжая наблюдать за президентом.

— Я жду, Хэнк.

— Послушай меня. Я сегодня многое узнал. О других, о себе, даже о женщинах…

— После того, как убили Васкеса?

— Да. Я многое узнал.

— И о том, что к Ориане Васкес перешло руководство группировкой “Омеги семь”, которую возглавлял ее отец, и она объявила открытую войну сторонникам Кастро?

— Нет, об этом я только догадывался. А он неплохой парень, ты не находишь? — кивнул Фрост на экран.

— Да. Но ты понимаешь, что теперь все наши планы рухнули? Черт побери, только нащупали ниточку, ведущую к М—19, как все пошло прахом!

— Я и не сомневался, что тебе удастся нащупать ниточку, ты ведь лучший полицейский из всех, кого я знал!

— По-моему, ты точно пьян.

— Нет, не угадал, — взглянул капитан на Вильсона, поднялся и подошел к телевизору. — Выключить или ты смотришь?

— Конечно, выключай, я не за этим сюда приперся.

— Спокойной ночи, господин президент.

Хэнк щелкнул выключателем и повернулся к Лью.

— Я только сейчас понял, что мне необходимо делать.

— Во-первых, тебе нужно протрезветь, — кивнул Вильсон на уполовиненную бутылку “Сиграмз”.

— Я просто немного устал, но это все пройдет.

— Послушай, Хэнк…

В эту секунду в дверь раздался стук. Капитан открыл ее — пришел коридорный и принес одежду Фроста.

— Положи ее на столик у двери, — сказал он, достал из бумажника пятидолларовую купюру и вручил ее коридорному.

— Спасибо, сэр. Ничего больше не желаете?

— Желаю. Когда будешь отдыхать на Багамах, пришли мне открытку.

И Фрост захлопнул за ним дверь и повернулся к Вильсону.

— Значит, моя пушка у тебя?

— Да.

— Вот и хорошо, придержи ее и все мои остальные пожитки. А мне придется двигать на юг, в Колумбию.

— В Колумбию?

— Да. Если у тебя есть там какие-нибудь связи — отлично, если нет — я все равно лечу туда.

— За каким дьяволом, интересно знать?

— Необходимо ликвидировать того из М—19, кто принимал решение об убийстве Васкеса. Жалко его, хороший был старик.

И Фрост впился зубами в кусок недоеденного сэндвича.

— Это чистое сумасшествие!